Пиная камни, Вовк дошёл до самого края двора, где спрятался за газгольдером. Тополя отбрасывали густые тени, пряча мальчика от яркого солнца. Он сел на прохладный бетон, повесил голову. По чёрной от недавнего дождя земле, с редкими стебельками трав, туда-сюда сновали муравьи. Они то появлялись из своих ходов, то исчезали в них. Раньше Вовка не раз пытался проковырять их туннели, чтобы понять, куда же они ведут, но сейчас ему ничего не хотелось. Обида внутри него разрасталась и разрасталась.

Никогда раньше папа не нарушал обещания!

– Ну, привет, Фома не верующий, – нескрываемым злорадством послышался ему знакомый, мерзкий голос.

Вова не слышал, чтобы кто-то подходил, а потому порядочно испугался. Он подскочил на месте и встал с бетонного основания. Перед ним стоял тот самый чернявый мальчик. За всеми событиями, Вовчик и думать забыл о встрече в поликлинике с мерзким мальчишкой.

Вот ещё кого здесь не хватало!

При свете летнего дня его кожа казалась ещё более серой, даже солнечные лучи не разгоняли тень лежащую на нём. В общем, вид у него был болезней некуда, чего нельзя было сказать об улыбке – пышущей каким-то лихорадочным, злым довольством.

– Ты что тут делаешь? – неприветливо осведомился Вовка, – чего надо?

– Да так, гулял тут, неподалёку, можно сказать, тебя увидел. Смотрю – один. Сидишь в сторонке, голову понурил, – с притворной жалостью говорил чернявый, – народ веселится, вон в догонялки, – тут он сплюнул, – играют, в баскетбол, а ты один одинёхонек сидишь.

– Хочу и сижу, тебе что? Иди отсюда подобру-поздорову.

Но чернявого не пугали угрозы. Он стоял вальяжно, точно был хозяином всех этих мест. Руки засунул глубоко в карманы брюк, отчего острые плечи поднялись вверх на уровень ушей.

– Ну, ладно, ладно огрызаться. Ругаться с тобой я не хочу.

Вова не поверил. Слова его не соответствовали внешнему виду. Было совершенно отчётливо видно, что он хочет задеть, подколоть. Что и подтвердилось буквально сразу же:

– Как там твой брат поживает? Родители только около него и прыгают, да? Про тебя забыли? Про обещания? Конечно, забыли. Ха!

Вовка вскипел. Чтобы не ввязываться в драку, до которой сейчас у него не было настроения, он быстро зашагал прочь, сжимая и разжимая кулаки. Чернявый остался стоять на месте. Нехорошая ухмылка коверкала его мальчишеское лицо.

– Ну-ну, я же тебя предупреждал! – крикнул он вдогонку.

Вовка не обернулся, а чернявый, постояв ещё немного, развернулся, но никуда не ушёл, а просто пропал.

Возможно ли такое представить, но настроение у Вовки упало ещё ниже. Теперь оно было просто-напросто паршивым. Вове даже стало казаться, что теперь солнце избегает и его, как и того чернявого. Куда бы он ни направился – всюду за ним следовала тень.

Так оно и было в действительность. Густая, непроницаемая, как сотня метров отсыревшего бетона, тень накрыла его, появившись из тяжёлых мыслей. Теперь они вертелись вокруг незванца.

Кем тот был? Никогда раньше Вова его не видел во дворе, а тут нате пожалуйста – вот и я! Он вообще его никогда и нигде не видел до больницы! Теперь же он его точно преследует!

За такими совершенно безрадостными мыслями – Вовчик весь день бродил один. Он пинал всё, что пиналось, бросал бутылки в помойку, стучал палкой об деревья, даже шугал кошек, хотя раньше никогда так не делал и всегда смело гонял хулиганов, мучающих животных. Только всё это казалось глупым, неинтересным.

Наступил вечер, когда даже неутомимое летнее солнце свалилось за крыши домов и освещало только верхние этажи трёх двадцатиэтажек, стоявших неподалёку. Вове уже давно пора было быть дома, но он одиноко сидел в песочнице, ждал друзей.

Подъехали они одновременно. Серёга сидел сзади вместе с младшей сестрой, ходившей в садик, а Егор теснился среди двух старших братьев-двойняшек, оканчивающих в этом году школу.

