Через три дня после отлета Жанны на домашний адрес Тарасовых пришла срочная телеграмма. Прочтя отпечатанные телеграфом две скупые строчки, мужчины бросили все дела, купили билеты и полетели в Киргизию, куда несколько дней назад улетела их жена и мать. Добравшись только на следующий день до лагеря альпинистов, указанного в телеграмме, они узнали, что четверо из семи членов экспедиции, собравшихся в назначенный день взойти на пик, попали под неожиданный сход лавины. Двоих мужчин нашли поисковые собаки в тот же день – к счастью, альпинистов завалило не очень глубоко, их смогли без особых сложностей откопать из-под толщи снега. Жанну нашли только на третьи сутки. Ее отбросило снежной рекой далеко в сторону, и собаки не сразу смогли учуять замерзшее тело женщины без признаков жизни – она задохнулась под толщей сошедшего с гор снега.
За те три дня, что отец и сын Тарасовы провели с альпинистами, Егор постарел на целую жизнь. Он не мог никак поверить, что Жанна мертва.
«Как же так? – все время спрашивал он себя. – Ведь я ее сам проводил на прошлой неделе в аэропорт, она обещала слушаться меня во всем. Жанна не могла так нелепо погибнуть из-за какого-то дурацкого снега, не выполнив обещания».
Через пять дней, после улаживания формальностей, руководитель экспедиции, провожающий горестных мужчин семьи Тарасовых в аэропорту Бишкека, куда они привезли гроб с телом Жанны, чтобы переправить его в Москву, сказал на прощание:
– Понимаю, что никто не сможет вас успокоить, потому что потерю не восполнишь ничем. Но у вас будет хотя бы память о Жанне, ее могила, куда вы сможете прийти, погоревать и положить цветы. Один из альпинистов группы пропал под лавиной без вести, и если мы его не нашли через неделю после несчастья, то не найдем никогда. У него в Самаре осталась жена с семилетней дочкой, ей еще тяжелее, чем вам, потому что несчастной женщине хоронить некого. И последнее. Жанна была замечательным человеком и прекрасной спортсменкой, это был ее выбор – остаться навсегда в горах. Вы должны смириться с ее решением и никогда за него не осуждать.
Два года понадобилось Егору на то, чтобы выйти из тяжелейшей депрессии, в которой он находился после похорон жены. Начинающему писателю пришлось заплатить издательству, опубликовавшему книгу, большие деньги за разрыв договора на вторую книгу, подписанного накануне гибели Жанны. Издательство требовало от автора нашумевшего бестселлера новой книги, которую тот написать не в состоянии. Выплатив неустойку по решению суда, куда его бывшие работодатели подали иск, Тарасов-старший остался без средств к существованию. И тут ему стало абсолютно все равно. Все равно, какое время года на дворе, какой день недели, утро сейчас или вечер, голоден он или сыт – жизнь с ежедневной гаммой разноцветных оттенков потеряла для него всякий смысл. С работы он уволился, на телефонные звонки не отвечал, сидя целыми днями в кресле, глядел или на полки с книгами, или в окно, но видел перед собой только лицо погибшей жены.
Неизвестно, как бы сложилась дальше его жизнь, если бы не сын. Юрий к тому времени успел окончить институт и два месяца назад поступил на работу маркетологом в одно из крупных издательств Москвы. Место он получил по протекции тогдашней подружки Кати, которая надеялась выйти замуж за Юрия, а потому познакомила его с дядей, директором издательства. Девушка была на вид скромная, но ум имела цепкий и практичный, хотя старалась умело скрыть его за некоторой простоватостью. Тот, кто не знал Катю, мог вполне обмануться ее кажущейся наивностью, тем более что выглядела она согласно стандартным канонам женской красоты, сбивающим с ног всех без исключения мужчин: высокая блондинка со стройными ногами, высокой упругой грудью и с большими голубыми глазами, скромно выглядывающими из-под низкой челки. Девушке совсем не нравилось, что ее будущий свекор так долго не может выкарабкаться из депрессии. И этот момент явно отражается на их с Юрием отношениях. Она долго ломала голову над выходом из непростой для всех ситуации, отбрасывала в сторону один вариант за другим, как непригодные. Ее избранник, глядя, как все ниже опускается отец, со своей стороны пытался помочь всеми возможными способами, но возможностей этих было у него, видимо, недостаточно.
