- Сладкая, нежная, такая отзывчивая, горячая, … - шептал он мне в ухо, щекоча его своим дыханием. 

Вновь подхватив на руки, словно я ничего не весила, он начал покрывать мои плечи, шею, живот… беспорядочными поцелуями, находя все новые и новые чувствительные местечки…

Смазались время и пространство, волны удовольствия накатывали и опадали разноцветными блестками, оставляя после себя томную опустошенность. Я чувствовала движения господина Кейташи, то плавные, медленные, то рывками, грубо яростно вколачиваясь.

Все это было ново для меня, я не представляла, что ночь любви – это действительно целая ночь. Когда наставница говорила об этом, казалось, что она прибегает к аллегории. Но господин Кейташи открывал для меня совершенно новые стороны этого понятия. Я испытывала потрясающие по своей насыщенности эмоции, он был нежен, заботлив, и обжигал меня таким жаром желания, что я начинала так же ярко пылать в ответ.

Он вертел меня, словно я была игрушечной, входя в меня на всю длину, натягивая на себя, то замедляясь, то ускоряясь, утверждая свое право делать со мной, что захочет и когда захочет, я приходила в себя на боку, на животе, на спине…

Под конец я так устала, что, услышав его стон и почувствовав, как господин Кейташи подтягивает меня к себе, уснула прежде, чем мое движение к нему по простыне завершится.

Азуми

Утро наступило неожиданно быстро, казалось я только сомкнула глаза, а меня уже будят, мягко двигаясь во мне и щекоча дыханием шею. Тело ныло, как после усиленной тренировки, которые любил раз в неделю устраивать господин Мэзео, проверяя предел выносливости.

Поняв, что я проснулась, господин Кейташи перевернул меня на живот и, приподняв слегка попку, начал двигаться жестче, с каждым толчком все глубже проникая, наращивая темп, резко до конца входя, буквально, вдавливаясь в меня, натягивая так, что внутри начинало вибрировать от напряжения...

Стоя под теплыми струями воды, я с удивлением рассматривала следы, оставленные его пальцами на моих бедрах. Вся вчерашняя ночь, изобилующая провалами памяти, была восхитительно неправильной. Это мне, как кейнаши, следовало соблазнять, дарить наслаждение и проявлять инициативу. Но вчерашние события мало напоминали ночь любви купленной господином кейнаши, такие ночи, наполненные произносимыми жарким шепотом комплиментами, и не менее жаркими ласками, бывают скорее у влюбленных супругов в первые дни после свадьбы.

Неожиданно эта мысль отозвалась теплом в груди и тонким лучиком надежды осветила темноту будущего.

Думая, что кугэ Оокубо уже ушел по своим делам, я, закутавшись в полотенце вышла из ванной, рассчитывая быстро, пока не пришли убирать в его спальне, перебраться на свою половину.

Одеваться мне было не во что. Единственное платье, в котором я и попала к господину Кейташи, было не платьем, а костюмом для выступления. Надеть такой откровенный наряд, было совершенно невозможно никуда, кроме как для выступления. В доме господина, даже в своей спальне, появиться в этом платье, значило - нанести ему непростительное оскорбление. Следовало каким-то образом решить эту проблему, и я подумала обратиться за помощью к той женщине, которая вчера принесла мне ужин, как только она вновь заглянет ко мне.

Решая, как следует обратиться к ней, я сделала по гостиной несколько шагов в сторону своей спальни и замерла, натолкнувшись на темный взгляд господина Кейташи и не зная, что мне следует сделать. Единственное, что мне пришло в голову – это сделать поклон, который делает кейнаши, входя в покои своего господина.

- Проходи, садись. Позавтракаем, а потом нам надо решить некоторые вопросы. – пригласил меня он, указав рукой на накрытый на две персоны стол.

Испытывая жуткую неловкость, от того, что в присутствии господина Кейташи нахожусь за столом в одном полотенце, я постоянно пыталась прикрыться руками. Однако легкую беседу поддерживала, как и положено прилежной кейнаши, и прислуживала господину Кейташи по всем правилам, подливая напитки и накладывая еду ему в тарелку.

