— Это не имеет значения, — сказала Сильвия, убирая свои длинные серебристые волосы за заостренные уши. — Эта хрустальная сфера может быть вдвое меньше любой крупной, но внутри нее все равно будет больше жизненного пространства, чем на миллионе планет. Подумайте об этом: мы находимся внутри хрустальной сферы, которая, возможно, в миллион раз больше, чем мир. Вы понимаете, о чем я говорю?

Телдин подумал об этом и слегка вздрогнул. Идея была слишком безумной, чтобы в нее поверить. Он понял, что не может представить себе, насколько действительно велик отдельный мир, и уж тем более представить себе размеры внутренней части хрустальной сферы. — Тогда что же находится за пределами атмосферы? — сказал он, указывая на небо.

Сильвия на мгновение подняла голову, прикрыв глаза ладонью и щурясь от яркого света. — Возможно, вокруг солнца вращаются какие-то планеты, но я их не вижу. Дайфед сказал, что их там все равно нет. Может быть, воздушная оболочка внутри этой сферы простирается до самого солнца — поэтому везде голубое небо, и облака в тысячу миль высотой. Я не знаю.

Телдин заметил, как Сильвия нахмурилась, глядя прямо перед собой. — Странно, — прошептала она. — Солнце как-то темнеет?

Телдин и Элфред тут же откинулись назад и посмотрели вверх. Телдину показалось, что он заметил легкое потускнение света, но он решил, что это просто игра света.

— Черт, — сказал Элфред. — Становится все темнее. Точно. О, Боги Торила, что же здесь происходит?

Телдин услышал, как громкость отдаленного разговора гномов внезапно возросла. Несколько гномов кричали друг другу о том, что солнце уходит. В их голосе звучала паника. Он едва ли винил их.

— Может быть, нам лучше вернуться на корабль, — сказал Элфред, поднимаясь на ноги, забыв о своей чашке. — Мы можем спросить наших многоногих друзей, естественно ли это и безвредно, или мы тоже должны паниковать.

— Элфред, — сказала Сильвия. — Если солнце…

— Вы не бойтесь,— раздался позади них щебечущий, певучий голос. Они с удивлением обернулись и увидели, что к ним приближается высокий растипедос, чьи восемь ног мягко стучали по подлеску. Телдин не мог сказать, был ли это тот самый вожак, с которым он разговаривал раньше. Все они были так похожи.

— Солнце в порядке,— сказало насекомое-кентавр. — У Солнца сейчас мало свет. Скоро мир погрузится во тьму. Разве в ваш мир нет ночи? Вы бояться темноты?

— Вы имеете в виду, что солнце уходит? — удивленно спросил Телдин. Его нос дернулся, но он боролся с желанием чихнуть. — Мы не боимся ночи, но мы думали, что здесь нет ночи, потому что солнце не садится.

— Я не расслышал вас хорошо,— сказал растипедос, слегка поворачивая голову. — Вы сказали «садится»? Что такое «садится»?

Телдин начал было объяснять, что такое закат, но желание чихнуть одолело его слишком быстро. Он попятился, стараясь не упасть, и яростно чихнул два десятка раз подряд. Сильвия внезапно взяла это на себя, быстро объяснив растипедосу о смене дня и ночи в сферических мирах. Растипедос, казалось, еще больше запутался, задавая поток странных вопросов, пока Сильвия, наконец, не сдалась.

— Это бесполезно,— сказала она. — Они живут здесь уже столько поколений, что не помнят, каково это — жить на обычной планете. Они никогда не видели, как садится их солнце. Солнце просто уходит, и становится темно. В конце концов, солнце снова появляется, и наступает рассвет. Она посмотрела на быстро темнеющую звезду. Телдин тоже поднял глаза и обнаружил, что теперь ясно видит широкий, покрасневший диск солнца. Он был безликим и гладким, казалось бы, совершенным.

Элфред опустил глаза. — Мне очень нужно выпить. Если что-то осталось от того бочонка эля, который мы вытащили с корабля, давай осушим его и немного поспим. Это место очень интересное, но я почти потерял чувство времени. А вам, — он снова толкнул Сильвию локтем,— нужна ваша красота. Вы слишком много работали. Я ваш капитан и приказываю вам лечь спать.

