– Не мог же я их просто складировать.

– Мне было бы по вкусу, если бы ты создал из них нежить. Ха, можно было бы обрушить эту армию на всех наших земных поклонников, и тогда люди по достоинству оценили бы конец последнего тысячелетия допуска Ада на Землю, – бриллиантовые глаза загорелись воодушевлением, но Ал’Берит произнёс свой ответ вполне спокойно и равнодушно:

– После такого вряд ли бы остался хоть кто-то, способный понять прелесть вашей задумки, дорогая.

– Какая разница! – отмахнулась та. – Ничто не придаёт такого очарования воину, как вышагивающая за ним армия. Тебе бы пошло.

– Всё равно не разумно разрушать ради такого пол нового зала, – с искренней улыбкой ответил Ал’Берит, подавая своей спутнице бокал.

– Да, но я могу и другой материал предоставить, братик, – намекнула Ашенат и недовольно воззрилась на туманную стену. – Ужас. Если не уверен, чем заполнить пространство, чтобы оно гармонично дополняло обстановку, то хотя бы завесь чем-нибудь эту гадость.

– Обязательно воспользуюсь твоим советом, как только найду подходящий сюжет для полотен.

Ал’Берит снова улыбнулся. И снова искренне. И не столько из-за хода беседы, сколько из-за того, как предельно вежливо стали взирать на него гости. После Кровавого Пира сестры очень немногие решались общаться с нею. Скорее, в обществе даже прослеживалась тенденция максимально избегать опасную герцогиню. Однако это ни в коем случае не сделало последнюю замкнутой или же затворницей.

Ашенат вела привычную для себя жизнь, пусть и проводила большее её время на Земле. Ей нравилось играть с человечками, изображая из себя богиню. Она наслаждалась их поклонением себе… Но не менее её привлекало и обращать это почтение в хаос и разрушение. И, к счастью, роковая демонесса не особо переносила своё увлечение на жителей Ада вследствие этого.

Когда настало время закрывать бал, по залу только что не пронёсся массовый вздох облегчения – таков был эффект от присутствия Ашенат. В какой-то миг Ал’Берит даже соизволил принять такую вероятность, как быстро выстраивающуюся очередь для прощания с ним. Но всё вышло чинно и степенно. Герцогиня тоже вела себя на удивление благопристойно, вопреки своей природе. Она исполнила своё намерение повеселиться в этот вечер, но ограничилась лишь танцами. Как на балу, так и после. Только этот танец сладострастия для двоих остался сокрытым от взглядов любого рода свидетелей.

Продолжая гладить кожу сестры, Ал’Берит словно желал задержать мгновение. Он знал, что Ашенат вскоре отстранится, и она поступила именно так. Демонесса встала с постели, подошла к окну и, некоторое время уделив рассматриванию мрачного вида, начала облачаться.

– Ты могла бы остаться в Аджитанте, – всё же сказал он.

– В этом-то и прелесть свободы. Я могу быть везде, где только пожелаю.

Беспечный ответ заставил его нахмуриться. Ал’Берит поднялся и подошёл вплотную к сестре, чтобы, с силой ухватив её за волосы (так, что тонкая шея изогнулась чуть ли не до предела), холодно произнести:

– Желаешь, чтобы я по-прежнему был удовлетворён таким пояснением?

– Я жду, когда ты вырастешь настолько, что перестанешь меня раздражать, – не менее серьёзно ответила Ашенат и беззаботно рассмеялась, с лёгкостью скидывая с себя его хватку: – Так ты больше доволен, братик?

– Пока ещё нет.

– Ты продолжаешь играть в свои игрушки, и в этом я пока покровительствую тебе. Хочешь сыграть роль солдатика Ада? Давай. Не трону ни Рай, ни Землю, чтобы не задеть твою игрушечную вселенную… Но мне это не интересно, Ал’Берит, – её бриллиантовые глаза замерцали радужными оттенками. – Миры захватывают. Постоянно. Но вот беда, ха, мало кто знает, что с ними делать! А ведь их нужно разрушать. Сжать их и спрессовать, чтобы сущее развеялось кричащей агонией пылью.

