«А что сейчас хочется?» — усмехнулся он.

И сейчас бы не ответил. Ну убьют его, и кто тут выиграет? Второй его Сашка? Он сам, Нина? Все надо делать вовремя, с умом, тогда не будет и столь страшных вопросов. От того, что погиб Матросов, ничего на той войне не изменилось. Просто стало меньше на одного солдата, который мог защищать Родину.

Он нашел нужный дом на Усиевича. Долго стоял, глядя на него, точно еще раз взвешивая, стоит ли рисковать, донкихотствовать, не лучше ли, несмотря на все досады и ревности Нины, помчаться в Бронницы, взять за шкирку Александру, поехать с ней в Анино, там заставить ее написать заявление о пропаже сына, привлечь в свидетели Петра Казимировича, высказать той же милиции все свои подозрения, и пусть она законным путем во всем разберется. На день позже начнутся поиски, только и всего. Разве сложно? Вовсе нет, а самое главное, разумно.

Эти мысли так его убаюкали, что он уже хотел уходить, как в одном из окон шевельнулась штора, показалось лицо мальчика, но кто-то тут же увел его от окна. И тотчас все мысли спутались, острая жалость к судьбе несчастного малыша, точно стрелой, пронзила Сан Саныча, и он, отбросив все сомнения, зашагал к подъезду, поднялся пешком на пятый этаж, пока не уткнулся в нужную квартиру и требовательно не позвонил. Чьи-то легкие шаги приблизились к двери, неизвестный заглянул в «глазок» и долго изучал Смирнова. Но после этого так же осторожно ушел в комнату. Фотограф снова позвонил. Прошла еще минута, прежде чем ему открыли. На пороге возник крепкий парень в спортивном костюме «Адидас» и в кроссовках. Он бесцеремонно, с нагловатой усмешкой оглядел незваного гостя.

— Чего тебе? — грубовато спросил он.

— Мне Юрия Васильевича.

Парень помедлил, потом бросил в сторону гостиной:

— К козлу пришли!

— Ну давай его сюда! — донеслось оттуда.

Сан Саныч сразу почувствовал, что обстановка в доме крайне напряженная и входить в квартиру не стоит. Но было уже поздно. Парень схватил его за рукав, втянул в квартиру, подтолкнул, приказывая, чтобы тот шел вперед.

Смирнов вошел в гостиную и остановился как вкопанный. Девятов в разорванной рубашке, связанный крепкой веревкой, с кляпом во рту и с кровоподтеком под глазом сидел в кресле посредине комнаты. Рядом с ним стояли двое громил с пистолетами.

— Ну и чего тебе?! — прорычал один из них.

— Я пришел за сыном.

— За каким сыном?

— За своим. Он, — фотограф кивнул на Девятова, — украл у меня сына.

Громилы удивленно переглянулись. Но и у самого Юрия Васильевича округлились глаза от изумления.

— Так ты еще и детей воруешь, паскуда?! — набычился один из них и с размаху врезал ему по лицу, брызнула кровь. — Где ребеночек-то, отвечай!

Хозяин замычал, желая ответить. Один из «быков» вытащил кляп изо рта, давая ему возможность высказаться.

— Он сумасшедший! Я не крал никакого сына! — истошно завопил Девятов.

— Юрий Васильевич, вы были в Анине у директора детского дома Могилевского?

— И что из этого?! — плохо понимая, откуда Смирнов осведомлен об этом, растерянно проговорил Девятов.

— Так были или не были?!

— Ну был, был!

— Так вот вы, будучи в Анине у Могилевского, представились Беловым Львом Валентиновичем, заместителем директора детского дома из Серпухова, и забрали мальчика пяти-шести лет, его зовут Саша Смирнов, якобы для того, чтобы определить в свой детский дом. Но мальчика в Серпухов вы больше не привезли. У вас есть связи в Америке, Голландии, Австралии, там есть богатые люди, кто готов усыновить русского мальчика и заплатить за эти хлопоты немалые деньги. Разве не так, Юрий Васильевич? И ваша любовница Татьяна Жуковская из мэрии вам помогает оформлять соответствующие документы!

Громилы с удивлением смотрели на своего подопечного.

— Он сумасшедший! — прошептал Девятов.

— Вы что, Жуковскую не знаете? — удивился Смирнов.

— Знаю, знаю!

— И она не ваша любовница?

— Да, она моя любовница! — выкрикнул он. — Ну и что?! Это мое личное дело!

