– Ну вот, дописала же, Иваныч будет рад, а теперь давай, помоги подруге, сострой милую моську и жди меня.

– Ната, – строго проговорила Света, – какая к чёрту моська. Куда ты намылилась в такое время?

– На квартирник. Помнишь того типа, что стишки на городской площади читал, так вот, – Натали перешла на громкий шёпот, – он сегодня в «Паприке» мини концерт устраивает, по заявкам.

– И? А мы тут при чём? – всё пыталась понять Света, которую неудержимо клонило в сон. Глаза закрывались, мысли путались и не могли уловить связь между щуплым городским поэтом, подражающим Бродскому, молодёжным баром, где вечно собирались школьники и студенты и, собственно, самими девочками.

– Ветка, ты дура что ли? – Светлана, машинально нарезавшая круги по комнате во время разговора, вздрогнула от визга в телефонной трубке и остановилась, – я же тебе русским языком говорю: Коля, Паприка, коктейли, паааарни. Я ж не сопля какая-то, чтоб ждать, пока принц припаркует своё парнокопытное и соизволит нажать кнопку домофона, я и сама могу нужного с лошади снять. Только вот одной стрёмно будет, поэтому ты идёшь со мной.

– А может…

– Никаких «может», – отрезала Натали. Света уже знала, что, если подруга говорит с такой интонацией, то лучше не спорить и молча подчиниться, – через 10 минут буду.

– Чёрт.

Света прошла в ванную и уставилась невидящим взглядом в зеркало. Сквозь тонкую и нежную кожу под глазами поглядывали вены, отчего всегда казалось, что девушка не высыпается. Длинные волосы, ещё днём гладко струящиеся по плечам, за время сидения за ноутбуком превратились в воронье гнездо, из которого, как ветки, торчали потерянные карандаши.

– Ну и почему я опять согласилась? – спросила Светлана у своего отражения. Отражение промолчало.

Одеваться надо было быстро: Натали жила на этаж ниже, а значит в любой момент могла постучать в дверь. Светка, распутывая узелки, аккуратно расчесала волосы, и собрала их в высокий хвост, чтобы потом распустить. Мазанула губы бесцветным бальзамом и натянула на себя первое попавшееся платье. В конце концов, не она же собралась поэту глазки строить…

Только она вышла из ванны, как раздался звонок в дверь.

– Ну вот, кто бы сомневался.

***

Паша в нетерпении посмотрел на часы, торопя минутную стрелку. Ещё 15 минут, и его смена закончится. Но по закону подлости именно на этих минутах дрожащая стрелка, казалось, зависла и отказывалась возобновлять своё движение. Ему нравилась его работа в баре, но от любой работы хочется отдохнуть, особенно если с утра пораньше тебе переть на пары в любимый университет.

– Павлик, отдай последний заказ и можешь идти, я дальше сам, – понимающе улыбнулся ему Егор, готовый заступить на смену. Он жил с мамой, которой требовалось постоянное лечение, и поэтому брался за любую работу. Кого-нибудь другого такая жизнь легко могла сломить: постоянная выматывающая работа в баре, подработка грузчиком, учёба в университете и уход за больной матерью кого угодно могут превратить в озлобленного на весь мир человека, но только не Егора. Он, несмотря ни на что, оставался добрым и всегда готовым протянуть руку помощи.

– Должен буду, – с облегчением отошёл от стойки Паша, снимая фартук с фирменным логотипом. От обилия красного уже рябило в глазах.

– Народу сегодня много, – заметил Егор, принимаясь мешать коктейли.

– Да тут любители творчества собрались, – снисходительно хмыкнул Павел, задержавшись у двери в подсобку, – бородач снова будет читать свои сопливые стишки, а девки слюни с пола подбирать и написывать своим парням с вопросом, где, собственно, их романтика заблудилась.