— Вы меня уложите? — спросила Сильвия с невозмутимым видом, затем взглянула на Телдина и покраснела, закусив губу.

Увидев выражение ее лица, Элфред рассмеялся и обнял ее. — Конечно, я уложу вас, — сказал он. — Извините нас, Телдин. У меня есть кое-какие официальные обязанности.

Сильвия что-то смущенно пробормотала, когда Элфред повел ее к кораблю. Телдин невольно улыбнулся, потом чихнул и чихал до тех пор, пока не почувствовал, что никогда не остановится. Когда он, наконец, закончил, измученный, то поднял глаза и заметил, что растипедос тоже исчез.

— «Дедушка», — подумал он, когда красное солнце погасло над головой, — «и чего тебе не хватало. Если я умру от этой проклятой аллергии и найду тебя рядом с Паладином, я расскажу тебе несколько историй, которые заставят тебя начать все сначала».

*****

Ночь не могла наступить достаточно быстро для усталой команды корабля. Дайфед и другие гномы, как только они привыкли к этому явлению, смотрели, как тускнеет солнце, пока не стали почти недееспособными из-за негнущихся шей. Во время затухания солнца гномы развели костер и разговаривали с растипедосами до тех пор, пока усталость не одолела их, и они не заснули на берегу озера во всех возможных местах. Народ насекомых не спал, двигаясь туда-сюда среди спящих путников и охраняя их.

Телдин наблюдал за всем этим, не в силах заснуть из-за своей аллергии. Он заметил, что растипедосы сменяют караул посменно; одни уходят, как только другие растипедосы приближаются к их неофициальному лагерю. Он решил, что новые существа появлялись из подземного дома, о котором говорил Элфред. Сказать наверняка это было невозможно, но в теории это выглядело неплохо. Если они общались с помощью запаха, как предположил ранее Элфред, то они «разговаривали» с каким-то возбуждением.

Телдин нашел Гею, спящей под деревом, завернутой в легкое одеяло, которое, как он узнал в свете костра, было из его каюты на корабле. Ночной воздух был достаточно теплым, и он не думал, что ей это действительно нужно, но он был не в настроении беспокоить ее по этому поводу. Убедившись, что она в хорошей форме, он встал и продолжил свою медленную прогулку по берегу озера, принюхиваясь, чихая и желая, отрезать себе нос — хотя бы немного.

Ноги, наконец, привели его к многочисленным шестам и веревкам, натянутым от берега озера к наспех сооруженному каркасу примерно в ста футах от берега, на котором покоился «Опасный Палтус» на высоте человеческого роста. Хвостовой плавник корабля был выпрямлен, весла и гребной винт починены с поразительным мастерством плотников, а два больших холма шевелящегося меха, привязанные на длинных веревках к ближайшему дереву, свидетельствовали о полном выздоровлении гигантских хомяков. Телдин прислушался к их монотонному урчанию. Затем отвернулся, качая головой и улыбаясь, несмотря на боль в носовых пазухах.

Именно тогда Телдин услышал слабый низкий голос с другой стороны корабля. Он остановился и прислушался, пытаясь разобрать слова, но шум, издаваемый спящими гигантскими хомяками, заглушил его. Он на мгновение заколебался, затем как можно тише направился к источнику разговора.

— Мы должны отправиться утром, вскоре после появления солнца, — услышал он голос. Это было похоже на голос Гомджи. Должно быть, он разговаривает с предводителем растипедосов, который может переводить языки путем заклинания. Он знал из разговоров с Сильвией и другими магами, что такое заклинание было довольно незначительным, но мысль о том, что насекомые вообще могут творить заклинания, все еще удивляла его, даже когда он чувствовал, что ничто больше не может удивить его.

Все еще двигаясь в тишине, Телдин обогнул борт корабля. В темноте ничего нельзя было разглядеть. Костер горел далеко по другую сторону корабля, и Телдин еще раньше заметил, что на небе нет звезд; над ним была кромешная тьма, хотя ему казалось, что он видит слабые далекие огни у горизонта.

— Нет, до сих пор они очень дружелюбны, — сказал голос Гомджи. — Наше положение довольно хорошее. Нам не понадобится помощь, если только… ох. Телдин услышал шорох в темноте. — Сэр? Это вы?