5.

   Взгляд Киры уперся в торпеды коричневых туфель, поднялся выше. Глядя на нитяные чулки, подумала, что у нее были такие же - отвратительного коричневого цвета нитяные чулки из хлопка, которые бабушка заставляла надевать и, которые, она снимала в школьном туалете, надевая колготки, купленные за деньги, сэкономленные на школьных обедах. Взгляд ее перемещался все выше и выше, пока не скрестился с взглядом светло-голубых глаз какой-то нереальной прозрачности, словно на нее смотрели два кусочка льда. Смех еще дрожал в груди, сжав предательски подергивающиеся губы, Кира поднялась с колен, не отводя глаз от лица Анне, искаженное гримасой злобного удивления. Пробормотала:

   - Мне нужен туалет.

   - Там! - слово прозвучало, словно застывшая капля битума ударилась о деревянный пол: сухо, невыразительно. Рука Анне вздернулась кверху, медленно описала полукруг и застыла, указывая в конец коридора. Кира молча прошла мимо, ускорив шаги, почти вбежала в туалетную комнату, ощущая между лопаток холодный взгляд. Захлопнув дверь, немного постояла, подошла к раковине, открыла кран, закатав рукава блузки, подставила руки под горячую струю воды. Кончики пальцев чуть покалывало, ей было знакомо это покалывание: как предчувствие; знак, только чего? За спиной раздался тихий шелест, скорее интуитивно, чем сознательно, подняла голову, посмотрела в зеркало. От взгляда, каким на нее посмотрел Жорж, дрожь пробежала по телу, отозвавшись резкой болью в сердце. Стараясь, чтобы голос не выдал волнения, с вызовом спросила:

   - Разве это не женская комната?

   Жорж, не отвечая, достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Выпустив кольцо дыма, какое-то время наблюдал, как тонкая струйка дыма втягивается в вентиляционное отверстие, потом перевел взгляд на Киру.

   - Корчишь гримасы, выбегаешь из зала. Я все время думаю, что это тебя хозяин терпит. Может, я чего не знаю?

   Он подошел вплотную, желваки перекатываются на выбритых до синевы скулах. Кира уходит взглядом от его хмурых глаз. От запаха сигаретного дыма у нее чуть кружится голова, странная слабость разливается от живота к бедрам. Она поднимает глаза, видит, как стало настороженным и слегка вытянулось лицо мужчины, как сузились зрачки его бронзово-желтых глаз, глаз рыси. И неожиданно под этим взглядом она ощущает себя голой, уродливой, и от этого - беззащитной. Ощутив на губах соленый вкус, касается лица, с удивлением смотрит на пальцы: кровь. Прокушенная губа чуть кровоточит, но боль не ощущается.

   - Ну? - голос Жоржа звучит глухо, жестко.

   - Не знаю, на что ты намекаешь, - Кира хочет ответить уверенно, дерзко, но голос не слушается, вибрирует и тем самым предает ее.

   Жорж прикусил сигарету зубами, придвинувшись ближе, коснулся груди. Глядя в его расширившиеся зрачки, Кира хочет поднять руки, оттолкнуть, но продолжает стоять: безвольная, ослабевшая, парализованная от внезапно накатившего страха. Пальцы Жоржа медленно скользят по вырезу блузки, спускаются ниже и неожиданно рука мужчины резким рывком вздергивает юбку. Его пальцы стискивают бедра, причиняя боль. Кира откидывает голову, закрывает глаза, не в силах сопротивляться грубому натиску, и только мысль стучит бешеными молоточками в голове, - скорей бы, все закончилось. До нее не сразу доходят слова Жоржа. Его мокрые губы неприятно щекочут шею, он шепчет. Но она не слышит шепот, она слышит шипение змеи:

   - Уже настучала Качевскому про икру? Шестеришь, шалашовка?

