А дома меня ждала зима — у соседей снизу прорвало трубу, и перекрыли весь стояк, мечта полежать в ванной уплыла в никуда, хорошо хоть в холодильнике бутылка воды была, а то даже чаек не попьешь. Обогревателя не было, как-то не додумалась купить, зато куча одеял наконец-то пригодилась. Я не могла уснуть от стука собственных зубов, одеяла не помогали хоть немного согреться, нужно с этим что-то срочно делать.

Вытащив ключи из тайника, поехала к Нате, та вечно в разъездах, но я все же позвонила, уточнить есть кто дома или нет, никто не ответил. Поехала греться к подруге. Ключ бесшумно повернулся в замке, осторожно вошла в квартиру, в прихожей стояли две статуи из дерева, об которые постоянно спотыкалась. Странные звуки привлекли мое внимание, я даже не сразу поняла что это. Но когда поняла, покраснела, теперь ясно почему на телефон не ответила, не до того подруге, у нее любовь и физические упражнения, с ней связанные.

Выйдя из подъезда, заметила машину Егорова. Чую дело пахнет салатиками. Пришлось вернуться обратно в холод. Утром была вся в соплях и бумажных платочках.

К концу дня состояние приблизилось к норме, но от одной мысли о студеной квартире ноги сами понесли меня в магазин бытовой техники. Не я одна подмерзла, очередь в кассу и на получение товара отняла два часа жизни. Позже пришлось еще потратить время на правильное прочтение инструкции, на русском была коротенькой и совсем непонятной, хорошо хоть на английском была подробная для "идиотов", коим я и являлась в данном вопросе. С пятой попытки мне удалось установить таймер, который обещал к моему пробуждению прогреть комнату до комфортных +25 градусов.

Утро началось с тепла и кофе, как хорошо, что кто-то придумал обогреватели и кофеварки. Получасовое блаженство за столом с чашкой кофе и эклером перед сборами на работу было подобно ритуалу и положительно настраивало на весь день. Маленькие пунктики, которыми мы обрастаем с годами.

Шеф вернулся из Эмиратов загорелый и бодрый. Всегда завидовала людям, которые за пару дней на курорте сразу покрывались бронзовым загаром, мне на это требовалось больше времени, а иногда сослуживцы с трудом отыскивали следы солнца на моей коже после отдыха. Но Денис был подозрительно серьезный, он холодным голосом пригласил меня к себе.

Что там могло стрястись, опять небось Павлин воду баламутит?

Шеф указал мне на кресло за столом переговоров, поставил передо мной стопку с водой и накапал туда валерьянки.

— Выпей.

— Зачем?

— Выпей.

Я послушно выпила, мысленно приготовившись к самому страшному, хотя никак не могла придумать это самое страшное.

— Даже не знаю, как тебе сказать…

— Что случилось?

— Ты крепись, я знаю, ты сможешь это пережить.

— Да что стряслось-то? — я уже начала волноваться, валерьянка пока не возымела действия.

— В общем, Шарлотта Генриховна, крепись, Федька…

— Что с Федькой?

— Он себе девушку нашел, так что обломилась тебе свадьба.

— Дурак. У меня чуть инфаркта не было.

Шеф ржал на весь офис, я строила планы мести. Отыграюсь.

Вечером жаловалась по телефону Асе на несправедливость мира, и что последнего жениха у меня увели, даже рыдала в трубку, во мне умерла великая актриса. В общем на вечер было устроено успокоительное мероприятия с вином и улитками в помпезном ресторане для одиночек — меня и Аси, ведь только мы и оставались неустроенными за сильный пол, но нас это мало расстраивало.

Она опять исчезла в темноте, растворилась, чтоб появиться на другом конце зала. Большую часть вечера наблюдал за ней, это намного увлекательней, чем слушать шоуменов и деловых партнеров. Вот она вынырнула из темноты, чтоб дать кому-то указания и опять раствориться в потемках. Нравилось смотреть, как Линдт работает. А еще больше нравилась идея прервать ее беготню, вывести из темноты в свет софитов и заставить ее танцевать, как тогда, для Егорова, даже стул бы притащил. Тень промелькнула рядом, перехватил ее запястье.

Лотта раздраженно дернула рукой, но освободиться не получилось, она не сразу поняла, что ее задержало.

— Господин Греков? — удивление на мгновение сменило раздражение.

— Хочу с вами потанцевать.

— Вы, кажется, забыли, что я не приглашенная.

