Иолай. Авгий согласился. Он считал, что невозможно выполнить такую работу в один день. (Роется в списках.) Где-то тут подробное описание этих событий.

Аристомах (из окна). Этот свиток у меня, учитель.

Иолай (резко). Читай, читай, мальчик. Пусть все слышат!

Аристомах (читает). Геракл сломал с двух противоположных сторон стены, окружающие скотный двор, и отвёл в него воды двух ближайших рек, Алфея и Пенея. Вода этих рек в один день унесла весь навоз со скотного двора, а Геракл сложил заново разрушенные стены. Пришёл Геракл к Авгию требовать награды, но царь не отдал ему обещанной десятой части стад своих, и пришлось Гераклу уйти ни с чем.

Иолай (гордо). Сие есть правда! (Аристомаху.) Спасибо, мальчик! Великий подвиг, великий герой!

Старуха. Так-то оно так, да не совсем. Идея сломать две стены принадлежала элейцу Менедему, а ломать стены и возводить их снова помогал Гераклу ты. А вся слава досталась одному Гераклу. Подвиг велик… в том нет сомнения! (Распаляясь.) Кто ещё смог за один день загадить две чистых речки, лишив питьевой воды и рыбы все селения ниже по течению этих рек. Ещё долго люди будут опасаться брать из этих рек воду, боясь подхватить заразу. А сколько народу в тот год умерло от внезапно вспыхнувшей эпидемии? Кто сейчас скажет? А как поплатился за свою жадность Авгий?

Иолай. Воистину, старуха, ты видишь всё в чёрном цвете. А что ты можешь сказать о седьмом подвиге?

Старуха. Ты стал забывчив, Иолай. Критского быка я уже упоминала. Перейдём к коням Диомеда.

Иолай (раздражённо). Чем этот подвиг тебе не по нраву? Я тоже там был, я тоже участвовал! Я тоже виновен, старуха! Только в чём?! Не знаю! Раскрой мне глаза!

Старуха. Банальная кража чужого скота с убийством хозяев этого самого скота. Попросту – разбой!

Иолай (запинаясь в ярости). Что ты мелешь, старая карга! Фракийский царь Диомед сам напал на нас. Он кормил своих коней человеческим мясом – мясом чужеземцев, попавших к нему на остров.

Старуха. Это не давало вам права красть его коней! Иолай. Ну это уже слишком, старуха!

Старуха. Зато кратко, ясно и по делу!

Иолай. По дороге к Диомеду мы гостили в Ферах, где правил тогда царь Адмет. Там Геракл отнял у посланника бога смерти Алкестиду, жену Адмета. Он отнял её в честной борьбе.

Старуха. Но не прошло и года, как он убивает на своём ложе обнажённую возбуждённую Ипполиту, царицу воинственных амазонок. Она только что отдалась ему, подарив в знак любви свой пояс, дар бога войны Ареса. Следующий подвиг твоего дядюшки, Иолай? Не так ли?

Иолай. Амазонки напали на нас с берега, их были сотни, а нас – малюсенький отряд на корабле. Гера обманом натравила их, мстя Гераклу. А пояс мы поменяли у Ипполиты на пленённую Гераклом амазонку Меланиппу, которая, кстати, убила троих наших.

Старуха. Она защищала тело своей царицы…

Иолай. Но…

Старуха (истерично, визгливо). …которую убил Геракл, заколов мечом.

Иолай. Когда амазонки напали…

Старуха. Когда амазонки напали, Геракл видел это и всё же продолжал мять Ипполиту, расточая ей ласки. Он лежал сверху, ему было всё видно, царица – под ним, на спине. Из-за борта корабля ей невозможно было увидеть, что делается на берегу. И, как только царица попыталась приподняться на шум сражения, Геракл быстрым движением вытащил меч из ножен и вонзил его в грудь беззащитной женщины. (Иолай закрывает лицо руками.) Помнишь, Иолай? Это ведь было на твоих глазах. Затем он встал, вытер пот с глаз, взял палицу и ринулся в гущу сражения… Голый, огромный, страшный, как гора… Ты бросился за ним.

Иолай. Он дрался как лев.

Старуха. И ты тоже, не забудь, и ты тоже. Вот тогда-то Меланиппа и ранила тебя копьём в грудь. Она с помощью Аэллы, Протеи и Антиопы ворвалась на корабль, выкрала тело своей царицы и бросилась с ним вплавь к берегу. Пленить вам удалось только Антиопу, самую старшую и красивую из нападавших, мать несчастной Ипполиты. Все остальные женщины, ступившие на корабль, пали в бою, сражаясь до последнего.

Иолай. Им нужен был пояс.

