Литмир - Электронная Библиотека

Сергей Зеньков

Задушевный разговор

© Сергей Зеньков, 2021

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2021

* * *

Примите эти истории… как признание в любви.

Иолай (комедия)

Пьеса посвящается

Дмитрию Червоткину,

Максиму Павлюкову,

Евгению и Вячеславу Куровичам.

Действующие лица

Иолай.

Старуха.

Аристомах, 16 лет.

Девушка-рабыня, 15 лет.

Раб-египтянин, за 60 лет.

Тень.

Часть первая

Призвали в суд Геракла за это убийство. Оправдываясь, сказал сын Алкмены:

– Ведь говорит же справедливейший из судей Радамант, что всякий, кого ударят, может ответить ударом на удар.

Н. А. Кун. Легенды и мифы Древней Греции

Гром, блеск молний.

Г о л о с. И настал день, и родила Алкмена в день этот двоих сыновей. Первым родился сын Зевса, и был наречён он именем Алкид. Вторым был сын Амфитриона, и назван он был Ификлом. И были похожи братья как две капли воды.

Огромный, с длинными седыми волосами и бородой, древний старик в тоге спит, сидя в тени заросшего плющом и виноградом маленького дворика, в центре которого – высокий мраморный фонтанчик. Справа и слева (как кулисы) – стены большого дома. На правой стене, высоко от земли, маленькое квадратное окно. Возле старика находится крепкий рослый юноша. Он в короткой тунике и сандалиях. Это Аристомах. Тело его поджаристо-коричневого цвета, зубы белы как снег, короткие волосы черны как уголь. Движения его резки и точны. Слева входит светловолосая девушка-рабыня – дитя далёкого северного народа. Она в просвечивающемся длинном наряде, который не может скрыть белизны её кожи. Девушка несёт глиняный горшок с пёстрыми цветами. Ставит горшок на авансцену, где уже стоят четыре десятка таких же глиняных горшков. Аристомах делает мягкий прыжок и оказывается рядом с девушкой. Он пытается обнять её. Та, хихикая, ловко вывёртывается и убегает в дом. Справа входит раб-египтянин.

Юноша прыжком перемещается на прежнее место, делает вид, что ухаживает за стариком. Снова входит девушка-рабыня, неся очередной горшок. Аристомах поправляет подушечку на затылке старика, ставит ему под ноги скамеечку. И всё это юноша проделывает, искоса глядя на девушку. Старик просыпается. Девушка-рабыня тут же садится рядом, по правую руку от старика (в другой уголок тенистого дворика), берёт кифару, не спеша играет. Юноша садится с другой стороны, берёт свитки, заострённую палочку, ставит рядом флакончик. Он готов писать.

Старик (Долго смотрит на девушку, потом на юношу. Трёт глаза. Такое чувство, что он никого не узнаёт и не знает, где находится. Вдруг он выпячивает вперёд грудь, отчего становится ещё больше и шире. Поднял руку, указывая на юношу). Ты, Аристомах, внук Гилла, потомок великого Геракла, сына громовержца Зевса… Ты в третьем поколении плод семени Гераклидов. Тебе предстоит отвоёвывать венец и земли царства твоих предков.

Аристомах (смотрит на старика, откладывает письменные принадлежности. Тихо себе). Начинается… (Плюёт в сторону.)

Старик (с пафосом). Ты слушаешь меня, Аристомах?!

Аристомах (скороговоркой). Да, Иолай, сын Ификла и Автомедусы, племянник и соратник Геракла, внук Амфитриона, победитель Олимпийских игр и супруг прекраснейшей Мегары. Я слушаю тебя… о… великий!

Иолай (повелительно). Тогда пиши. (Большая пауза, во время которой старик клюёт носом.)

Раб-египтянин (Иолаю). Хозяин, там пришла нищая женщина. Она так стара, что своим видом может напугать самого Кербера. (Виновато.) Я отдал ей свою ячменную похлёбку. Я надеюсь, ты не накажешь меня за это, хозяин.

Иолай (равнодушно). Зачем ты мне всё это рассказываешь, раб?

Раб-египтянин (с поклоном). Она хочет посмотреть на тебя… о… великий.

Иолай. Пусть смотрит из скотного двора.

Раб-египтянин. Она слаба зрением. Если верить её речам, глаза её смотрят на этот свет больше ста лет. (Опускается на колени в поклоне.) Прошу твоего разрешения привести эту женщину сюда, хозяин. Дабы она смогла увидеть всё твоё величие. К тому же она умна и может развлечь тебя беседой.

