Они танцевали, тихонько смеялись. Каждый играл свою роль. Я тихонько ждала удобного момента в своем углу. Милая покорная Джун. Грэг склонился к лицу Молли, его ладонь лежала на ее шее, большой палец мягко поглаживал яремную ямку. Я восприняла это как сигнал. Потушила свечи в одном канделябре…

Инспектор, я в жизни и гвоздя не вбила. Понятия не имею, как смогла нанести такой сильный удар. Наверное, я все же немного злилась на Молли. Но таких как она, могли быть сотни. Дело не в них, а в Грэге. Поэтому я решила разом покончить с этим. Как это называется? Убийство на почве ревности? В состоянии аффекта? Пусть будет так.

Детектив Рэйес

– Они обе врут, Джим.

– Ну, одна то верит, что убила его. Значит либо миссис Хьюм, либо миссис Картер говорит правду.

– А мальчишка, Джим? Ведь он мог быть там с самого начала?

Офицер Сноу изумленно выкатил глаза:

– Думаешь, миссис Хьюм, считая Картера мертвым, оставила бы сына на месте преступления, зная, что его могу обвинить в убийстве, Рэй?

Инспектор Рэйес досадливо потер щетину на подбородке.

– Да нет же, Джим. Но что-то не складывается. Почему они выгораживают друг друга? И что им обоим сделал Грэг Картер?

– Давай спросим его самого, Рэй.

Грэг

– Нельзя ли повременить с вопросами, инспектор? Голова болит ужасно. Мне надо в больницу. Ваш врач… Не хочу никого обидеть, но я сомневаюсь в его компетентности и…

– Ничего страшного, мистер Картер. Раз уж вы смогли самостоятельно подняться после удара и даже оказать сопротивление полиции, ваша рана может подождать. Лучше скажите, что вы делали в доме Молли Хьюм?

– Я жил там! Что же еще.

– И у вас не было мысли завладеть ее имуществом?

– Что? Какого черта вы несете? – Грэг саркастически усмехнулся, то тут же проглотил язвительный ответ, когда инспектор Рэйес достал бланки рецептов.

– Узнаете, Картер? Те самые голубые бланки из Роузвуда. На таких вы выписывали рецепты мисс Нэнси Блум? Независимая экспертиза выявила, что вы прописали ей препарат, показанный при климаксе. Но ваш коллега из клиники в Роузвуде уверен, что у мисс Блум просто осложнения после аборта. Пришлось проверить истории всех ваших пациенток в возрасте от 30 до 40 лет, переживших подобную операцию. И всем им вы назначали один и тот же препарат. Зачем, Картер? В картах пациенток указано, что аборт показан по медицинским причинам. Патология плода, ведущая к не вынашиванию. Так что вы хотели скрыть? Молчите? Конечно, вы уже догадались, что такое же вещество мы обнаружили в крови миссис Хьюм.

Грэг вальяжно откинулся на спинку стула.

– Я требую адвоката.

Генри

Грэг мне сразу не понравился. И то, что мама строила ему глазки, было отвратительно. Мне симпатична Джун, она такого не заслужила.

Хотя появление Картеров меня смутило – я был на каникулах у бабушки, когда они поселились у нас, – должен признать, Джун внесла в дом покой и уют, утраченные после смерти Пита.

Но Грэг меня бесил. Я не верил ни единой его улыбочке. Но мама, которую я всегда считал даже чересчур прагматичной, будто не замечала какой он скользкий.

А та травка, которую все сочли моей, уверен, принадлежала ему. Ну, не Джун же с мамой, в самом деле! Я не злился на Джун, что она рассказала о травке. Но мама взбесилась, стала орать как психическая. Я решил переждать бурю у бабушки.

Жалею, что все же вернулся за телефоном и помог Грэгу выжить. Не стоило мне звонить в полицию, не поговорив с мамой.

Мои воспоминания прервало появление темнокожего офицера, который вывел Джун. И я непроизвольно крикнул:

– Грэг жив, Джуни! Вы ни в чем не виноваты!

Надеюсь, это поможет им.

Молли

– Что вы сказали? Грэг жив? И это Генри нашел его и позвонил в полицию? Бедный мой мальчик… Я так устала, инспектор. Я скажу правду.

