На знаменитом мосту Где люди в восторге от мёртвых коней, где дух сигаретный речного сильней, где новым героям фанфары трубят, я вспомню. Зачем-то я вспомню тебя. Зачем-то помыслю у тёмной воды, что ангел спускается к нам с высоты. И к горлу внезапно подкатится ком. И вздох долетит: – Ты опять не о том. Сегодня, не плачь, разразилась беда — не встретиться нам на земле никогда… Вода дождевая плеснёт по камням… Зачем она им — неподвижным коням? Памяти Александра Когда земля твой прах покрыла от суматохи в стороне, великим таинством могила тебя приблизила ко мне. И сквозь удар внезапной вести молитва о тебе взошла. И нет помех побыть нам вместе и всё простить, не помня зла. Среди июльской знойной сини, в которой ты навеки стих, мне важно знать: с тобой мы в сыне неразделимы ни на миг. И в мире неземных восходов, где нет болезней, лет и зим, теперь душа твоя свободна дарить себя и нам двоим. Нежность О любви грустить не внове — той, что не добыть… Мне ли, дравшейся до крови, нежною не быть? Как же нежность я скрывала! Прятала в суму! Вот она и запоздала к другу моему. Ни к руке не прикоснуться… Ни поцеловать… Друг лежит, где ветры вьются: что им не гулять!.. Ива Не забава — отрада тайная зачарованного ручья. Чья-то жалоба изначальная, но неведомо только — чья. В силуэте — тоска нездешняя, как несметная боль Дали. Бессловесная, безутешная ива – плакальщица земли. «…Как долгожданное письмо…» …Как долгожданное письмо миндальный цвет, как радость в застарелом неустройстве… Есть у природы правильное свойство — вслед за закатом зажигать рассвет и солнце отражать в ознобе снежных луж, как миг любви – в заснеженности душ. Час затишья Цветёт, почти звенит укромный колокольчик. Смотрю в него, схожу на дно его глубин. Ночь движется, но я не покидаю ночи, где белая луна за росписью рябин. И, может, не к добру у мира на ладони ценить спокойный час затишья, не огня, и быт не замечать, и пребывать в бездонном согласии со всем, что явственней меня. Но пестует листву дремотная аллея, но трели берегут до срока соловьи. И в гнёздышке цветка я всё ещё лелею надежду на рассвет в святилище Любви… Утрата обретенья Молитва о любви Под покровом лачуг и церквей, на изрытых и гладких дорогах, среди торга, в тисках площадей сокрушённо прошу я у Бога: – Во дворцах, в теремах, в шалаше пусть коснётся земных постояльцев та любовь, что навеки – в душе, и до смерти – в подушечках пальцев. «Часы отдавая вечернему чаю…» Часы отдавая вечернему чаю, врачуя простуду, Я тихо на кухне сегодня скучаю, я мою посуду. Сосна на пригорке. Закат за окошком — и лад между ними. Ромашки в стакане, в ведёрке картошка с глазками большими… Простые заботы. Привычки простые. На сердце – разлады. Пустынно за дверью и в доме пустынно, лишь тени – косматы. И хочется помнить, и хочется видеть, и хочется верить, что смирными станут, притихнут обиды, как сытые звери. Что с новым рассветом улыбка вернётся, тоску отстраняя. Как мало я знаю о полном колодце, о высохшем – знаю… «В доме, где пахнет лекарством…» В доме, где пахнет лекарством и старым укладом, как в сундуке, я скрываюсь ненайденным кладом. Солнце сочится ко мне через узкие щели. Кладоискатель, почувствуй удачу у цели. Перехитри этот образ убогого дома — он только с виду, как старый и скучный знакомый. Не пропусти, не пройди, не уйди без оглядки по мелочам, что разбросаны здесь в беспорядке. Не потому, что я маюсь в застенках забвенья. Не потому, что тебе не хватило терпенья. Просто – и солнце садится, и сумерки тают… Клады, как люди, — и тоже они умирают… |