Однажды, во время свидания, лежа в постели и отдыхая после любви, Катя спросила Юрия:
– Скажи, что случилось? Ты в последнее время какой-то не такой – рассеянный, несобранный, витаешь в мыслях, непонятно где. Это связано с твоим отцом или есть другая причина, о которой я пока не знаю?
– Причина у меня одна и тебе она известна, – глухо ответил тот, лежа на спине и глядя в потолок.
– Неужели ничего нельзя сделать? Что говорят врачи? Может быть, дядя может достать какие-то таблетки – у него есть знакомые в Дрездене. Единственное, что от тебя требуется, уговорить отца сходить к врачу за рецептом.
– Таблетки тут не при чем. У отца депрессия, потому что он не видит смысла жить дальше без матери. Она его первая и единственная женщина, он ее очень любил. После гибели мамы отец не может простить себе, что она уехала в горы одна, без него. Я же вижу, что он погибает, и не знаю, как помочь. У меня самого от этого идет голова кругом.
– А врачи? – опять спросила Катя, осторожно прижимаясь боком к обнаженному телу Юрия.
– Что врачи… Одни говорят, что ему нужно уехать, забыться и прийти в себя. Другие готовы уже сегодня положить его в нервное отделение подлечиться. Один врач мне, правда, сказал, что отцу может помочь сильный стресс, способный вывести из депрессии. Как в поговорке – подобное лечат подобным. Но это тоже только теоретический прогноз. Ты знаешь наших психологов – советы давать они все мастера, а за результат отвечать не берется никто.
– Юрий, мне очень хочется помочь всем нам в непростой ситуации, я как и ты, ломаю голову, как можно спасти твоего отца. Так вот, я подумала, может быть, ты уговоришь его написать еще одну книгу? Он отвлечется от мыслей о Жанне, втянется в работу, которую хорошо знает, постепенно выйдет из депрессии самостоятельно. Он ведь написал один бестселлер, так кто ему мешает повторить успех? Я попрошу дядю, он возьмет книгу в план издательства, а ты сможешь ее успешно продвинуть на рынок – у тебя маркетинг хорошо налажен. Возможно, вместе…
Катя не успела договорить, как Юрий, порывисто повернувшись, обнял ее и быстро заговорил:
– Катя, родная, ты не знаешь, что сейчас сделала! Это именно то, что нужно отцу – изложить на бумаге всю боль, которой он ни с кем делиться не хочет. Я обязательно сегодня же поговорю с ним об этом. Спасибо, милая, за замечательную идею!
Катя открыла рот, чтобы добавить что-то к сказанному, но он оказался закрыт поцелуем Юрия. Его тело все сильнее вжималось в тело девушки и, кажется, даже начало слегка вибрировать от напряжения, как натянутая стрела, готовая в любую минуту выстрелить. Катя почувствовала огромный душевный подъем друга, отразившийся в движениях тела. Юрий целовал Катино лицо, шею, осторожно покусывая мочки ушей, шепча непонятные, но очень нежные, а потому вызывающие подрагивание кожи, слова. Он ласково сжимал и отпускал упругую, налитую соками молодости и желания, грудь, проводя мягкими пальцами по набухшим соскам и слегка касаясь их языком, будто играя. Опускаясь вниз, он целовал упругий плоский живот любимой, захватывая губами кожу, то втягивая в себя, то отпуская, то проводя влажным языком, будто зализывая несуществующую рану. Его восставшая плоть все сильнее упиралась в бедро женщины, скользя по нему выступившей от сильного желания влагой. Его подрагивающие пальцы отчетливо ощутили набухший бугорок прилившего желания, Катя отдалась сладостному чувству слияния с любимым мужчиной, купаясь в волнах его любви и забыв на время о недавних тревогах.
Вечером того же дня Юрий, как обещал, приехал домой с твердым намерением поговорить с отцом. Парню стоило больших трудов расшевелить его – старший Тарасов ни с кем и ни о чем разговаривать не хотел, и даже общение с сыном его явно тяготило. Лишь после часа тяжелого мучительного монолога, который Юрий вел уже из последних сил, ему удалось вызвать небольшой проблеск интереса в глазах отца и вывести на тему о новой книге.