Иолай. Раб, ты напрашиваешься на десяток ударов плетью. Ну. да ладно. (Аристомаху театрально.) В последнее время я мало кого вижу и не бываю вне дома… (Рабу.) Зови её… Пусть посмотрит на меня и убирается прочь. И никаких пустых разговоров… Я занят!

Раб кланяется и уходит.

И о л а й (поправляет край тоги. Ещё больше выпячивает грудь. Подушку из-под головы передаёт Аристомаху). Посмотрим, так ли она уродлива, как сказал раб. На своём веку я видывал множество чудовищ…

Входит старуха, за ней – раб-египтянин.

Старуха (входя без поклона). Да хранят боги хозяина этого дома, его родных, (рабу) а также этого щедрого раба за то, что он поделился со мной своей пищей.

И о л а й. Начнём с того, что эту пищу даю ему я. Ты хотела посмотреть на меня, старуха? Вот он я, смотри и уходи! Я занят.

Старуха в лохмотьях, на голове длинный платок, поверх которого дырявая соломенная шляпа. Старуха опирается на длинный посох. Угристое лицо её земляного цвета изуродовано длинным горбатым широким носом, на котором восседает бородавка величиной с горошину, утыканная жёсткими белыми волосками. Губы цвета лица, испещрённые бороздками морщин, скрывают беззубый рот. Ладони её рук невероятно велики по сравнению с телом и напоминают когти орлицы. Взгляд её остёр и внимателен. Он не пропускает ни одного слова, движения, жеста присутствующих.

Старуха (Иолаю, не кланяясь). Позволь мне задать один вопрос, мудрый старец, хозяин этого богатого дома, человек, дающий похлёбку своему рабу.

И о л а й. Спрашивай и уходи, старуха.

Старуха. О гостеприимнейший из смертных… не сын ли ты Ификла? Не тот ли герой, что сражался плечом к плечу вместе со славным Алкидом и правил его колесницей в поединке Алкида с Кикном, колесничим которого был сам бог войны Арес?

Иолай (с блеском в глазах, гордо). Это я, старуха.

Старуха. И имя твоё Иолай?

Иолай. Иолай перед тобой. Смотри и уходи, старуха.

Старуха. Я ухожу, Иолай, племянник Алкида.

Аристомах. Перед тобой, женщина, племянник богоподобного Геракла.

Старуха (как бы уходя). Да… да… Алкида. (Аристомаху.) Если назвать глиняный горшок золотым сосудом, он не станет от этого золотым сосудом, а так и останется глиняным горшком.

Иолай. Что ты мелешь, старая ведьма?

Старуха. Так! Это я себе… чтобы не запутаться, славный племянник Палемона.

Иолай (гневно). Геракла!

Старуха. Ах… да… да… Геракла, Палемона, Алкида. Какая разница?.. Однако я знала твоего дядю как Алкида. Точнее… ещё когда он звался Алкидом. (Пауза.) Или Пале- моном?! Я запуталась и забыла, о чём мы говорили.

Аристомах. О Геракле, бабушка.

С т а р у х а. Ах… да… да… да… Алкид! Я держала его на руках, когда он был малюткой. Я даже кормила его своей грудью… Я нянчилась с ним… (Иолаю.) И с твоим отцом тоже.

Иолай (растерянно). Ты была одной из нянек в доме Амфитриона? Ты нянька Алкида?

Старуха. И Ификла… твоего отца. Твой отец был ласковым ребёнком. Он часто улыбался, почти не плакал и уже тогда отличался весёлостью характера. Казалось, во всём свете не найти было более спокойного ребёнка. Он уже тогда был умнее твоего дяди. Как говорится, ласковое телятко двух маток сосёт. Он был смирен, послушен и любил спать. Во всём доме, я не побоюсь соврать, во всём городе не было женщины, которой не хотелось бы взять его на руки и пожмякать, а то и дать ему свою грудь. (Хихикает, с нежностью.) Так нежен, красив и мил был твой отец малюткой. Чего нельзя было сказать о его брате-близнеце, тучном Алкиде. Беспокойном, грубом, непослушном ребёнке. Он то и дело царапался, пытаясь ухватить няньку за мочку уха зубами. Одной из нянек он выколол глаз пальцем. А своим криком он не давал спать всему дому. Испорченный ребёнок! Амфитрион боялся наказывать мальчишку. Как-никак сын Зевса. А уж твоего-то папеньку частенько по попке хлопали. Сейчас, через много лет, я могу сказать, что твой отец был более достоин быть принятым в сонм богов, Иолай.

1
{"b":"717835","o":1}