Вечерами она часто плакала. Ее мучили давние обиды на мать, так и не сумевшую полюбить свое дитя, на Сергея, после окончания школы оставившего ее и уехавшего в город учиться. Почему-то вспомнилась и приблудившаяся худая черная кошка. Она по неизвестной причине не захотела жить в их доме и перебралась к деду Никодиму. Вспомнился даже злой гусак, загнавший ее, босоногую девчонку, в густую крапиву. Тогда Юлю спас опять же Сергей, прогнавший обидчика длинной хворостиной.
Работать тоже становилось все труднее: просто-напросто не хватало сил. Врач, к которому она обратилась, выслушал Юлю и без лишних вопросов выписал больничный, а так же рекомендовал подумать о свободном посещении занятий.
- Есть, спать, гулять, отдыхать, радоваться жизни - вот что сейчас самое главное. Будешь хуже чувствовать себя - приходи, положим в больницу. Обязательно смени работу на более легкую, а если возможно, совсем оставь. Достаточно и одной учебы.
- Я все поняла, - уныло ответила Юля, складывая в стопочку направления на анализы, рецепты на лекарства и витамины.
Если с институтом все было более или менее ясно, то с работой надо было что-то решать, потому что никто там больную долго держать не будет. Вечером она подсчитала свои скудные сбережения, как будто и без этого не знала, что до окончания института их все равно не хватит.
И все же вариантов того, где найти деньги, чтобы прожить без работы какое-то время, нашлось несколько. Можно было подыскать на некоторое время квартирантов, но вряд ли кто захочет жить в одной квартире с маленьким ребенком. Можно было обменять квартиру на меньшую с доплатой. Был еще один вариант: попросить помощи у Сергея. В другое время она никогда не сделала бы этого, но сейчас решилась отбросить гордость и стыд ради ребенка. Правда, они с Сергеем давно не виделись, а если быть точной, с тех самых пор, как Юля честно рассказала об отношениях со своим новым приятелем. Но друг друга из вида все же не теряли: изредка перезванивались, старательно обходя в разговоре неудобные темы.
Уже утром следующего дня Юля, плача на плече Сергея, откровенно рассказывала обо всем.
- Я знала, что нельзя с ним встречаться, он не для меня, но трудно все время быть одной! Я ничего от него не хотела и честно об этом сказала. Знала, что не любит, так и я не любила. А теперь вот, ребенок...
- Может быть, мне стоит с твоим приятелем поговорить? - осторожно спросил Сергей. - Все-таки ребенку нужен отец.
- Не вздумай! Не хочу осложнять ему жизнь таким сюрпризом.
- Может, и не осложнишь, - мягко возразил он. - У всех людей по-разному!
- У всех одинаково, если любви между родителями нет. Я это точно знаю, - отрезала она. - И не будем больше о нем. Сам же учил: перешагни через ненужное и забудь. Считай, я забыла.
В ответ на ее горячность он только удивленно хмыкнул и подал ей очередную салфетку.
- И какая же помощь нужна? Ты еще не сказала.
- И работу, и учебу мне не потянуть, - она снова всхлипнула. - Работу придется бросить. Какие-то деньги у меня есть, но до окончания института их не хватит, да и после рождения ребенка надо будет на что-то жить хоть какое-то время. Помоги мне деньгами, а я обменяю эту квартиру на меньшую и расплачусь с тобой.
- Глупая девчонка! - всерьез рассердился он. - Нашла из-за чего расстраиваться! Конечно, помогу. И квартиру менять не надо, мы ведь лучшие друзья на свете, почти кровные родственники.
Юля провела салфеткой по мокрым щекам и еще теснее прижалась к его плечу, а он неожиданно почувствовал себя подростком, которому было предназначено судьбой в очередной раз спасти маленькую одинокую девочку.
- Знаешь, я не могла даже думать об аборте. Хочу родить и больше никогда не быть одинокой. Я так устала, так устала...
Она хотела еще что-то сказать, объяснить свое нынешнее душевное состояние, но опять заплакала навзрыд. Сергей уже не слушал сбивчивую речь Юли: горькая жалость подступила к самому горлу. Он знал, чувствовал, что они по-прежнему оставались друг для друга самыми близкими людьми, и ее слезы, конечно же, не могли оставить его равнодушным.
Потом они сидели на кухне, пили чай и вспоминали о жизни в поселке.
- Знаешь, - вдруг посерьезнев, сказала Юля, - однажды летом я проснулась рано и заснуть больше не смогла. Вот и решила посмотреть, как встает солнце. Сидела, конечно, на нашей скамейке. Солнце еще не показалось, но небо постепенно начало менять свой цвет. Оно казалось не розовым, не золотым... Мне даже трудно описать его цвет, но он был каким-то необычным, более темным и тревожащим, что ли... И облака в этом цвете выглядели как языки пламени костра. Было очень красиво, так красиво, что даже немного страшно. Потом пришел дед Никодим.
Мы сидели вдвоем, смотрели и молчали. Потом он сказал, что это ангелы сжигают людские желания. Не все, а только те, которые Бог не захотел исполнить. А иначе, куда их девать? В то время я была обижена на весь белый свет, потому что ты уезжал в город учиться, плакала ночами и просила Бога, чтоб он не лишал меня друга. Теперь я знаю совершенно точно: мое желание не сгорело.
- Я пойду, отдыхай и ни о чем плохом не думай, - в горле запершило, и Сергей откашлялся, - деньги принесу через пару дней.
Когда привыкаешь к определенному темпу жизни, трудно начать жить как-то иначе. Юля по-прежнему просыпалась рано, но, вспомнив, что торопиться особенно некуда, потому что в институте ей пошли навстречу и разрешили свободное посещение занятий, просто лежала в постели, прислушивалась к своему новому состоянию и о чем-нибудь думала.
С деньгами все утряслось. Сергей действительно помог.
- Это те, которые ты хотела отдать матери. Видишь, самой пригодились, - он положил деньги на стол и пододвинул к ней.
Юля даже представить не смогла, что же такого сказал он теще, если та не решилась прийти к младшей дочери и потребовать часть денег за дом.
- Вот уж не ожидала. Удивил, - только и смогла пробормотать она.
