–Что поеду с вами в одном поезде? – перебила Анжелика. Она только что выслушала тираду от Трегира и совсем не собиралась слушать нравоучения от Генри, которого знала ещё слишком плохо. – А если бы знали, что я – ваша сестра, вы бы меня оставили в покое? Так ещё не поздно, я с превеликой радостью покину поезд на ближайшей остановке.

–На ближайшей остановке вы останетесь в купе, потому что не умеете себя вести. Вас только что предупредили, при каких условиях вам позволят выходить на остановках… Ещё замечания?.. – Анжелика раздула ноздри и откинулась назад, скрестив руки на груди. Она не ожидала такого поворота событий. Трегир обычно на первый раз прощал. Похоже, что брат действительно был суровее Трегира. Генри продолжил: – Вот и отлично. Я вам уже один раз сказал, что вопрос вашего пребывания в Анастасе обсуждению не подлежит. И чтобы я больше этого не слышал.

–Ну так заткни уши, если не хочешь слушать.

–Я надеюсь, что это первый и последний инцидент в поезде. При условии, что дорога пройдёт гладко, я, может, прощу ваши проступки… – принц оставался невозмутимо спокойным.

–Какое благородство! Это какие же, позвольте полюбопытствовать?

–Моё похищение, ваше поведение в школе: обзывать меня при всех никому не позволено, ваш номер с ужином и, наконец, ваше бегство…

Генри появился в школе, когда Анжелика сдавала экзамены. Северный Вундеркинд – так её окрестили местные газеты. Она окончила школу в пятнадцать лет, сдав на отлично одновременно экзамены за восьмой и десятый классы. О том, что Генри хорошо владеет русским языком, журналисты не знали. Он скрывал свои знания, потому что его двойник, который вместо него оставался в Москве, не знал языка. Но для Анжелики эта встреча с принцем не была первой, и ей прекрасно было известно, что принц владеет языком Шаляпина и Достоевского. Вот тогда она оторвалась по полной.

А дело было так.

Анжелика только что сдала экзамен по английскому языку.

–Привет, господа. Что это здесь такое происходит? – усмехнулась она, осматривая поочерёдно делегацию, в состав которой входили представители властей, дирекция школы, переводчика и, конечно же, принца.

–Вот, господин принц Генри фон Гей де Ханзор… – начал было директор школы.

–Долго учили-то, как звать его? – Анжелика говорила о принце, как будто его здесь не было. Она заметила, что переводчик тихо перевёл принцу: «Девушка восхищается, что директор школы с такой лёгкостью произносит столь сложное имя». – А, так, стало быть, принц не знает русского языка?

Переводчик перевёл: «Девушка спрашивает, знаете ли вы русский язык?»

–Нет, – ответил по-английски Генри и, перейдя на ломаный русский, сказал: – Я знать спасибо.

–Оксана, слышишь, этот болван русского-то не знает, – Анжелика громко обратилась к своей подруге, которая стояла поодаль.

Переводчик перевёл эту фразу как «девушка сообщила своей подруге о том, что принц не знает русского языка». Дальше – больше. Бедный переводчик умоляюще посмотрел на Анжелику:

–Подбирайте, пожалуйста, выражения. Вы думаете, легко всё время сочинять? Я ведь переводчик, а не телеведущий.

А потом, потом Генри пригласил на ужин Анжелику вместе с Оксаной. Принц думал, что именно подруга Анжелики и есть принцесса, ведь до посадки в поезд ему никто не называл имя сестры. Генри тогда уже несколько дней находился в городе, но до сих пор не видел свою сестру. И ему почему-то очень сильно захотелось, чтобы принцессой оказалась именно Оксана. В том, что Анжелика каким-то образом связана с принцессой, сомневаться не приходилось. Она же повернула беседу таким образом, что к ним на тот самый официальной ужин пришла та самая делегация. Да, Анжелика хорошо повеселилась напоследок.

–Я устала и хочу спать, – Анжелика встала и открыла дверь купе. Ещё немного, и она взорвётся. Её бесил не спокойный тон брата и его уверенность, её бесило собственное бессилие.

