Вероника ощутила, как ее сердце болезненно сжалось от сочувствия к сидящей рядом девушке. Она положила свою руку на сжатый кулак Эрики и посмотрела в ее наполненные отчаяньем глаза, чувствуя, что Эрике необходимо сбросить этот груз, который копился годами в ее сердце.

– Она сделала тебе очень больно, да?

Такой простой вопрос – и так много задетых чувств! Эрика отвернулась, не желая показывать даже самой себе, как много для нее значила связь с сестрой. Ника села позади девушки и притянула ее к себе, откидываясь на подушки и позволяя той выпустить терзавшие ее эмоции. Эрика, не сопротивляясь, прижалась к девушке, коря себя за детские переживания, которые способны обжигать с прежней силой даже спустя много лет. Она не знала, сколько времени пролежала в таком положении, но была рада признать, что ей действительно стало немного легче.

– Спасибо!

Ника улыбнулась, не переставая проводить рукой по черным волосам и решая, стоит ли им продолжать, по-видимому, нелегкий для Эрики разговор. Она немного расслабилась, когда Эрика решила этот вопрос за нее.

– Больше всего я скучаю по нашим совместным концертам. Мы любили петь в младших классах и часто выступали на школьных праздниках, что конечно закончилось, когда Лора начала отстраняться от меня. Кажется, именно этих моментов мне всегда не хватало больше всего.

– А кем она работает?

– Она пошла в медицину и, как говорит моя мама, это ей подходит. Такая холодная отстраненность и показное равнодушие – весьма ценные качества в набитой разнообразными пациентами больнице.

– Ничего, если я спрошу про твои корни? Почему фамилия и внешние данные такие несовместимые? – Ника улыбнулась, расслабляясь, когда Эрика улыбнулась в ответ.

– По материнской линии у всей семьи немецкие корни, я единственная имею такую внешность и это уже заслуга отца. Он родом из Киргизии и бросил нас с мамой, когда я была еще ребенком. Они не были расписаны, поэтому у меня фамилия матери, в чем я ему даже благодарна. Я бы не очень-то хотела, чтобы меня звали Эрика Султанова.

– А как зовут твоего отца?

– Дамир.

– Я боюсь спросить, как зовут твою маму и дядю, – улыбнулась Ника, сверкая зелеными глазами.

– Бриджит и Дирк. У Дирка два ребенка. Джерд – родной брат Лоры, ему недавно исполнилось пятнадцать. Лоре двадцать пять, как и мне.

– Так, значит, ты могла бы быть Султанова Эрика Дамировна?

Эрика ткнула пальцем в плоский живот веселящейся девушки и с игривой угрозой посмотрела на зеленые искорки.

– Даже не вздумай кому-нибудь проболтаться, – брюнетка не скрывала улыбки от вида закусившей губу девушки. – Ладно, смейся уже, пока не лопнула.

Ника не понимала, почему ей так весело, но она действительно не могла остановить свой порыв, особенно когда Эрика присоединилась к ее смеху.

– Наш начальник с ума бы сошел, пока говорил бы это, – усмехнулась Ника, представляя, как старый ворчун закатывает глаза, произнося фамилию Эрики.

– Это точно. Ему прямо-таки нравится орать на весь вагон: «Шварц!». Это хотя бы звучит, и сразу понятно, что от его новостей ничего хорошего ждать не приходится, – ухмыльнулась Эрика.

– Да уж.

– Теперь твоя очередь рассказывать мне про свою семью.

– Ну, хорошо. Мои родители Павел и Роза работают экономистами в одной фирме, есть еще тетя с маминой стороны и два дяди с папиной, у них у каждого есть дети. Наши с Ромой родители – друзья еще с колледжа, и они вырастили нас, можно сказать, все вместе. Мы каждый год всей большой компанией выезжаем за границу, кроме, пожалуй, этого года. Из-за неожиданной перемены нашего рейса и графика все пришлось переиграть. Наверное, ничего интересного, обычная семья, стандартные вылазки на природу или же совместные праздники – все, как у большинства, – Ника не сразу поняла, почему хорошее настроение Эрики растаяло, но, проанализировав свои слова, она догадалась о причине поселившейся грусти в красивых чертах смуглого лица.

«Ты такая пустоголовая, Ника», – подумала девушка.