Старуха. Перестань! Ты сам-то веришь в то, что говоришь, Иолай? Как только амазонки завладели телом своей царицы, они отступили, унося драгоценный трофей – бездыханную свою владычицу. Вы быстренько отчалили – и домой. Пояс-то был у вас. Помнишь? (Пауза.) Помнишь, как измождённая, обессилевшая прекрасная Антиопа сбросила панцирь, сняла с себя одежду и вытирала ею мокрую от крови палубу? Вытирала кровь своей дочери- царицы, кровь своих сестёр по оружию. Трупы амазонок вы выбросили за борт на корм рыбам. А что в это время делал ты, Иолай?

Иолай. Я не помню, старуха. Антиопу я видел, это точно. И как она кровь вытирала… Это тоже… (Трёт грудь.) Сильно болела рана. Мы тогда потеряли две трети своих людей и большую половину корабельной команды.

Старуха. Ты упрашивал его отдать тебе Антиопу. Вспомнил?

Иолай с ужасом смотрит на старуху.

Старуха. Ведь она была так прекрасна, так хорошо сложена, так беззащитна, так притягательна… как зрелый, сочный персик. Тебе не терпелось взгромоздиться на неё и…

Иолай. Кто ты, старуха?!

Старуха. А затем… Ну… после всего… ты бы её непременно зарезал, как он – Ипполиту. Непременно вспорол бы ей живот. Да? Тебе тогда этого хотелось, Иолай?! Правда?! Быть таким, как он? В точности повторять его поступки?! Так добыл Геракл пояс Ипполиты, и дочь Эврисфея Адмета получила очередную безделицу для украшения своих одежд.

Иолай. Откуда ты, старуха? Кто тебя прислал?

Старуха. Но Антиопе повезло. В тот день Геракла распирало от самодовольства и хвастовства, и твоя просьба оказалась запоздалой. Он уже отдал Антиопу Тесею в награду за храбрость. Тот убил всего ничего – полтора десятка женщин. Ах, как тебе не повезло тогда, Иолай! А ведь ты сражался не хуже Тесея… Ведь ты был рядом с Гераклом. Ты был его тенью. А кто обращает внимание на тень? А ведь ты убил тогда…

Иолай. Я не считал!

Пауза.

Старуха. Ты играл в кости… А говоришь, что знаешь всё… Так вот… ты убил в том сражении ровно девятнадцать амазонок, семерых ранил. Одна рана оказалась смертельной. Итого ровнюсенько два десятка девиц. Ты убил больше, чем Тесей… А нужно-то было всего-то вовремя подскочить к нему и выпросить… А ты был ранен, ты не успел… Трофей достался другому. Десерт победы получился с горчинкой. Как, впрочем, и с Гесионой, дочерью царя Трои Лаомедонта.

Иолай вздрогнул.

Иолай. Она нравилась Гераклу. Что я мог сделать?

Старуха. Мне кажется, она тебя любила.

Иолай. У меня не было ни единого шанса. Лаомедонт обманывал всех: Зевса, Посейдона, Аполлона.

Старуха. Если ему удавалось провести таких корифеев, то уж твоего дядьку и тебя он купил по дешёвке.

Иолай. Стоило только Лаомедонту пообещать Гераклу за спасение дочери коней Зевса, что достались ему как выкуп за сына его Ганимеда…

Старуха. …как Геракл без промедления кинулся спасать девицу, а ты за ним. От дурной головы руки страдают!

Иолай. У меня были на то свои причины. Я её любил!

Старуха. Она и Гераклу нравилась. Однако это не помешало ему потребовать у Лаомедонта плату за спасение его дочери. Геракл сам потребовал коней, и Лаомедонту ничего больше не оставалось. У него выбора не было. Он слишком любил свою дочь. И вот вы уже всей ватагой во главе с Гераклом кромсаете мечами тело огромного морского чудовища, что вышло на берег к стенам Трои. Вы спасли Гесиону. А что взамен? Сильный пендель в зад! Ай да… Лаомедонт!

Иолай. У нас не было сил осаждать Трою. Горстка смельчаков не может занять город. Но придёт и наше время.

Старуха. Уж после подвигов-то, когда Эврисфей отпустит Геракла, вы оба славно погуляете на костях всех его обидчиков. Ты знаешь, что напоминают мне странствия Геракла за подвигами? Путешествия ростовщика, который даёт в долг, но никто не хочет затем ему платить! Подвиги Геракла есть не что иное, как коллекционирование царей, которые ему должны. С коих потом Геракл три шкуры сдерёт, а мясо бросит собакам. Выгодное занятие, ничего не скажешь.