— А ты не ори, отвечай нормально, а то быстро приведем в чувство! — предупредил один из налетчиков.

— Но я не торгую детьми и никакого мальчика не забирал! — истерически выкрикнул Девятов.

— Вот еще одно доказательство! — Сан Саныч вытащил из кармана портрет-рисунок хозяина дома. — Я сделал этот портрет со слов Могилевского…

Фотограф показал рисунок громилам. Те внимательно взглянули на портрет, сверили его с оригиналом.

— Похож вроде, — промычал один из них.

— Похож, — согласился второй.

— Да, я знаю Могилевского, был у него, но совсем по другим делам и никакой торговлей детей не занимаюсь! На хрен мне нужны дети, когда у меня есть свой бизнес?!

— Какой у вас может быть бизнес с директором детского дома? — не понял Смирнов.

— Такой! Потому что я занимаюсь строительным бизнесом, а господин Могилевский летом будет возводить новый спальный корпус, реконструировать старые здания, и я добивался у него генеральных подрядов на эти работы. Только и всего. Мы встретились, выпили по рюмке коньяку, но договор у нас не состоялся, слишком много он себе затребовал за это, и я уехал. Никакого пацана не забирал. При мне там приходил какой-то мужик, пьянчуга, хотел сдать плачущего мальчугана, но Петр Казимирович велел им обоим подождать в приемной. Больше я ничего не знаю! Ну где, где у меня, где этот пацан?! Ищи! Если найдешь, он твой!

«Быки» недобро посмотрели на Девятова, потом на Сан Саныча. Им было ясно, что кто-то один из двоих говорит неправду.

— Но у вас в серванте, на другой квартире, лежит пачка детских фотографий. Зачем они вам?

— Там фотографии причесок, я хочу открывать парикмахерскую, а потому все деньги и вложил в это дело, — Девятов бросил взгляд на громил.

— Ну не знаю, — пробормотал Сан Саныч.

— Иди отсюда, чтоб я тебя больше не видел! Уберите этого идиота! — выкрикнул он.

Смирнов пожал плечами, повернулся, чтобы уйти, но «бык», стоявший на пороге, усмехнулся.

— Куда? У нас, мужик, зайти еще можно, а вот выйти нельзя! — Он хрипло рассмеялся.

Сан Саныч оглянулся на тех двоих, стоявших в комнате, но они оба молчали.

— Если б ты, парень, расколол этого козла и доказал, что прав, мы бы тебя отпустили. А так за базар придется платить, — продолжил речь бугай в спортивном костюме. — Можешь, конечно, откупиться. Мы не звери. Давай штуку баксов за то, что мы выслушали всю эту фигню, и проваливай. А нет, уложим вместе с нашим должником в одну яму! Ну, решай?!

— Но у меня нет с собой таких денег, — пробормотал Смирнов. — Откуда же они у меня?

— Мы можем съездить за ними, если тебе кто-нибудь одолжит такую малость или ты займешь у кого-нибудь эти денежки, — хмуро обронил один из налетчиков с золотым перстнем на пальце и одетый не в спортивный, как двое остальных, а в дорогой темно-зеленый костюм, судя по манерам, главарь этой банды. — Каждый платит за базар, и ты не исключение!

— Братцы, вы что?! — забормотал Смирнов. — Я приезжий, мне не у кого взять такие деньги!

— Смотри-ка, он приезжий! — прорычал бугай, открывавший ему дверь. — А с приезжего полторы!

— Еще минута пройдет, станет две, — взглянув на часы, проговорил главарь. — А еще через минуту три тысячи баксов!

— Мы до миллиончика и подождать можем! — хохотнул бугай.

— Да пошли вы! — разозлился Сан Саныч. — Считайте хоть до миллиарда!

— Ах ты, мразь длинноносая! На колени, тварюга! — неожиданно вскричал главарь, и Сан Саныч не успел сообразить, как его сбили с ног и чей-то ботинок с силой вонзился ему в ребра. Он взвыл от боли. — Бейте его, пока не подохнет!

И двое подручных принялись футболить фотографа ногами. Сжавшись в комок и закрыв лицо руками, он лишь вскрикивал, когда от какого-нибудь удара искры летели из глаз и сознание раскалывалось на свет и тьму.

— Ну а тебе, сучий потрох, тоже жизнь не дорога?! — Главарь схватил за волосы Девятова, резко повернул его голову к себе. — В последний раз тебя спрашиваю: ресторан нам отписываешь или подохнешь вместе с этим сопляком? Не тяни, приятель, у нас время не казенное!