– Прости, я не хотела все так преподнести, – сказала Ника, боясь того, что могла сильно задеть чувства Эрики.

– Все хорошо, это действительно прекрасно – иметь такую дружную семью. Я рада за вас, – успокаивающе улыбнулась Эрика, не желая стать причиной плохого настроения добродушной Ники.

– Тогда, может быть, посмотрим что-нибудь по ящику, в который ты целыми днями таращишься? – сверкнула глазами Ника, вызывая дразнящую ухмылку на лице Эрики.

– У меня, между прочим, подключено несколько сотен каналов, и, поверь мне, если захотеть, можно найти что-нибудь интересное, – сказала Эрика в защиту своей любимой плазмы, подползая за пультом.

– Ага, примерно к тому времени, когда ты перещелкаешь все каналы, неделя как раз подойдет к концу, – со вздохом сказала Ника, невинно улыбаясь прищуренным черным глазам.

– Поспорим, что уже через пять минут я найду, чем тебя можно будет заинтересовать? – поддразнила Эрика, вытягивая руку вперед.

– Ты держишь пари, – ответила Ника, самодовольно пожимая большую ладонь.

«И ты проиграешь», – добавила она про себя.

Оглушительный взрыв заставил Нику подпрыгнуть на кровати. В одну секунду она схватилась за руку Эрики с такой силой, что та невольно пискнула, почувствовав, как ногти девушки вонзились в нее.

– Что это было? – испуганно спросила Ника, широко распахнутыми глазами глядя на дверь комнаты, за которой, как она думала, и раздался выстрел.

– У меня есть предположения, но, надеюсь, я ошибаюсь.

Несмотря на крепкую хватку на своей руке, Эрика мягко отстранилась и вышла из комнаты, пока растерянная Ника судорожно соображала, что ей делать. Не прошло и пары секунд, как она решила догнать Эрику, что бы ее там ни ждало. Когда Ника подошла к брюнетке, та уже стояла со скрещенными руками и зубастой ухмылкой на лице.

– Я же говорила, что ты просто магнит для неприятностей, – поддразнила Эрика, повернувшись к остановившейся в дверном проеме Веронике.

Ника открыла было рот, чтобы что-то ответить, но так и не произнесла ни слова. Она почти не двигалась, пока рассматривала стены и потолок кухни, непоправимо испорченные брызгами шоколадного цвета. Вареная сгущенка, казалось, была везде. Ника перевела взгляд на пол, где были разбросаны осколки разбитой крышки кастрюли. Там же в углу виднелась пустая железная банка из-под сгущенки с отсутствующим дном.

Дразнящая улыбка Эрики пропала, как только она увидела расстроенные зеленые глаза и растерянно приоткрытые губы девушки. Она не думала, что ее шутливые слова приведут к такому повороту. Эрика сжала Нику в крепких объятиях, не желая, чтобы та так переживала из-за каких-то пустяков.

– Прости, Ника, я не хотела, чтобы ты расстраивалась из-за таких глупостей. Все в порядке, – шепнула Эрика, слегка покачивая молчаливую девушку в своих руках.

Ника не думала, что очередная неудача сможет до нее так легко добраться, но, находясь рядом с этой сильной девушкой, в ее объятиях, и слыша стук ее сердца, чувствовала себя защищенной. Ника не знала, что именно расстраивало ее больше: тот факт, что она устроила беспорядок на кухне Эрики, или же то, что сильные объятия напомнили ей об одиночестве, которое раньше казалось ей другом, а теперь так часто напоминало, что она теряет, довольствуясь лишь компанией друзей и не предпринимая никаких попыток найти то, что все называют своим счастьем.

Они простояли так недолго, и Эрика нежно улыбнулась, посмотрев в зеленые глазки.

– Я уже несколько месяцев собиралась перекрасить кухню и побелить потолки. Ты просто немного подтолкнула мою ленивую тушку в нужном направлении, так что не стоит переживать из-за такой мелочи, – Эрика почувствовала, как ее душу начало разрывать от нежности, когда милый носик Ники прижался к ее шее. Она улыбнулась, вдыхая сладкий запах полевых цветов, который очень подходил к шелковистым медовым волосам и мягкой душе девушки в ее объятиях. – Но ты все еще должна мне вареную сгущенку, – прошептала Эрика, услышав легкий смешок.