–Я могу войти? – раздался за спиной приятный мужской голос.

Сердце Элизы бешено заколотилось. Она поняла, что это был принц. «Что надо ему? Неужели это правда: они за меня выместились на дочери?» Но в то же время нельзя было не заметить, что её дочь влюблена.

–Войдите, ваше величество, – как можно спокойнее ответила она и повернулась к принцу лицом.

–Я хотел вам сказать, чтобы вы не думали, что это была месть королевской семьи. Было бы логичнее, что если бы мы хотели отомстить, то тогда бы я взял вашу дочь в собственность. Так уж получилось. С её красотой ей действительно место при дворе.

–Что ж, откровенность за откровенность, если позволите, – Элиза стояла напротив Генри, но смотрела не на него, а куда-то вдаль, в окно. – Спасибо и на этом. Только… Вы сами знаете, что такое собственность при дворе.

–Я не знаю, что толкнуло нашего друга на этот поступок. Мы все впервые увидели вашу дочь вчера вечером. А сегодня утром он нас огорошил своим решением. Вы же сами понимаете, что дочь буржуа, отвергнутого двором, практически не может стать женой аристократа, приближённого к королевской семье, – принц немного помолчал, как бы решая, стоит или нет говорить, а потом добавил: – Знаете, мне кажется, я понимаю своего отца, который из-за вас потерял голову.

–Спасибо, ваше величество.

Принц улыбнулся и вышел из кухни. Элиза ещё некоторое время молча глядела на закрытую дверь. Ей до сих пор не верилось, что она разговаривала с сыном человека, которого когда-то любила. Любила, но не до безумия, ибо прекрасно отдавала себе отчёт, что место королевы ей не светит, а быть собственностью для маркизы унизительно.

А в это время Трегир объяснял Анжелике, что же такое собственность.

–Понимаешь, моя дорогая, в Анастасе нет института незарегистрированного сожительства. Если мужчина начинает жить с женщиной, он должен как-то оформить эти отношения. Это надо в первую очередь для защиты чести самой женщины. Разумеется, что самое лучшее – это положение жены. Но женщин больше, чем мужчин. Что делать одиноким? Кто-то идёт в гарем. Но это обычно те, кто уже когда-то жил с мужчиной, кто имеет ребёнка без отца или у кого нет семьи или поддержки. Гарем – это такой институт, куда можно прийти пожить и уйти оттуда добровольно. Мужчина решает, брать ему женщину в свой гарем или нет, но первой решает женщина, которая просит взять её в гарем. Наши гаремы отличаются от восточных: в них женщина не обязана спать с господином. Но она и не может иметь сношения с мужчинами вне гарема, она не может иметь детей. Если у неё уже есть дети, то именно хозяин определяет их в школу. Если женщина хочет учиться или работать, то хозяин помогает ей устроиться. Правда, потом её зарплата поступает к нему. Часть он откладывает на её счет, часть берёт как оплату за услуги. Женщины, которые не работают, в гареме отвечают за порядок, кухню, воспитание детей, уход за престарелыми. Они не являются собственностью. Они вольно пришедшие. А собственность – это как бы легальная любовница. Мужчина может иметь в гареме много женщин, собственность, как и жена, может быть только одна. Можно иметь и жену, и собственность. Но это дорогое удовольствие. Что такое собственность? Чем она отличается от жены? Это содержанка. Она не имеет права ни на работу, ни на учебу, ни иметь детей, если этого не хочет хозяин… Не смотри так на меня. В Анастасе именно на мужчине лежит обязанность заботиться о женщине, точно так же, как это было у вас, в Европе до прихода XX века. И если женщина родит ребёнка, то мужчина обязан его содержать. Если же мужчина отказывается, мотивируя, что это не его ребёнок, женщина может настоять на экспертизе, которую проведут за счёт государства. И если докажут, что этот ребёнок от этого мужчины,то ему придётся платить за экспертизу, алименты на ребёнка и содержание его матери, плюс моральный вред, а также расходы на судопроизводство, иными словами – выплатить гонорар судье. Получается себе дороже.

–А если женщина для себя хочет ребёнка?

–А что значит для себя? Это что, вещь, игрушка? А если потом с ней что-нибудь случится, кто будет его содержать? У нас не социальное государство. Быть собственностью не так уж и плохо. К примеру, Кароль. В детстве её не сосватали, и, несмотря на всю её красоту, выйти удачно замуж проблематично. А так она будет бывать при дворе, её будут содержать. Её родные, по кодексу о собственности, смогут её навещать не реже, чем раз в месяц. Возможно, чаще, но это зависит от Реджинальда. Комитет по охране собственности будет её посещать тоже раз в месяц, чтобы быть уверенными, что девушку не насилуют, не бьют, не издеваются. Реджинальд, поскольку обзавёлся собственностью, сейчас будет платить налог за её содержание, который и идёт на зарплату комитета.

