Девушка с глянцевой обложки смотрела на меня красивыми серыми глазами, и этот взгляд пронизывал до самого сердца. Я расплатился за броское издание и спустился в метро. Сев в вагон, открыл журнал – Кристина.

Она снилась мне каждую ночь. Все эти годы я следил за её жизнью, даже не пытаясь забыть. Открыл фотографии на развороте и стал всматривался в каждую чёрточку.

Такая нежная. Богатая. Знаменитая. И чужая. Выйдя из метро, направился на одну из самых известных телестудий Москвы.

– Мне нужна Кристина Велицкая, – набравшись храбрости, сказал я.

– Кто вы? Она на съёмке новостей.

– Друг… близкий…

– Наталья, принесите мне кофе, пожалуйста, – раздался голос за моей спиной.

– Хорошо, Кристина Михайловна, к вам тут… – девушка кивнула на меня.

Красивая молодая женщина повернула голову в мою сторону. Ни один мускул на её лице не дрогнул.

– Проходите, – тихо сказала она.

Разве могла я когда-нибудь подумать, что в семнадцать лет вместо дискотек, выпускного вечера в школе и вступительных экзаменов в университет, о чём я так мечтала последние годы, мне придётся принимать самое сложное в жизни решение – рожать ребёнка или делать аборт?

Всё началось так банально. Первая любовь. Его звали Радислав, он был аспирантом Московской академии бюджета и казначейства Министерства финансов Российской Федерации и только одним именем и названием учебного заведения сразил меня наповал.

– Крис, ты идёшь завтра на дискотеку? – тайком от учителя откусив яблоко и пролистывая модный журнал, прошептала мне соседка по парте и моя лучшая подруга Поля.

На самом деле её звали Женя Полякова, но почему-то по имени мою сверстницу никто никогда не называл. В начальных классах девушку это жутко бесило, и она часто плакала от прилипшей к ней клички, но со временем всё же привыкла, и это даже стало её изюминкой. Весёлая, заводная, рыжая, с россыпью веснушек, озорной лукавой улыбкой и голубыми глазами.

– Поля, ну какая дискотека, у нас завтра контрольная, – фыркнула я.

– Полякова! Велицкая! – строгий голос Лилии Ивановны, учителя литературы, заставил нас замолчать. Но всего лишь на несколько секунд.

– Какая контрольная, завтра день Святого Валентина! – возмутилась Поля.

– Да мне-то что! У меня даже парня нет! – я покосилась на подругу.

– Ну так и что? – не поняла отмазки она. – Завтра и познакомишься.

Я закатила глаза к потолку. Полю невозможно было переубедить ни в чём. Придётся идти.

– Велицкая, вы не желаете прочитать наизусть домашнее задание? – как гром среди ясного неба прозвучал голос учителя.

– Вот чёрт! – выругалась я, поднимаясь с места.

– Какого автора ты выбрала? – Лилия Ивановна присела за учительский стол и внимательно посмотрела на меня поверх очков.

– Ахматову… – неуверенно сказала я.

– Слушаем.

Немного помолчав, собираясь с мыслями, я вспомнила единственное стихотворение, которое когда-либо учила. Оно почему-то запало мне в душу. Очень удачно, надо сказать.

– А ты думал – я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок —

Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят.

Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом —

Я к тебе никогда не вернусь.

Даже Поля смотрела на меня с открытым ртом.

– Присаживайся, – учитель с удивлением взглянула на меня. – Отлично, Велицкая.

Я выдохнула, садясь на место.

– Ну ты даёшь! – Поля восхищённо улыбнулась. – Когда ты успела выучить, если мы с тобой весь вечер по телефону протрепались?

Я пожала плечами:

– Давно ещё…

– Ладно, чудачка, так что насчёт завтра? – не отставала она.

– Идём… – вздохнула я.

Наряжаясь на дискотеку, я вновь выслушивала нотации мамы:

– Кристина, скоро выпускные экзамены, ну какие дискотеки? Ты совсем не думаешь о своём будущем! В наш век без образования никуда не берут!