Она не поняла, что произошло, как оказалась с выкрученной рукой за спиной. Дверь купе мгновенно закрылась:

– Анжелика, я вас предупреждаю в последний раз о том, что за непочтительное поведение будете наказаны. На сей раз вы прощены. Я вас не отпускал. Но, видимо, вы и правда устали. Вы меня поняли? – Анжелика молча кивнула. Генри отпустил руку. Открыл дверь, вышел вместе с ней. В коридоре было тихо. Видимо, все разбрелись по своим местам. – Это купе господина Трегира, – указал он на следующую слева дверь, хотя в этом не было нужды: дверь была открыта и в купе сидели Трегир с Лауром и тот четвёртый. – А вот и твоё. – Он открыл следующую дверь и завёл её внутрь. – Значит, так: по соседству с тобой, как ты поняла, Трегир с одной стороны, Нелли и ещё одна русская девушка – с другой. В двух крайних купе – охрана. В тамбурах тоже постоянно дежурит охрана. Советую не испытывать судьбу. А сейчас можешь отдыхать, – Генри отпустил Анж и, перейдя на английский, обратился к служанке: – Мэри, займись госпожой.

Анжелика потёрла запястье. Оно до сих пор горело: «Похоже, что у него подготовка не хуже, чем у Трегира… Ну и послал бог наказание…» Анжелика села на полку, на которую ей показала Мэри. От ранее неведанной сухости щипало глаза. Ей хотелось плакать. Но позволить этого она себе не могла. Девушка равнодушно посмотрела на трикотажный костюм, состоящий из футболки и шортиков, который ей молча подала служанка, очевидно, чтобы переодеться. Потом отвернулась к окну. В груди снова что-то защемило. Она могла терпеть боль, владеть собой, но вот справиться с тоской… Этому не успела научиться. Она молча легла на полку, отвернувшись лицом к стене, чтобы не видеть родные места, чтобы успокоить душу, которая рвалась на волю. Она не поняла, что такое горячее обожгло щеку. Тихая предательская слеза скатилась на подушку. Анжелика закрыла глаза. Напряжение стало её покидать. Она постепенно засыпала…

Трегир заглянул в купе. Надо было идти ужинать. Мэри вышла в коридор:

–Она давно спит? Ладно, Мэри, ты иди поешь, а я здесь пока останусь, – Трегир тихонько вошёл в купе и сел на свободную полку, открыл книгу.

Он не знал, что Анжелика сквозь прикрытые ресницы видела его, но ей не хотелось с ним общаться. Отвернулась. Трегир посмотрел на эту девочку, которая всё ещё пытается отстоять свою потерянную свободу. Он знал, что её ждут куда более суровые испытания, чем эта поездка в поезде.

Утром Генри зашёл в купе к Трегиру:

–Как ты думаешь, что делает наша красавица?

–Спит, что же она ещё может делать… – Трегир усмехнулся, посмотрел на часы.

–Так долго спит? Ты же говорил, что она встаёт ни свет ни заря.

–Я думаю, что она будет «спать», пока о ней не вспомнят. Ей не хочется с нами общаться, вот она и будет вылёживать до последнего. Мэри, – Трегир увидел, что служанка возвращается из туалета, – буди госпожу. Скажи, что если она сама не встанет, то я ей лично помогу это сделать. Пусть одевается, умывается и зайдёт к нам. Через пятнадцать минут она должна быть готова к завтраку.

–Трегир, – Генри закрыл дверь купе, – как ты думаешь, если я рискну и позволю ей сегодня выйти на перрон? И в самом деле, не можем же мы её постоянно держать в купе. Из этого что-нибудь выйдет?

–Не думай, что она бросится тебя целовать от радости. Скорее всего, воспримет это как норму. Рискни. В конце концов, от поезда она не отстанет. Правда, может затеряться между вагонами, так что имей это в виду.

–Трегир, а скажи, неужели тебе не было страшно, что она не поедет с нами, не подойдёт к поезду?

–Было, и ещё как. К ней был приставлен «хвост», и если бы она не явилась к поезду, то её бы всё равно доставили. Она об этом знала, как и знала то, что в этом случае я бы посадил её на уколы.

Анжелика восприняла свободу, как и говорил Трегир, как должное. Она выскочила на перрон и тут же исчезла в толпе ребят. Генри её потерял практически сразу. Поезд тронулся, а девушки не было. Генри с волнением вглядывался в убегающую даль, но нигде ему не махала её рука.