–Итак, разрешите мне взять слово на правах старшего по положению? – спросил принц, когда наконец всё успокоилось и Реджинальд с Кароль спустились в зал. – Уважаемые Филипп и Элиза Касаргонда, я хочу вас уведомить, что сегодня ваша дочь Кароль Касаргонда стала собственностью графа крови Реджинальда Гей Кэроса, о чём засвидетельствовано в настоящем документе и подписано здесь присутствующими, в первую очередь мною, принцем крови Генри фон Гей де Ханзором, – принц сделал лёгкий кивок головой, затем указал на Трегира и произнёс: – Великим герцогом младшим Трегиром фон Гей де Лайнандером, – Трегир привстал, кивнул, – графом крови Лауром Гей Хейгером и графом крови Джоймисом Гей Кельвингом. Документ составлен в трёх экземплярах, один остаётся у вас как у родителей собственности, второй – у владельца, господина Реджинальда, третий передаётся в комитет по охране собственности.

–Королевская семья. Всё-таки она нас настигла, королевская семья… – простонал Филипп. Он тупо смотрел на переданный ему документ.

–Мне Кароль говорила, – негромко начал Реджинальд, – что вы, Филипп, мечтаете о новой машине марки «Форд». Как мне кажется, мы правильно выбрали цвет и модель. Вот ключи от машины, она стоит под окном. Это мой выкуп за вашу дочь.

–Я не продаю дочь за машину… – глухо проговорил Филипп.

–Что ж, ваше право. Я только исполнил обычай нашей страны. Вы можете осмотреть машину позже, можете её продать, сжечь, подарить. Все документы оформлены на ваше имя. Она ваша. Элиза, возьмите, пожалуйста, документы и ключи.

–Всё готово, господин Реджинальд, – в комнату вошёл молодой человек в рабочем комбинезоне.

–Спасибо, Симоне. Господа Касаргонда, я хочу вас уведомить, что теперь на дверях вашего дома установлена моя эмблема. Хочу вам напомнить: поскольку ваша дочь находится в моём распоряжении, то и вы находитесь под моим покровительством. Кажется, это всё. Теперь можно выпить шампанского и по домам.

–Господин Реджинальд, спасибо за машину и объявленное покровительство. Я хочу вас спросить, могу ли я собрать вещи своей дочери? И вы нам дадите время попрощаться с ней наедине? – Элиза соблюла все правила приличия для данного случая.

–Успеется, – улыбнулся Реджинальд и подал ей бокал шампанского.

Анжелика удивлялась, почему за всё время Кароль не попыталась ни успокоить своего отца, ни перекинуться словом с матерью.

–Потому что она собственность. У неё теперь и права голоса нет в присутствии хозяина, – пояснил ей позже Трегир.

–Так как же тогда комитет, родители могут убедиться, что их дочери живётся хорошо?

–Комитетчики, как и родители, имеют право на приватную беседу. Кроме того, не реже, чем раз в месяц, дочь может посещать родительский дом без хозяина.

Шампанское пили молча. Отец постоянно мотал головой, как бы отгоняя от себя эту мысль. Мать украдкой поглядывала то на принца, то на дочь. Анжелика осматривала окружающих.

–Ну, нам пора, – Реджинальд встал, вместе с ним поднялась и Кароль. – Я понимаю, что для вас это всё так неожиданно, – проговорил он, обращаясь к родителям Кароль. – Впрочем, как и для меня. У меня не подготовлены ни комнаты, чтобы поселить девушку, ни слуги. Конечно, я бы мог попросить своих друзей, чтобы она пожила неделю у них. Я спросил у Кароль, что она хочет. Она ответила, что хотела бы эту неделю провести с родителями, перед тем как окончательно переедет ко мне. Я не стал возражать. Кароль, в субботу за тобой придёт машина. Может, приедет кто-нибудь из моих друзей, может, я просто пришлю водителя. Ты можешь приехать вместе с родителями, чтобы они убедились, что ты будешь жить в достойных условиях. Я тебе оставляю деньги, чтобы ты купила себе всё необходимое. Надеюсь, что этого хватит. Если что, остальное купим потом. У меня нет ничего женского, так что покупай всё, что тебе захочется. От тебя будет требоваться одно: я буду звонить утром и вечером – ты должна быть дома. Я могу направить кого-нибудь с проверкой. Если ты куда-либо соберёшься, обязательно звони мне, чтобы я знал. Надеюсь, что ты будешь мне верной. Проводи меня, пожалуйста, до машины.