– Мам, ну хватит! Ну что ты заладила? – старалась не психовать я.

Этот разговор длился на протяжении всей моей жизни и порядком мне поднадоел. С тех пор как семь лет назад от нас ушёл отец, мама постоянно находилась в каком-то напряжении, нервах. Модно понять, что ей тяжело, но ведь я не виновата, что отец нашёл себе другую.

– На этих дискотеках чёрт знает что творится, насилуют, убивают! – не унималась мама, всё более распаляясь. – А вдруг тебя кто-то соблазнит, ещё в подоле мне принесёшь, не дай Бог!

– Ма, ну что ты несёшь! – разозлилась от этих слов. – Я не такая и не собираюсь спать с первым встречным!

– У вас никаких ни ценностей, ни нравов! Одно бесстыдство!

– Мам… – я потеряла терпение. – Кажется, чайник закипел, сходи на кухню! – и немного отодвинула её за порог комнаты, захлопнув дверь.

Понятно, что грубо, но, кажется, мама перестала воспринимать то, что мне уже не десять лет и что меня не надо защищать как маленького ребёнка. У меня своя голова на плечах, и я не собираюсь её терять.

Надев любимые джинсы, топ, сверху натянув свитер, последний раз взглянула на себя в зеркало: каштановые прямые волосы я зачесала назад, оставив их распущенными, серо-зелёные глаза немного подвела дымчатым карандашом, ресницы подкрасила чёрной тушью, а пухлые розовые губы, накрасила нежно-розовым блеском. Ну секс–бомбой меня не назовёшь, но, вроде, и не уродина.

С этими мыслями я вышла из комнаты, накинула свою искусственную шубку и выпорхнула за дверь.

– Я недолго, – уже одной ногой стоя в подъезде, прокричала маме.

Поля уже ждала меня около моего дома.

– Что так долго? Я уже замёрзла! – фырчала подруга, смахивая с головы снежинки, которые успели запорошить её прическу.

– Надо думать! – хмыкнула я, оглядев подругу с ног до головы. Коротенькое тёмно-синие платье, тонкие колготки, чёрные замшевые демисезонные сапожки и полушубок до пояса. – Ты бы ещё купальник надела!

– Зато я чувствую себя красоткой! – улыбнулась она.

– Ладно, пойдём, а то совсем замёрзнешь, – и мы бросились к местному дворцу культуры, в актовом зале которого должна была состояться праздничная дискотека.

Зайдя в тёплое здание и сдав верхние вещи в гардероб, мы прошли в просторный зал, где уже играла громкая музыка, а также крутилась яркая цветомузыка, отражаясь на одежде присутствующих. В зале уже было довольно многолюдно. На входе весёлые ангелочки-девушки с крыльями за спиной раздавали ярко-алые бумажные сердца с номерами.

– Зачем? – удивилась я, когда мне протянули булавку и сердце.

– Приколи к одежде, – улыбнулась «ангел», – будут конкурсы, и, к тому же, вам будут передаваться любовные записки от особо стеснительных воздыхателей.

– Как мило! – рассмеялась Поля. – У меня ещё и номер подходящий – шестьдесят девять, – она хитро хихикнула. – Значит, перепадёт.

Я расхохоталась:

– Да ну тебя, дурында!

– А у тебя что за номер? – Поля заглянула мне через плечо.

– Двадцать четыре.

– Наверное счастливое! – улыбнулась подруга.

– Да уж… – хмыкнула я.

Уже через полчаса мы с удовольствием танцевали на танцплощадке. Мимо танцующих то там, то здесь, постоянно протискивались «купидоны» со стрелами и луком и раздавали записки по номерам.

Поля уже получила по меньшей мере записок пять, а мне всё не везло.

– Ты читать будешь? – с интересом спросила я, когда мы отошли в сторонку, чтобы отдохнуть.

– Ну да, – рассмеялась она, – надо же выяснить, кто на меня запал! Итак, номер семь, – подруга нахмурилась, а потом прыснула от смеха.