— Мне семнадцать.
Бен смеётся, под конец начиная уже стонать, выходя из комнаты.
— Господи, да заткнись ты.
Как только за ним закрывается дверь, я бросаюсь к себе. Если он вернётся пьяным, я, блять, полицию вызову. Он не моя проблема.
… Хотя нет, моя.
Бормоча что-то себе под нос, я натягиваю свободную футболку и шорты. Если он напьётся и ввяжется в драку, или ещё что-нибудь в этом роде, мне конец. Сунув ноги в шлёпанцы, я беру ключи и выхожу за дверь. В квартале отсюда есть винный магазин, но если Бен в баре, мне придётся позвонить Пейдж.
Я немного нервничаю, гуляя в свою странную течку, и надеюсь, что никому не приглянусь. Кажется, Бен теряет ко мне интерес, и это хорошо. Мы что-нибудь придумаем, как Гален и Пейдж, и нам даже не обязательно быть друзьями. Я займу один этаж, а он — другой, и мы никогда не увидимся. Надёжно и безопасно.
На улице темно и душно. Я стою под уличным фонарём и пишу Роуз, но чувствую себя странно, давая ей понять, что собираюсь найти своего Фамильяра. Она, наверное, занята, и я не хочу её доставать.
вернись в гнездо.
Тихий голосок звенит в моих мыслях, и я в сердцах фыркаю, тряся головой, чтобы заставить его заткнуться.
Он становится громче.
вернись. в. гнездо.
Я знаю, что скоро он начнёт попросту вопить. В груди всё тревожно сжимается, и я вдруг как будто голая, так далеко от гардеробной. Я взлетаю вверх по лестнице так же быстро, как и сбежала по ней. Голос напевает всё громче и громче, пока я не возвращаюсь в спальню и не захлопываю дверь.
Кожу покалывает от зуда, но я не могу его унять. В кромешной тьме я сбрасываю с себя одежду, чувствуя, как на затылке выступают капельки пота. Я стараюсь делать то, чего хочет от меня голос, но он продолжает говорить.
тьма… ох. дождись бена… идеальное время для спаривания.
— Нет, — бормочу я, дрожа, — ни за что, мать твою.
Низ живота начинает ныть, и я ковыляю в ванную и чуть ли не падаю на пол. Нечто покрывает моё сознание, словно одеяло, пытаясь задушить рассудок, и заставляет делать то, чего я не хочу. Я не буду этого делать. Я сделаю всё, чтобы сберечь независимость и достоинство.
Голос эхом отдаётся в моих ушах, когда я распахиваю аптечку, роняя Тайленол и Кларитин в раковину. Я копаюсь в недрах шкафчика, пока не нахожу Бенадрил, и глотаю сразу три таблетки, надеясь избавиться от нежелательных позывов, когда буду в отключке. Я принимаю дополнительный супрессант для верности и сползаю на пол, абсолютно голая, борясь с шепчущим существом, говорящим мне что делать.
Запустив пальцы в волосы, я зажмуриваюсь. Это не со мной. Это не со мной. Это не со мной. Я засну и обо всём забуду.
— Рей? Грёбаный магазин закрыт.
От голоса Бена моя кожа снова в огне. Я кусаю губу до крови и слышу, как он входит в спальню. Он бродит туда-сюда, пытаясь найти меня, а потом останавливается. В ушах стучит пульс, и я надеюсь, что он не знает, где я.
В дверь ванной тихо стучат, и я слышу, как Бен топчется с той стороны. Он резко втягивает ртом воздух, и я с ужасом понимаю, что он меня чует. Чует изменения в моём теле. Это кощунственно.
Из его горла вырывается мурлыканье.
— Начинается. — Ручка двери дёргается. — Ну что, Рей, я тебе нужен?
Я не отвечаю. Дрожа, я забираюсь в ванну и беру с собой полотенце вместо одеяла. Я не доставлю ему удовольствия быть нужным. Веки быстро тяжелеют, и я перестаю слушать, как Бен искушает меня открыть дверь.
Никчёмный Альфа-самец.
Комментарий к Ferae Naturae (Неприручаемая) *Куджо — отсылка к роману Стивена Кинга о сенбернаре Куджо, подхватившего бешенство.
**«Грабхаб» — служба доставки еды в США.
====== In Flagrante Delicto (Поймать с поличным) ======
Бенадрил вырубает меня, но просыпаюсь я всё с тем же сильным давлением внизу живота. Я стенаю и ёрзаю в ванне, когда прихожу в себя со звоном в ушах, который раскалывает мне череп. О боже… Мне так жарко, но в то же время и дико холодно, а ванна кажется просто куском льда. Я миллион раз болела раньше, но это — худшее, что я когда-либо чувствовала.