Одновременно с этими словами демонесса вытянула свою руку и сжимала ладонь до тех пор, пока не расцарапала себе ногтями кожу до мяса. А затем исчезла в пламени телепорта так же стремительно, как и появилась в замке.

Кварзиотто размышлял, лёжа на мягком квадрате пёстрого ковра, вышитого позолотой. Деревья в его саду не обладали роскошной земной листвой и не дарили тени, а потому пара женщин беспрерывно обмахивала громоздкое тело смотрителя огромными опахалами. Комфорт обстановки позволял демону полностью сосредоточиться на обдумывании слов докладчика, не так давно ушедшего восвояси.

На первый взгляд данные не вносили особой ясности. Лидчитта оказалась весьма популярна и старалась крутиться в верхах, хотя в столичную иерархию благоразумно не входила. Конкуренция в Дисе была высока, а эта жрица так и не обзавелась постоянным покровителем. Более того, некоторые Высшие, вроде Его превосходительства Вердельита, откровенно пренебрегали настойчивой демонессой. Но далеко не все. Так что ниточка марионетки могла привести к любому кукольнику, если бы не одно обстоятельство – Лидчитту видели в обществе Леккео.

Секретарь Дзэпара крайне редко покидал замок, был исключительно верен герцогу и не использовался тем, как мог бы. Вследствие последнего на этого рефаима мало кто обращал внимание и воспринимался он не иначе как любимая болонка хозяина. Зверёк что‑то там тявкал, услаждал взор, вписывался в интерьер… но значения не имел.

«До поры до времени», – закончил свою мысль Кварзиотто насмешливой фразой, так и не произнесённой вслух.

Иные слухачи смотрителя собрали достаточно данных, чтобы, соединяя информацию воедино, подтвердить предположение о том, что Лидчитта смогла оказаться в замке Аджитанта именно после знакомства с Леккео. Видимо, демонесса подошла под некоторые замыслы герцога и… кто мог знать насколько далеко они простирались? Вдруг недаром столько тысяч лет Его высокопревосходительство предпочитал общество эксцентричного виконта? Что если его верность интересам Ада давно грыз червячок предательства?

Кварзиотто поднёс к губам длинную изогнутую трубку, втянул в себя едкий дым и медленно выпустил его кольца обратно наружу. Мешать планам такого высокопоставленного демона ему не хотелось, но, несомненно, он был обязан сделать это.

Правда, это можно было осуществить иначе нежели напрямую.

Почему бы не осуществить хитроумную задумку? Она ведь удовлетворяет не только его честолюбию, но и манит возможностью избавиться от некоего довлеющего над ним барона.

Некоторое время демон курил, продолжая собственные размышления, и постепенно пришёл к наиболее приятному для себя выводу.

Он поспособствовал бы затее Его высокопревосходительства Дзэпара, удовлетворяя и собственное научное тщеславие.

Он стал бы полезен Его превосходительству Ал’Бериту, в нужный момент раскрыв ему расчётливую цель герцога. Несомненно, наместник Аджитанта сумеет использовать это знание как для устранения предателя, так и для собственного возвышения. Да и возвращение дитя не может не сопровождаться благодарностью.

И, конечно, даже сам Князь Светоносный оценит участие Кварзиотто в этой истории. Главный смотритель великолепно разбирался в людях, а потому прекрасно знал, что у тех рождаются либо чада, либо исчадия. Но повелитель всё равно ни за что не позволил бы кому-либо вмешаться в организм рефаима, дабы сделать его бесплодным. В этом вопросе разумная предусмотрительность могла восприниматься им только как личное оскорбление. Да и разве он не был бы в этом прав?

К счастью для всех трёх миров (по мнению Кварзиотто), главный смотритель Питомника в Аджитанте являлся достаточно талантливым, чтобы создать не только нечто, позволяющее без пристального внимания принять демона за человека, но и что-то при этом кардинально влияющее на некоторые его системы. Незаметно влияющее.

Герцогу Дзэпару предстояло проиграть, хотя его игра только начиналась.

– Ваше достоинство, – прервал ход сладких мыслей Кварзиотто один из служащих.

– Да?

– Вы велели незамедлительно сообщать о поступлении новой корреспонденции от господина Аворфиса.