-Ты совсем мало съела. Не стесняйся, возьми себе, что хочется – обведя рукой стол, ломящийся от различных яств, и видя, что даже та маленькая порция, что он положил мне на тарелку, все еще не доедена, предложил кугэ Оокубо.

Но мне кусок в горло не лез, я ужасно переживала за свой внешний вид, ожидая нагоняя и наказания. А еще было тревожно, какие вопросы он собрался решать со мной.

- Благодарю, господин Кейташи-сама, я не голодна. – робко ответила ему, вдруг как это было не предложение, а приказ, и он сейчас разозлится, что я не выполнила его.

- Ну как знаешь, - вытирая губы проговорил кугэ Оокубо. – Я хотел предупредить тебя, что через час придет портной, она снимет мерки и к вечеру уже доставят необходимый минимум одежды, а пока тебе придется посидеть в своей комнате. Но в твоем распоряжении будут каталоги украшений, косметики, парфюмерии и средств гигиены, выбери себе, что понравится, и, прошу тебя, не скромничай! Я собираюсь посещать с тобой публичные места, и мне не хотелось, чтобы обо мне думали плохо, подозревая в скаредности. Сегодня я должен освободиться пораньше, если одежду к тому времени уже доставят, можем прогуляться немного по парку.

Я не хотела, я, честно, не хотела так широко улыбаться! Я знала, что это не прилично, что так себя воспитанные кейнаши не ведут, но ничего не могла с собой поделать. Мои губы сами растягивались в безобразно широкую улыбку.

- Благодарю, господин Кейташи-сама, - вскочив из-за стола, благодарно поклонилась ему.

- Давай договоримся обходиться без всех этих церемоний – слегка поморщившись произнес кугэ Оокубо.

Поняв, что своим поведением расстроила своего господина, испугалась. Моя улыбка разом померкла. Не зная, что сделать в ответ, чтобы не вызвать его недовольство вновь, замерла где стояла. Теперь он не возьмет меня вечером на прогулку и решит не показывать такую глупую кейнаши никому, а может даже накажет за неподобающее поведение или вернет господину Мэзео-сама.

Церемониальные поклоны были единственным доступным кейнаши способом выразить свое почтение господину, высказать благодарность, или показать радость от встречи с ним, и теперь я совершенно не знала, как себя вести.

- Я постараюсь, - нерешительно произнесла в ответ, едва сдержавшись, чтобы вновь не отвесить положенный при разговоре с господином поклон.

Тяжело вздохнув, господин Кейташи встал из-за стола, подошел ко мне и, взяв на руки, сел со мной на руках в просторное кресло.

- Ты слишком зажата, забудь, что тебе говорили в твоей школе. Да, я купил тебя, и вправе распоряжаться тобой по своему усмотрению, и ты должна меня слушаться, но я не хочу видеть рядом с собой кланяющегося деревянного болванчика. Я хочу, чтобы ты не стеснялась смотреть на меня, обнимать меня, целовать. Когда мы наедине не надо всех этих поклонов и «господинов Кейташи», оставь это все для публики. Просто Кейт или Таши, и не надо опускать все время свои прекрасные глазки в пол, – он приподнял меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо и не разрывая взгляда мягко поцеловал в губы.

Кажется, я поняла, о чем он говорит. Осознав, что наказания не будет, и господин не гневается на меня, я, желая проверить правильность своего предположения, осторожно провела руками по его щекам и задержав их на скулах, слегка приподняла ему лицо, нежно целуя его в губы. Почувствовав, что ему это нравится, осмелела и игриво прошлась дорожкой поцелуев по скуле, прикусила мочку уха, легкими поцелуями спустилась по шее к ямке у ключицы.

- Спасибо за заботу. Так правильно, Таши? – спросила, заглядывая ему в глаза.

- Еще как правильно! – сминая меня в объятьях прорычал мне куда-то в шею он, уже спуская брюки, и приподняв меня на руках, опустил, насадив на себя. – Какая же ты сладкая, Ми-и! Маленькая, гибкая пантера! Нежная, желанная, моя-а!