— Мне все равно, я хочу с вами танцевать.

— А я нет.

— Лотта, соглашайся, — прошептал в наушник шеф, и этот шепот не терпел возражений.

Но упрямство сильней, и Линдт все же попыталась еще раз выдернуть руку, потом нехотя согласилась.

— Мне надо жилет снять, отпустите, не сбегу.

Жилет с множеством карманов растворился где-то в темноте зала, черное платье было простым, а сощуренные глаза не предвещали ничего хорошего, и это только распаляло меня. Небольшое развлечение скучным вечером, за которое будет расплата, ее ответные ходы не всегда были мне приятны. Но кто не рискует, тот и не танцует.

Блюз, мы были в центре танцплощадки, я держал ее в своих руках, и мы топтались под музыку.

— И это танец, — фыркнула она мне в ухо, — ожидала большего.

— А что вы ожидали?

— Могу показать.

— Покажите.

Она медленно отстранилась от меня, держа за кончик галстука, не отпуская далеко, но и не позволяя приблизиться.

А я считал, что она для Егорова танцевала эротично.

То, что сейчас происходило, больше напоминало совращение, ее тело приглашало и обещало блаженство. Ее пальцы развязывали узел галстука, что вдруг стал душить. Едва прикасаясь, она опаляла, и не нужны стали софиты, толпа, этот зал, хотелось взять ее на руки, исчезнуть в темноте и… Остались последние аккорды, она сделала несколько шагов от меня, словно собиралась скрыться в толпе, замерла и поманила пальцем. Я сделал шаг…

Утром все таблойды с радостью писали о том, что напился до беспамятства и не мог стоять на ногах, фотографии дополняли слова журналюг. И ни на одном снимке ее нет. Разбитый нос был расплатой за танец, я даже не выставил руки перед, чтоб смягчить падение, просто рухнул. Даже не почувствовал, как мой же галстук опутал ноги. Но, черт возьми, танец того стоил.

Шеф подождал, пока рабочий аврал закончится, и через недельку высказал все, что думает о моей выходке на танцполе. Я, правда, так и не уловила связь между моей выходкой и одинокой старостью, видимо, мужская логика еще корявей женской. Когда Ден закончил и обреченно махнул на меня рукой, смогла уйти на законные выходные. Как ни странно, но после всей этой череды праздников, мне хотелось праздника, а еще больше танцевать, но сначала хотелось немного релакса и массажа.

Благовония, тихая музыка и прикосновение камней к моей коже расслабляли и наполняли энергией. Потом пара часов в салоне, новый оттенок, немного светлей, чем я обычно делала, освежал, маникюр поблескивал стразами, глаза в темной дымке казались огромными и загадочными.

Вытащить подруг не удалось, и в клуб пошла одна. Красивая, неприступная, никому не нужная. Натанцевалась вволю и вернулась домой. Красивая, неприступная, никому не нужная.

Утро порадовало приглашением в оперу. Мой любимый заказчик Маркофф, как всегда, угадал с подарком. Собиралась долго и обстоятельно, ожидают великолепие, только такая женщина могла быть рядом с господином Маркоффым. Его семья в начале двадцатых годов прошлого столетия убежала из России и обосновалась в Швейцарии, где его бабушка или прабабушка очень удачно охмурила банкира, и вот теперь отпрыск в очередной раз прибыл на историческую Родину и предлагал мне чудесный вечер.

Длинное платье и старинные украшения, и я готова к выходу. Интересно, что его больше интересует: я или мои украшения? Правда, ни то, ни другое он не получит, но это не повод, чтоб отказываться от оперы.

Внизу меня ожидало такси, пока добиралась до театра, мне почему-то в голову лезла всякая чушь. Вот, например, я вспомнила, как Маркофф прислал нам приглашения на раут, в приглашении Дена была приписка, что приветствуется нормальный цвет волос, как тогда Шеф бушевал и, конечно, не пошел, и я отдувалась за двоих. Но падение Грекова было вершиной моих проделок, и каждый раз, вспоминая этот момент, не могла сдержать смех, вот и сейчас водитель с интересом оглянулся на мой смешок, в этот момент мы благополучно и врезались во впередистоящий автомобиль. Водители ругались, доказывая вину друг друга, время утекало, и опера все отдалялась, устав ждать, я выбралась из тепла машины, чтоб добраться до театра на попутке, хоть это и было опасно. Пассажир пострадавшей машины тоже устал ждать и вышел, чтоб прервать бессмысленный спор.