– Привет! Во-о-овчи-ик! Там такенный парк! Просто обалдеть! Плохо, что тебя не было! – набросились они сразу на него.

– Угу, – буркнул Вова в ответ.

– Машины!

– Ракеты!

– А велосипеды!

– И мороженное!

– А народища было! Мама не горюй!

– И олени! Представляешь! Самые настоящие!

– А ещё интерактивные экраны! Здоровые!

– Ага, вот такенные!

– Целый зал!

– И лазеры!

Друзья наперебой кричали, стараясь сразу выложить все свои впечатления за день, а Вовка молчал и даже не мог улыбнуться.

– Короче, завтра встречаемся, мы тебе всё расскажем. Бежать надо, кушать хочется, жуть просто! Пока! – довольные друзья, махнув на прощание, побежали за родителями. Они жили в одном подъезде. Вовка в следующем.

– Пока! – сказал Вова закрывающейся подъездной двери.

Как бы ни казалось это странным, но дома Вовку никто не отчитал, что он задержался на целых двадцать пять минут. Все были заняты плачущим Сёмкой. Опять.

– Вова, на кухне ужин, ещё не остыл, – выглянул из зала папа, – пошли, покушаем. Вот только…

– Не, я что-то не хочу.

– Чой-то? – теперь вся высокая фигура отца с Сёмкой на руках показалась в коридоре.

Вовка пожал плечами. Опять комок подкатывал к горлу. И откуда они только берутся комки эти? У него что внутри фабрика по их производству?!

Вовчик слабо ударил кулаком стену.

– Пошли-пошли, а то с голоду прозрачным станешь. Весь день не ел, сидел, бродил один по двору, ни с кем не играл.

Вовка поднял глаза на папу.

– Да, – посмотрел он в сторону, – видел я всё. Пошли, в общем. Сейчас только сдам пост.

Папа умчался в зал, а через секунду был в коридоре.

– Вначале руки мыть.

Вовк подчинился.

Когда Вова ковырялся в тарелке, странно, но он действительно не чувствовал голода, к ним пришла мама.

– Спит, – сообщила она, но это и так было понятно. Ведь никто больше не шумел.

За ужином родители были ласковыми со своим сыном, папа пытался его увлечь новыми историями со своей работы, которые Вова раньше очень любил, но не получались.

Потом Вова ушёл к себе в комнату и не появлялся больше. Даже пить не выходил.

День, который должен был подарить совершенно незабываемые эмоции, подарил их, но с совершенно иной окраской, чем того ожидал и хотел Вовка.

Сегодня он впервые лёг в постель с неприятной мыслью, что теперь всё внимание будет уделено его брату. Да, он был маленький и даже покушать сам не мог, но всё же, как ни старался Вовка, но он злился на него. Обижался. И… ревновал. Он сам ещё не осознал, но именно это чувство вновь выдавило из него слёзы, скатившиеся на мягкую подушку.

Со злости, вдруг захлестнувшей его, Вовка вскочил с кровати, разорвал тетрадку с планом обучения Сёмы и зашвырнул её под кровать.

В следующие дни Вова был мрачнее самой чёрной тучи. К Сёмке он не подходил, сдвигая брови всякий раз, когда видел своего брата. Большая обида поселилась внутри мальчика. С каждым ударом сердца она отзывалась глухими отголосками в груди.

Впервые такое произошло в их семье. Родители не могли не заметить, как переживает их старший сын и от этого, сами переживали ещё больше. И ещё больше из-за того, что у них не получалось уделять ему столько времени, как раньше. Беспокойный Сёмка, сам того не осознавая, перетягивал родительское внимание на себя.

Хотя и пускать на самотёк, оставляя наедине со своими мыслями старшего, мудрые мама с папой не пускали. Терпеливее и нежнее обычного, они всё свободное время старались быть рядом с ним. Только вот сам Вовка не замечал этого. Надувал щёки. И даже ни с перового раза отвечал, когда родители его о чём-то спрашивали.

Он страшно ревновал.

Друзья его лишь подливали масла в огонь. Все это время они только и говорили, что о парке. Не умолкая ни на секундочку. Постепенно их рассказы обросли огромным количеством придумок и самых фантастических чудес, какие с ними произошли всего-навсего за один день.