Я не ранила Грэга. Но я хотела ему зла. После всех его уловок… На которые я велась, признаю. Да я почти всегда была подшофе, что вы хотите! Мне было омерзительно оставаться трезвой. И я хотела, чтобы кто-то ловкий обманул меня, увел от реальности. Почему не Грэг?

Но мне мешала Джун. Я хотела ей смерти. Но не желала зла. Парадокс. Я бы никогда не подняла на нее руку, но мне хотелось, чтобы она исчезла, перестала мозолить мне глаза и раздражать совесть. Потому что вопреки противоестественному влечению к ее мужу, я любила глупую мышку Джун. Такую милую и доверчивую. Эта ее доброта была как бревно в моем глазу!

Она бы самого Гитлера могла оправдать! Знаете, что она мне рассказала, когда я нашла ее плачущей под лестницей? Мы тогда с Грэгом совсем совесть потеряли, обжимались прямо в коридоре. Вот я и решила, что она нас увидела.

Так вот Джун не сердилась, она пожалела меня! И обмолвилась, что Грэг вынуждал ее делать аборты несколько раз. Мол, у нее патология, невынашивание. Но она пошла к другому доктору, и он сказал, что с ней все в порядке. Терпеливая дурочка продолжала жить с чудовищем, что ее в грош не ставит, да еще и крутит под ее носом со вздорной бабой, которую Джун считает подругой. Черт, офицер, дайте салфетку, что-то в глаз попало.

Джун

– Мне жаль, что я не убила Грэга. Не избавила всех нас от этой грязи и страданий. Говорю же, мне гвоздь вбить не под силу.

Мой муж делал бизнес на эмбрионах. Ставил здоровым пациенткам ложные диагнозы, чтобы женщины соглашались на аборты. А потом назначал им мощный препарат от климакса – подорвать психическое здоровье.

Представляете, каково им было под воздействием неконтролируемых гормонов? А я знаю.

Так Грэг заметал следы. Если бы пациентки пожаловались, их словам бы мало кто поверил.

Но после мисс Блум я пригрозила, что все расскажу. Наврала, что у меня есть остатки препарата, который он когда-то назначал и мне. И мы уехали. Бросили ипотечный дом.

Я еще верила, что Грэг образумится, станет тем чутким и заботливым мужчиной, в которого я влюбилась. Но ситуация с Молли меня отрезвила. Когда я обнаружила, что он поит ее этой дрянью, поняла, что должна остановить его.

Я все придумала сама. Чтобы услать Генри из дома, поссорила их с Молли, подбросив мальчику травку Грэга. Заказала канделябры по интернету. Ну, не молотком же для мяса орудовать. Грэг все же мой муж, а не свинья на бойне, он достоин большего, чем смерть от кухонной утвари.

Письмо Джун к Молли

«Милая Молли!

Я бесконечно тебя люблю и поэтому прошу полностью стереть меня и Грэга из своей жизни. Уж о последнем я позабочусь.

Я согласилась на полное сотрудничество. Грэгу грозит до 35 лет тюрьмы. Адвокат говорит, что я могу отделаться условным сроком, но, честно, мне все равно. В любом случае, я никогда не появлюсь в вашей с Генри жизни.

Прошу, не пытайся мне помочь. Живи своей жизнью. Прими ее дары. Налаживай отношения с сыном.

Позволь мне расплатиться за все. Это я привела Грэга в твой дом. Я не могла противостоять его подлости. Но я не жертва. Я пособник. Ты лучше меня, честнее. По крайней мере, с самой собой.

Благодарю, что помогла мне набраться храбрости, посмотреть правде в глаза.

Люблю и прощай.

Джун».

«Я, Демчева Раиса Васильевна, покончила жизнь самоубийством. В моей смерти прошу…», – отбросила ручку, глянула на часы: тик-так, тик-так, всего-ничего осталось. Но всё же время есть, успеет.

8 лет 6 дней назад.

– Райка, идёт! Сейчас опять затянет свою волынку. Как ему не стыдно, спекулянт! А ещё пионер, наверное! – стайка девчонок в разноцветных платьицах, юбочках, шортиках – словно горстка монпансье из жестяной коробочки. Притаились за углом улицы, что неслась к морю, будто ручей весной.