Пашке казалось, что романтика – опция совершенно не нужная. Себя он называл материалистом и не понимал, зачем дарить цветы, которые всё равно завянут, и тем более писать стихи. Вот какой от них толк? Но мама его воспитывала «настоящим мужчиной», поэтому цветы своей девушке он всё-таки дарил.

– Ты ещё здесь? – Егор приподнял в притворном недоумении правую бровь, – домой давай топай, пока я не передумал.

– Всё, я уже ушёл, – Паша нырнул в полуосвещённое помещение, недоступное для посетителей бара. В тёмной комнатушке два на три помещались вешалка, зеркало, покрытое толстым слоем пыли, и длинная синяя скамейка. Он быстрым привычным движением сдёрнул джинсовку с крючка, взлохматил пятернёй волосы и вышел.

***

Натали бодро продиралась сквозь толпу ребят, танцующих прямо посреди зала:

– Нет, ну ты посмотри на них, другого места что ли найти не могли, танцоры доморощенные, – притворно возмутилась девушка, которая и сама была не прочь пустить тело в пляс. Другое дело, что сейчас перед ней стояла не менее важная задача – протиснуться к угловому столику, у которого уже начали собираться любители поэзии.

Света пыталась не отставать, но угнаться за реактивной Натой было сложно. В этот поздний час народу в «Паприке» было так же много, как и днём. Из динамиков звучали негромкие испанские напевы, под которые парочки бодро отплясывали бачату. В дальнем углу ютились художники, пришедшие на неофициальный мастер-класс по мандале. Они уже закончили и собирали свои холсты и кисти, не отмывающиеся от засохшей краски. И, наконец, за угловым столиком, почти у самой барной стойки, расположились любители слова. Светлана и сама частенько мыслила текстом, не конвертируя его в образы и эмоции, но предпочитала этим ни с кем не делиться. Даже Натали, дёргающая сейчас её за рукав, не знала о блокнотике с наивными стишками, который Света всегда носила в своём рюкзаке.

– Первый-первый, я второй. Приём, спящая красавица, открой свои глазоньки, – обернулась Ната, которая заметила, что Светка не торопится за ней.

– Нат, отстань, – Светлана с раздражением наморщила нос и, сделав широкий шаг вперёд, чтобы догнать подругу, споткнулась и налетела на высокого парня, появившегося будто из ниоткуда.

– Девушка, будьте аккуратнее, – незнакомец подхватил её за талию, когда она после столкновения начала заваливаться назад.

– Да… Спасибо, – проговорила Света смущенно в пол, не поднимая глаза. Она почти не почувствовала удара, только огромную неловкость от своей неуклюжести и горячие ладони на пояснице, от которых маленькими разрядами тока по спине побежали мурашки. Она оглянулась, но не увидела уже ничего, кроме окружавшей её толпы.

– Ветка, ну ты где там? – Натали схватила её за руку и потянула к диванчику, – я там место заняла, пока ты ползла как черепаха. Давай быстрее, сейчас уже начнётся…

Светлана ещё раз окинула зал блуждающим взглядом и послушно пошла за подругой, мечтая о своей кровати и тёплом стакане молока.

***

ритмом изломанным нервно чеканя шаг,

я становлюсь Маяковским, моя душа.

я становлюсь Маяковским, и не спеша

в небо черчу невесомейшую из лестниц.

по табуреткам к солнцу, к верёвке из

самой прочнейшей из простыни на карниз,

и моя жизнь – коротенький эпикриз

тому эпизоду, где всё-таки мы не вместе.

Светлана не спеша потягивала Сент-Клемент через трубочку и растворялась в звуках бархатистого мужского голоса. Все проблемы сразу отошли на второй план: пропущенная (со стопроцентной вероятностью) завтрашняя пара по зарубежке больше не пугала до зубной боли, всё ещё пустой холодильник волновал и того меньше.

мне каждый нерв готов показать язык,

когда истерю – молча дают втык,

я нахожу пальцем на ощупь стык

наших с тобой последних прикосновений.