– Вот играют девчонки в куклы свои дурацкие и даже не знают, что мы их сейчас спасли от леших.

– Не говори, – тяжело вздохнул Вовчик.

Тополя зашелестели листвой. Вовк поднял голову кверху, чтобы посмотреть на богатую крону, светящуюся под прямыми лучами солнца. Пронёсся лёгкий ветерок, приятно охолодив лицо.

Отдыхать долго не пришлось. Оказалось, что совершенно никем не замеченное, пронеслось всё бесконечное время до обеда. Бойцам, чтобы не получить нагоняя от мам, пришлось срочно расставаться, договорившись собраться у штаба через час.

Вовчик со всех ног побежал домой.

Перепрыгивая через две ступеньки, взмыл на пятый этаж. Открыв дверь ключами, висевшие на красной верёвочке на шее, он ввалился в коридор и сразу понял, что что-то не так.

Его никто не встретил, а из зала доносились стоны, как будто маме было очень больно.

– Вова, это ты там? – послышался голос отца.

– Да, – скидывая сандалии, он робко заглянул в зал.

– Закрывай дверь, мы в зале.

На диване, где обычно вечером собиралась вся семья, лежала мама, а возле неё суетился взволнованный папа, поминутно поправляя очки, спускавшиеся по носу вниз.

– Ну, где же они? Где же! – возмущался он, каждую секунду бросая взгляд на часы.

– Витя, Витя, сядь, пожалуйста, а-ах! – выдохнула мама.

Вовка испуганно стоял на пороге, не решаясь сделать шаг внутрь комнаты. Что такое с мамой? Почему она стонет?

– Опять, опять схватки? – кинулся к ней отец.

Мама попыталась отмахнуться от папы рукой, как от назойливой мухи, но он поймал её на лету и прижал к груди. Это подействовало. Еся стала дышать глубоко и ровно. Она была беременна. И, как и всегда, совершенно неожиданно для всех, вышло так, что как раз сегодня настал тот самый день, когда у Вовки должен был появиться братик. Правда, он ещё не понимал этого, во все глаза глядя на маму.

– Даже не знаю, схватки это или от твоего мельтешения живот крутит, – спустя несколько секунд тихо сказала она, слабо улыбнувшись.

Папа только лишь виновато улыбнулся в ответ и положил вторую руку на большой круглый мамин живот.

– Кажется, я слышала, что Вова пришёл. Вова, – позвала она, – ты где?

– Я… Я тут мам, – ответил испуганный Вова, он по-прежнему стоял на пороге, – мам, с тобой всё хорошо?

– Да, да, сыночек мой. Подойди сюда, пожалуйста.

Вовчик боком подошёл к маме, поглядывая на её большой живот. Он никогда не видел маму такой тихой и папу столь взволнованного. Конечно, похожая сцена в этой квартире уже когда-то была, но Вовка не мог её видеть, ведь тогда он сам был причиной такого переполоха, находясь в мамином животике.

– Не бойся, всё хорошо. Просто твой братик уже очень хочет познакомиться с тобой, ему стало тесно у меня.

– Мам, а тебе больно? – с тревогой в голосе спросил Вовка.

– Немного совсем, но это не такая боль, как от шишки или царапины.

– Не такая? А какая?

– Волнующая, ведь…, – мама не договорила и вновь застонала. Одновременно позвонили в дверь.

– Наконец-то! – папа как ужаленный подскочил и рванул в коридор.

– Вовчик, – только и сказал он, оббегая его по кругу.

В квартиру зашли врачи. Один был большим и высоким, другой поменьше, но зато широкий, как бочка и с кривыми ногами, точно он впервые за всю жизнь слез с лошади. Однако это не мешало ему делать всё быстро.

– Так, так. Понятно. Ясно всё. Вы у нас рожаете, ага; а вы, значитса, будете родственниками. Гм. Маму к нам, а родственников в сторону, мы сами справимся, – принялся командовать высокий врач, видимо он был главным.

– Лежите спокойно и постарайтесь не смеяться походке моего коллеги, иначе не успеем довезти вас до больницы, придётся принимать роды на ухабах.

– Буду держать себя в руках, – серьёзно пообещала мама.

– Не только в руках, но и в животе, желательно, ещё минут пять. Романыч, да-авай! – браво крикнул высокий.