Это — болезнь. Моё собственное тело изводит меня — как будто у меня аутоиммунное заболевание. Вот к чему следует отнести течку. Это, блять, неестественно, нездорово и небезопасно, и я не могу это контролировать.
Матка неистово пульсирует и это похоже на спазмы во время месячных, но на этот раз моё тело истошно требует, чтобы его отправили на хер — в буквальном смысле. Я охаю и цепляюсь за полотенце, мне слишком неудобно подниматься, и я дышу через нос и с закрытыми глазами. Я просто буду это игнорировать, пока оно не исчезнет. Должно же это когда-нибудь прекратиться. Я могу подождать. Чёрта с два я буду заниматься сексом с этим гадким Беном. Да я лучше По трахну — и это уже о чём-то говорит.
м-м… спарься с беном… большие здоровые щенки!!
Я стискиваю зубы.
— Заткнись НАХУЙ!
А голос продолжает гнуть своё, как будто хочет вывести меня из себя.
мелкие щенки от другого альфы… Бен??? крупные щенки. больше стейка, да… мясо… его нужно больше после спаривания…
Вверх и вниз по плечам пробегает странная дрожь — словно электрические разряды. Я сажусь прямо будто кол проглотила и лихорадочно расчёсываю кожу, оставляя на руках кровавые царапины, пока меня терзают эти ощущения. Они гудят у меня в затылке, и я только и вижу как открываю дверь и впускаю Бена в ванную. Запутавшись пальцами в волосах, я дёргаю их, когда власть голоса вырастает до критической отметки и он толкает меня к двери.
покажи горло… подчинись… ляг на живот… предложи себя
— Отвали, ебучая ты пизда! — выплёвываю я.
м-м… узел альфы. он так хорошо растягивает. так хорошо заполняет. вязка. чрево, полное щенков, брюхо, полное стейков, пизда, наполненная его членом. а потом только спать спать спать есть есть есть выкармливать выкармливать выкармливать это твоё исключительное право это наше ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ быть сытой наполненной и только вынашивать и поглощать и нести новую жизнь
ПЕРЕСТАНЬ БОРОТЬСЯ РЕЙ
ИСПОЛНИ СВОЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
ИСПОЛНИ СВОЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
ИСПОЛНИ СВОЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
Я выкарабкиваюсь из ванны, чтобы принять ещё Бенадрила, даже не тревожась о передозировке, о том, что могу больше никогда не проснуться. Голос болтает о превращении спермы и стейков в щенков, и я понимаю, что больше этого не вынесу. Я разрываю фольгу на блистере и глотаю ещё три таблетки Бенадрила, но меня тут же рвёт в раковину. Слюна стекает с губ и, дрожа, я пялюсь на перепачканные желчью пилюли.
Я больше не контролирую своё тело, но я должна держать себя в руках. Тело — единственное, что у меня есть, единственное, что никто не может у меня отнять. Вся трясясь, я вытираю рот и наспех чищу зубы, чтобы избавиться от привкуса блевотины. Только собственному телу можно доверять, и оно меня предаёт. Боже. Я просто хочу расстегнуть молнию на своей коже и выбраться из неё, оставив тюрьму из плоти позади, и пусть Бен долбит её столько, сколько захочет.
Снаружи ванной раздаётся низкий стон. Волосы на затылке встают дыбом, и я медленно перевожу взгляд на дверь, естественно, понимая, кого слышу.
— Я чую запах твоей пизды.
Я сержусь на грубые слова Бена, но другая часть меня получает удовольствие от этого глубокого, голодного тона. Дверная ручка дёргается, и он снова стонет, толкая дверь плечом, отчего косяк начинает дребезжать.
— Ты собираешься вломиться сюда и изнасиловать меня?! — рычу я. — Тогда я выцарапаю твои блядские глаза!
— Открой дверь, малявка. Нас инспектор придёт проведать. — Он водит ногтями по дереву, вырисовывая узоры. — Я перенёс твоё гнездо к себе. Разве ты не хочешь убедиться, что я всё сделал правильно? Хочешь есть? Я покормлю тебя, пока будешь сидеть на узле.
— Ты не сделаешь этого со мной!
Дверь снова начинает дребезжать. Я отшатываюсь, игнорируя песнопения в голове, когда Бен смеётся и пыхтит, выдыхая через рот. Я тоже его чую. Всё тот же пряный, волнующий аромат, как тогда, но… я не понимаю, вкус ли это или просто ощущения. Рот покалывает и наполняется слюной, а метка единения начинает пульсировать.