   Кира открывает глаза, молоточки еще грохочут в голове, но сквозь этот грохот она явственно слышит, как с навязчивой монотонностью долбят фаянс раковины капли воды... Изогнувшись, она сбрасывает с себя руки мужчины, отступая, одергивает юбку. Все тело сотрясается мелкой дрожью, но уже не от страха, а от возбуждения. Облизнув губы, опять чувствует соленый привкус, и это ее еще больше возбуждает. Разрозненные фразы, события, подобно кадрам кинопленки, прокручиваясь в быстром темпе, вдруг соединяются в единое целое. Она будто слышит голос Кабана по сотовому: "Да, все в порядке... Жорес". Он так и сказал - Жорес. Она молчит, ее молчание начинает нервировать Жоржа, он вынимает потухшую сигарету изо рта, бросает в раковину, недобро усмехается.

   - Шейка смотрю тоненькая у тебя, одно неверное движение, ... - мужчина резко щелкает пальцами. - Жаль, такая талантливая девочка и... - рука делает воздушную петлю вокруг головы, вздергивается кверху.

   Но Кира продолжает молчать. Перед глазами проступает картина: Гаджи рубит мясо, Жорж, стоя напротив, тушит окурок о нержавеющую сталь стола, что-то говорит, наклонив по-бычьи лысую голову. Гаджи молча, с остервенением продолжая рубить, вдруг резко вздергивает голову, Кира не видит лица, но по тому, как аккуратный татарин бросает нож на стол, понимает, что происходит что-то плохое. Гаджи снимает бандан с головы, вытирает лицо, кивает. Жорж удовлетворенно похлопывает повара по плечу, уходит. Гаджи некоторое время смотрит ему в спину, когда закрывается дверь, до Киры доносится слово "шакал".

   В голове, нарастая, слышится барабанная дробь; как в детстве, в минуты обиды и напряжения она слышала звучание симфонического оркестра, так и сейчас ритм болеро разрывает ее изнутри скрежетом тромбонов и неистовым верещанием свирелей: "там, та-та-та-там, та-та-та-там, там, там...". Она обхватила голову руками, сжала... Шум в голове чуть утих, она подняла глаза на Жоржа и, неожиданно для себя, хихикнула. Вернее, тот сдавленный звук, что вышел у нее между стиснутых зубов: звук боли и напряжения, вырвался хриплым хихиканьем.

   Кира видит, как на лице мужчины проступают сначала удивление, потом замешательство и, наконец, - ожесточение.

   - Надумала поиграть со мной, сучка? - он угрожающе надвигается.

   Но Кира настороже. Она быстро отступает к дверям, распахнув, бросается в коридор. Она бежит по длинному коридору, мимо многочисленных комнат, и внезапно останавливается. Прижав руки к груди, ощущая, как сильно бьется сердце, сдерживает дыхание, рвущееся из полуоткрытого рта: навстречу идет Качевский. За спиной раздается хлопающий стук закрывающейся двери, не поворачивая головы, знает, - это Жорж. Качевский не спеша приближается, взгляд его скользит мимо, за спину... Потом опять возвращается к ней.

   - Артур!

   Голос Жоржа подстегивает Киру, она делает шаг навстречу Качевскому и вдруг в непроизвольном движении молитвенно складывает ладони. Качевский мгновение смотрит ей в глаза, потом распахивает дверь в кабинет и, толкнув Киру внутрь, захлопывает, повернув несколько раз ключ. В комнате включена только настольная лампа и Кире кажется, что из углов к ее ногам ползут, колыхаясь, волны черного тумана. Тишину нарушает доносящаяся из гостиной музыка, визгливый смех женщин и шорох дождя по стеклам окна. Фигура Качевского чуть расплывается перед глазами, она с напряжением следит за тем, как он, открыв деревянную коробку, обклеенную бумажной красной лентой с золотым теснением, берет сигару, обрезав гильотинкой, щелкает зажигалкой, затягивается... Поворачивается к ней, кивает на кресло. Кира, повинуясь, опускается в мягкие объятия обитого зеленой кожей кресла и затихает. Качевский садится напротив, приглаживает залысины, некоторое время смотрит на нее, и ей кажется, что пауза никогда не закончится, что они так и будут сидеть в тишине и смотреть друг на друга... Но он говорит: то ли спрашивая, то ли отвечая...