Романыч дал. Маму положили на носилки и аккуратно понесли к выходу.

– Вы с нами то? – пробасил Романыч, смешно переваливаясь с одной кривой ноги на другую.

– Ах да, конечно! – спохватился папа, – Вовк, собирайся, едем!

Понятно, что встреча с друзьями отменялась.

Если бы ещё вчера кто вздумал спросить Вовку, что было самым запоминающимся в его жизни, он бы надолго задумался. Столько всего происходило, – хотя бы каждое лето! не беря в расчёт остальное время года, – что практически невозможно было выделить хоть что-то одно.

Вот как, скажите на милость, выбирать между гонкой на космических кораблях, в роли которых выступали две, стоящие рядом, качели и грандиозным походом в парк, когда они с папой зависли на вершине горки, а потом со всего маху ухнули вниз! Кажется, именно тогда у Вовки сердце впервые прилипло к позвоночнику. Второй раз был в аквапарке.

Если же сюда ещё приплюсовать прошлогоднюю драку с хулиганами из соседнего двора, решившими установить свои порядки; последующую погоню за ними на велосипедах, когда те удирали что есть мочи, получив отличную взбучку в ответ. Или поход на аттракцион с динозаврами, когда Кархородонтозавр дрался с Гиганотозавром. Вовка готов был поклясться, что они были настоящими! Хотя и знал, что динозавры давным-давно вымерли.

Если прибавить всё это и многое-многое другое, что происходило с Вовкой каждый день и что не вместится ни в одну из книг (благо у детей всегда что-то происходит, в отличие от многих взрослых), то становится ясным, сколь же на самом деле трудным был этот вопрос.

Однако так было бы вчера. Сейчас же ответ был однозначным – ничто не могло сравниться по впечатлениям с поездкой по дорогам города, прибывающего в мирном оцепенении выходного дня, на карете скорой помощи. Вот что мизинцем левой руки побороло все остальные воспоминания.

Мигалки завывали, как по волшебству отгоняя впередиидущие автомобили. Водитель, к которому врачи обращались Борисыч, вёл аккуратно, но быстро. Точнее даже – невозможно быстро! Когда какая-нибудь машина дёргалась то вправо, то влево, не зная куда прижаться, Борисыч, даже не задумывался над тем, что помимо педали газа, есть ещё и педаль тормоза. Каким-то сверхчеловеческим чутьём он отыскивал момент, включал передачу и на полных парах проносился мимо! Борисыч так лихо и плавно лавировал между потоками машин, что Вовчик успел решить: когда вырастет – обязательно станет шофёром. Хотя на прошлой неделе он так же твёрдо был уверен, что станет лесничим, а до этого – археологом.

За каких-то пять минут карета скорой помощи домчалась до больницы, где их уже встречали санитары. Аккуратно, точно мама была хрустальной, они подхватили её на носилках и на раз-два, словно пушинку, понесли внутрь. Врачи махнули Вовчику на прощание из машины и та, взвизгнув покрышками по асфальту, умчалась на следующий вызов.

Дальше события развивались прямо таки с планковской скоростью. То есть так быстро, что уследить за ними было столь же сложно, как и за четверняшками в битком набитом людьми магазине.

Ведь как иначе объяснить, что буквально только что они были на первом этаже, но уже оказались в лифте и выходили на четвёртом? А Вовка даже и не помнил как они заходили в лифт!

– Ого! – почему-то удивлённо воскликнул врач в белом халате. Он буквально вырос перед ними. Материализовался из воздуха. Впрочем, никто бы не удивился, если так всё и было, ведь в больнице, как показалось Вовке, воздух был какой-то особенный. Чересчур даже светлый и прозрачный, словно его хорошенько отстирала в стиральной машинке мама.

– Так, вам уже рожать пора! Быстро её в палату! – скомандовал он. Санитары подчинились. Из-за стойки к ним присоединилась медсестра.

– Я сейчас буду! – крикнул врач вдогонку.

– Так, а кто у нас тут отец? Вы? Так, идите сюда, – врач говорил сухо, по деловому и быстро, он привык, что в больнице его беспрекословно слушались, – Так, смотрите, вам надо заполнить всё здесь и здесь. Понятно? Держите, – пихнул он в руки отцу какие-то бумаги, не дожидаясь ответа.