« А завтра с утра бегом к Натану! Нужно брать его за жабры пока тёпленький!» – думал Лёвушка, садясь в машину:

– Давай домой, – Лёв Данилович взглянул еще раз на окна своего клуба, – устал я сегодня, как собака.

« Устал он, буржуй недорезанный», – подумал водитель и мягко вырулил на дорогу.

***

Утром Лёвушка проснулся в своей огромной кровати. Потянулся. Посмотрел в окно за которым все так же сыпал нудный ноябрьский дождь. Подумал:

«Хорошо что Зоя у тёщи ночевала. Что бы она делала одна в пустой квартире? Никто ведь не знал, что я вчера задержусь в клубе».

Лёвушка быстро умылся, стараясь не смотреть в сторону ванной, где неделю тому назад его дочь нашла тело своей матери. Недовольно нахмурился: «И чего не жилось, дуре? Никто в её дела не лез. Никто не мешал жить так, как ей хотелось. Завела себе любовника? Ну так мы все не без греха. Пользуйся! Наслаждайся! Так нет! Вскрыла вены незнамо с какого перепугу!»

***

Натан Гаврилович уже был на месте. Лёвушка улыбнулся его секретарше:

– У себя?

– Да, – ответила девушка, – недавно пришел. Сейчас я о вас доложу.

– Не нужно, – Лёвушка уже взялся за дверную ручку, – меня ждут.

Секретарша, которую шеф не предупредил ни о каком визитёре, недоумённо вскинула брови, но препятствовать самоуверенному посетителю не стала.

– Так и знал, что ты с утра прибежишь, – нотариус, вальяжно развалившись в широченном кресле, насмешливо поглядывал на Лёвушку.

Они были знакомы уже добрый десяток лет. Когда-то, в незапамятные годы начала миллениума, Натан помог Лёвушке оформить документы на помещение, расположенное в первом этаже старинного дома, находящегося в самом сердце города. Сделка эта была сложной и мутной. Дом считался архитектурной жемчужиной города, находился в ведомстве муниципалитета, а потому вывести его в частную собственность, утрясти все спорные вопросы, стоило не только немалых денег, но и немереных трудов.

Натан взял на себя все юридические вопросы, задействовал некоторые свои связи, и через год от начала процесса вручил Лёвушке пакет документов. Взамен, кроме щедрой мзды, получил пожизненную карточку члена клуба, устройством которого горел еще юный на тот момент предприниматель.

Карточку Натан принял, на членство в клубе согласился и ни разу об этом не пожалел. Потому как Лёвушка сумел приманить в свой клуб самую верхушку Города, тех, кого вскоре станут именовать элитой.

«Залётных» в клубе не было, да и стать его членом было не так-то просто. Поэтому каждый, кто приходил вечером «расслабиться и отдохнуть» чувствовал себя в кругу равных и мог вести себя свободно.

Чуть позже, не без помощи Натана, Лёвушка выкупил полуподвальное помещение, тем самым расширив площадь клуба. А еще через год, стал владельцем апартаментов на втором этаже, обустроив там четыре номера класса люкс для особо-ценных членов клуба. Правда, кого выделить в класс ососбо-ценных Лёвушка и сам не знал, а потому воспользоваться номерами мог каждый, у кого возникнет в том нужда.

Натан с уважением относился к той работе, которую проделал Лёвушка. Но сам хозяин клуба так и остался для него обслугой. Халдеем. Классом ну может быть чуть выше того же Славика. А потому, даже если Натан Гаврилович и называл Лёвушку по имени отчеству, то всегда неизменно «тыкал», словно обозначая тем самым разницу в их социальном положении.

– А чего тянуть, Натан Гаврилович? – Лёвушка попытался изобразить самую открытую из улыбок на которую только был способен, – Пусть уж лучше у меня будет эта бумаженция, которая вам и даром не нужна, а мне может крови попортить.

Нотариус вынул из ящика стола два абсолютно одинаковых конверта, словно приготовил их заранее, ожидая того, кто за ними придёт:

– Выбирай, – ухмыльнулся, глядя на растерявшегося Лёвушку.

