Тогда она улыбнулась. Лишь слегка изогнув губы, она быстро отдернула их.

– А что, это была улыбка на губах нашей маленькой учительницы?”

Голос, темный, как ночь, сексуальный, как сам мужчина, и опасный, как любой мужчина, когда-либо рожденный, заставил её внезапно и полностью остановиться, когда она миновала угол фургона.

Проклятье. Только не сегодня. Не сейчас. Сопротивляться ему сейчас, когда она так слаба, будет гораздо труднее.

Макс протащил свой фургон примерно в пяти футах мимо бампера машины друзей под небольшим углом, который защищал заднюю часть дома Сергея и Даши на колесах. Именно оттуда он и вышел, небрежно держа в руке бутылку пива.

– Макс.…– она отступила назад, гадая, не слишком ли поздно бежать.

– Все еще хочешь сбежать? – веселье в его голосе укололо её гордость больше, чем обычно.

– Все еще полон решимости соблазнить кого-то, кто не заинтересован? – она презрительно фыркнула.

Да поможет ей бог. Она знала, что он подозрителен, но не ожидала, что он действительно удивит ее таким образом.

Он нахмурился. Прислонившись к борту своего фургона, наблюдал за ней с низким, задумчивым хмурым взглядом, небрежно почесывая грудь.

– Не интересуешься, да? –  его губы изогнулись в усмешке, которая не совсем достигла этих блестящих голубых глаз, хотя в них, возможно, мелькнула горечь. – Ты ведь не станешь лгать мне, милая?

Прямо ему в лицо? Ну, это было нелегко, но, конечно, она справится.

– С какой стати мне лгать тебе, Макс?

Она могла бы придумать целую страницу причин.

– Потому что ты думаешь, что тебе это сойдет с рук, – вздохнул он в ответ.

Ей это сойдет с рук, по крайней мере, на несколько минут. Это будет нелегко, но она справится, если понадобится. Без сомнения, ей придется это сделать, если судить по выражению его лица.

– Лично я думаю, что ты немного параноик, – сообщила она ему с видом жалости. – И такой позор тоже. Даша, кажется, уверена, что вы очень умный человек. Паранойя может оказаться весьма пагубной.

С ним тоже всегда было весело играть. Это не изменилось, он все ещё наслаждался несколькими словесными играми, а также своими более сексуальными развлечениями.

– Даша любит выносить мозг, детка, – хихикнул он, низкий, грубый звук был слишком сексуальным.

– Или, возможно, ты всё ещё отрицаешь. Это никогда не бывает хорошо, Макс, – заверила она его, слишком наслаждаясь обменом репликами. – Поговори с Дашей. Она тебе всё объяснит.

Или на самом деле умудрился полностью вскружить ему голову", – подумала она, забавляясь. Яна тоже научилась играть в эти игры.

Он фыркнул, не сводя с неё глаз. Он не раздевал её взглядом, он согревал её им.  Максим умел делать это, заставляя женщину чувствовать себя единственной на земле. Он очаровывал, соблазнял и вел их по пути страстных поцелуев и властных ласк, и в конце этого пути у них осталось воспоминание о том, чего они никогда больше не узнают. Он соблазнял их так хорошо, что сердиться на него было невозможно.

Яна умоляла утверждать обратное. Она была в ярости из-за всех его бывших любовниц. Ей хотелось выцарапать им глаза, а потом выцарапать ему за то, что он такой чертов Ромео.

– Ты хорошенькая малышка, не так ли? – это заявление заставило её сердце почти остановиться, прежде чем начало биться в груди со скоростью, которая мешала нормально дышать.

– Э-э … спасибо. – черт бы его побрал, теперь он заставляет её заикаться? Только потому, что он считал её хорошенькой? И почему он ждал два года, чтобы сказать это?

Его голова склонилась набок, сапфирово-голубые глаза смотрели на неё ещё мгновение. Иногда она задавалась вопросом, что он видит и о чем думает, когда делает это. У него была привычка смотреть на неё так, словно она была какой-то головоломкой, которую ему нужно было собрать. Если это так, то она попала в беду. Как только Макс решал выяснить что-то или кого-то, он становился таким же упрямым, как самые упрямые мужчины, которых она когда-либо встречала.

Ну, наверное, больше.

Когда он так смотрел на неё, он делал с ней то, что не делал ни один другой мужчина. Её покалывало, и она почувствовала, что краснеет. У неё подкосились колени. Покалывание пробежало по её телу, добралось до вершин грудей, а затем решительно направилось на юг с волной энергии, которая заставила ее переступить с ноги на ногу, чтобы избавиться от боли.

Сладостное милосердное небо. Это было просто неправильно. Она была здесь не для этого, и у неё не было времени отвлекаться. Она не могла позволить втянуть его в это дело, пока не будет уверена в его преданности.

– Мне пора идти…”

– Что-то в тебе меня чертовски напрягает. –  он вздохнул, и с его губ сорвался смех полного недоверия.

Ну, сегодня он был довольно резок. Обычно она держалась от него подальше, поэтому никогда не видела его таким. Слышал о нем, но не видела. Это откровенно пугало её. Если он будет продолжать в том же духе, ей, возможно, придется позволить ему соблазнить себя, и это просто разрушит цель.

– Что-то обо мне, да? – она приподняла бровь, скрестив руки под грудью, надеясь, что скрывает затвердевшие соски, и попыталась изобразить сомнение, наблюдая за ним. – Возможно, это потому, что я женщина.

Казалось, он на мгновение остановился. Возможно, он думал об обвинении. Отрицать это было невозможно, это уж точно.

– Ну, я известен своей любовью к женщинам. – он серьезно кивнул, прежде чем поднять пиво для очередного глотка.

– Да, Максим, ты известен своей любовью к женщинам.” Проклятый бродячий кот. -Целитель разбитых сердец, соблазнитель плачущих разведенных и всюду обаятельный негодяй, – указала она. – Никогда не был женат, и ни одного чипа, вынутого из твоего сердца. Счастливчик. –  насмешка была далеко не такой тонкой, как она пыталась изобразить.

– Он посмотрел вниз. Яна замерла, увидев вспышку мрачных эмоций, промелькнувшую на мгновение на его лице, когда он уставился на бутылку в своей руке.

Он был влюблен? О, это было несправедливо. Черт бы его побрал, у неё никогда не было шанса отдаться мужчине, которого она любила в молодости, не было шанса сказать ему, как сильно она тосковала по нему, или посмотреть, сможет ли она заставить этого слишком опасного мужчину влюбиться в неё. И он осмелился влюбиться, пока её не было!

Ублюдок.

Двойной ублюдок.

– Да, счастливчик. – но, похоже, он не был с ней согласен. – А как же ты? Ты когда-нибудь была за мужем? Влюблена?”

“Мне двадцать шесть лет, Макс, как ты думаешь?” Скоро ей исполнится двадцать семь, но она не могла сказать ему об этом. Она устала, чувствовала себя одинокой, жаждала его прикосновений так, как не жаждала за все годы до возвращения домой, и была уверена, что, если позволит себе вкусить удовольствие, которое он мог ей дать, он не просто разобьет ей сердце. Нет, Макс ничего не сделает наполовину. Он разобьет ее душу на миллион осколков.

У неё не было шанса влюбиться, потому что она сравнивала каждого проклятого мужчину, которого встречала, с Максимом Лемановым. Она ужасно боялась, что то, что она считала влюбленностью, когда ей было семнадцать, пошло гораздо глубже и разрушило её для любого другого мужчины.

Он выбрал этот момент, чтобы поставить пустую бутылку пива на передний бампер своего фургона и шагнул дальше в тень, ближе к ней.

Она должна уйти, прямо сейчас. Яна понимала, что ей пора уходить. Она должна бежать от него так быстро и сильно, чтобы оставить за собой пыль. Вместо этого она стояла там, как какая-то глупая дурочка, слишком глупая, чтобы уйти с пути опасности.

Она думала, что лучше владеет собой, чем сейчас.

– Ты боишься меня, дорогая?

О боже, он был так близко.

Максим уставился на неё, не сводя глаз, а его пальцы легли на её бедро, медленно притягивая ближе, пока она не оказалась вплотную к его большему телу.

– Боюсь тебя? Нет, Макс, я тебя не боюсь. – страх был последним, что она почувствовала, но то, что она почувствовала, было опаснее страха.