– Нечего мне выбирать! Могу ведь и ошибиться, – Лёвушка уже начал злиться, глядя на ухмыляющегося Натана, – я вашу просьбу выполнил без всяких увёрток! Малец, не смотря на то, что не пришел в восторг от вашего приглашения, потопал в номер как миленький! И, глядя на ваше благодушное настроение, думаю, что его визит доставил вам море удовольствия! А потому настала ваша очередь выполнять обещанное!

– А если я ошибусь? – продолжал куражиться нотариус, – отдам тебе не тот конверт?

– Я в вас верю, – Лёвушка игриво подмигнул Натану, – думаю, что не оставили конвертики без пометочек понятным только вам.

– Верно думаешь, – нотариусу уже надоело мучить Лёвушку и он протянул ему один из конвертов:

– Держи. И спрячь хорошенько. А через пару недель, когда остынет тело женушки, милости прошу ко мне со всем семейством. Вскроем завещание. И будем вводить тебя в наследство.

– Да зачем прятать?! – возмутился Лёвушка, – сжечь и концы в воду!

– Не торопись. Пусть будет пока. Это мой тебе совет, как юриста и нотариуса, – Натан Гаврилович поднялся и протянул Лёвушке руку, – вынужден попрощаться. Дел скопилось невпроворот.

Лёвушка пожал пухлую руку:

– Вы вечером будете у меня в гостях?

– Конечно, – сально ухмыльнулся Натан.

Автомобиль остановился у высокого забора, отгораживающего от непрошеного вторжения живущих в доме, расположенном в глубине немаленького двора. Дом этот ничем особым не выделялся из череды таких же особняков, что его окружали. Как ничем не отличались друг от друга и те, кто жил в закрытом элитном посёлке, расположенном за чертой Города.

Едва в стране грянула пресловутая Перестройка, как вся номенклатура Города, привыкшая благодаря самому своему образу жизни держать нос по-ветру, моментально начала скупать земельные участки везде, куда могли дотянуться их руки. Потому как крестьянское нутро, а большинство номенклатурщиков принадлежали к рабочее-крестьянскому сословию, орало во все горло, что могут выгнать с работы и лишить должности, могут нагрянуть распоясавшиеся рекетёры и заграбастать все, что нажито непосильным трудом, может сгореть дом со всем его содержимым, а вот зЭмЭлька – она останется! Потому как зЭмЭлька – она навсегда! Она вечная!

И выводились из сельхозугодий огромные площади, еще недавно колосящиеся пшеницей, выкупались гектары лесов, берега рек и побережье моря. Всё это становилось чьей-то частной собственностью, распоряжаться которой новообретенный «хозяин» мог по своему усмотрению.

Строительство посёлка, куда приехал Лёвушка, началось с того, что двадцать гектаров соснового леса, раскинувшегося на морском берегу, обнесли пятиметровым забором, отгородив вместе с лесом и добрый шмат побережья. Именно здесь задумали строительство домов для себя и своих семей те, кто еще был у руля, но уже чувствовал, как наступает на пятки молодая и ушлая поросль.

Не прошло и трёх лет после начала строительства, как в первые дома въехали новосёлы.

Жены руководящих, пока еще, работников, родившиеся и выросшие в едком дыму коммунальных кухонь, только каким-то чудом сумевшие рассмотреть потенциал будущего партийного работника в молодом мастере участка на заводе или инженере на фабрике и вовремя выскочившие за него замуж, до этих домов проживали в неплохих, по меркам пролетариата, квартирах, но совершенно опупели, осматривая принадлежащие им отныне погонные километры площадей и гектары приусадебных участков.

Каждая зорким соколом высматривала недостатки в соседнем доме и довольно складывала ротик курячей гузкой, думая: «Я в нас домина побольше да получше!» Хотя, мнение это не имело под собою никаких оснований, потому как дома строились практически по одному проекту.

Каждое утро из посёлка выезжали машины, отвозившие детей в близлежащую школу, а их отцов к месту службы.

Каждый вечер машины возвращались, груженые закупленным на рынке продовольствием, везущие по домам «хозяев жизни».

Хозяйки особняков еще не успели привыкнуть к прислуге, а потому сами варганили еду для семей на огромных кухнях, равных по площади всей их бывшей квартире.