Находясь в шоке, мы словно замерзаем. В панике мы не можем ни с кем общаться, как бы ни пытались. Прежде чем узнать о шоке, я думал, что со мной что-то не в порядке и я дефективен по своей природе – трус, не способный к проявлениям силы в трудных ситуациях, не умеющий справляться ни с какого рода давлением или сталкиваться лицом к лицу с направленным на меня гневом других.

К счастью, я обнаружил, что в этом не одинок. Чем больше я учу людей работать с шоком, тем более осознаю, как распространены эти чувства. Стыд и внутренний судья калечат нашу жизненную силу и самоуважение. Стыд имеет отношение к тому, что мы чувствуем и думаем о самих себе, и к тому, как мы себя выражаем. Шок ударяет нас на таком глубоком уровне психики, что влияет даже на физиологию, на то, как наше тело реагирует на внешнее. Несомненно, стыд тоже влияет на нашу энергию, но шок воздействует глубже всего; он, кажется, воздействует на нас на клеточном уровне. Как и в случае со стыдом, когда мы в состоянии шока, у нас нет перспективы и нет дистанции. Нас охватывает сознательное состояние страха, которое приходит из прошлых травм. Мы находимся в уме страха.

Когда мы в состоянии шока, мы не можем думать, не можем чувствовать, не можем двигаться и не можем говорить. Ничего нельзя сделать, кроме как быть в этом. Теперь я осознаю, что многие ситуации, которые в прошлом приносили мне столько боли, были ситуациями, в которых я был в состоянии шока, но этого не знал. Во времена школьной жизни мой шок проявлялся как «замерзание» и неспособность быстро соображать во время экзаменов, как преждевременная эякуляция (всегда прикрытие для страха) и как плохие результаты во время соревнований. Прикрытием для этих шоков служила моя тревога о результате. Проявления шока:

1) вы не можете чувствовать;

2) вы не можете двигаться;

3) вы не можете говорить;

4) вы не можете думать.

У каждого свои симптомы шока Но есть определенный список общих симптомов: смятение, потеря ориентации, памяти, речи, ускоренный пульс, пот, метание, паралич, стеснение в груди, затрудненное дыхание, холодный пот, мокрые пальцы и чувство переполняющего ужаса. Приступы паники или фобии – это, по моему мнению, шоковые реакции. Иногда возможно определить источник шока, но часто он остается загадкой. Когда мы в шоке, ничего нельзя сделать, кроме как принять его. Нам хочется быть центрированными, сильными, присутствующими, собранными, спокойными, организованными, но мы не можем Чем более мы себя судим за неспособность принимать ситуацию так, как бы нам хотелось, тем глубже движемся в шок.

Каким бы ни был шок калечащим и ошеломляющим, в нем есть собственная ценность, особенно в духовных поисках. Шок – это призыв к пробуждению. Когда я начал осознавать, как часто и долго нахожусь в шоке, стало очевидно, насколько я чувствителен. Насколько все мы чувствительны. Шок привлекает внимание к невероятной чувствительности нашей души, ко всей бессознательности вокруг и внутри нас; вытягивает нас из защищенного, закрытого и изолированного мира и принуждает жить более сознательно. Шок пробуждает нас к изначальному чувствованию жизни и вытягивает из автоматических, обусловленных, бессознательных частей. Шок пробуждает нашу уязвимость.

Мы приходим в этот мир в удивительно чувствительном состоянии, с невинностью и открытостью, которых не можем себе и вообразить. Эта чувствительность сталкивается с такой жестокой и шершавой энергией, что реакцией становится впадение в шок. Чтобы понять шок, мы должны поставить себя на место невинного, восприимчивого, открытого и доверчивого ребенка, выглядывающего в незнакомую и странную жизнь.

Состоянием полной открытости мы встретили мир. Мы уловили все вибрации нашего окружения. В нем могло быть напряжение матери, или подавленный и невыраженный гнев отца, крики родителей друг на друга и много подобного. Мы почувствовали все это, и это загнало нас еще глубже в шок. В этом раннем и чистом состоянии мы можем улавливать малейший негатив, и на наше существо обрушивается страшная сила. Может быть, было что-то настолько вопиющее, как физическое или сексуальное насилие.

Я думаю, что я родился в шоке. Я не мог переваривать молоко моей матери и чуть не умер от обезвоживания. Для этого есть заумное название – синдром неонатальной мальабсорбции, но думаю, я просто хотел сказать: «Что я здесь делаю? Я хочу обратно, туда, где было тепло и безопасно!» Уже одного шока вхождения в тело достаточно, но к этому добавляется комната со слишком ярким светом, и какой-то доктор шлепает нас по заду...

В состоянии невинности мы не способны впитывать грубую энергию. Каждый встречает ее по-своему, соответственно с тем, какие ресурсы с собой принес. Общество, в котором мы живем, вне зависимости от страны и места, не настроено на чувствительность. Мы учимся скрываться по мере того, как учимся справляться с жизнью. Мы грубеем и уже не чувствуем невинного ребенка внутри, которому пришлось преодолеть так много, чтобы «подстроиться». По мере того, как мы вновь открываем изначальную чувствительность, перед нами открывается шок.

Не всегда возможно или необходимо знать, что именно вызвало в нас шок. Самое важное – признать реальность этого опыта и осознать, что он основан не на нашей неполноценности, а на чем-то очень специфическом и вполне существующем, произошедшем в прошлом. Некоторая энергия настоящего: гнев, давление или, например, отвержение – запускает внутри реакцию, основанную на гораздо более ранних опытах столкновения с похожей энергией.

Работая с шоком, я нашел, что его возможных источников много, и у каждого они свои. Когда мы сталкиваемся с одним из них в нашей сегодняшней жизни, и он в точности воспроизводит энергию изначального шока, мы переживаем все заново. Мы называем это «раздражителем шока».

Самый распространенный из них – открытое или косвенное насилие в любой форме. Это может быть гнев, враждебность, осуждение или неодобрение. Насилием является любой момент, когда мы чувствуем, что с нами обошлись плохо, использовали или поступили несправедливо. Когда мы чувствуем, что в нас вторглись, и наши границы нарушены. Даже не обязательно, чтобы это было выраженным; иногда достаточно чувства, чтобы войти в шок. Большинство из нас в детстве подверглись воздействию выраженного или невыраженного гнева. Гнев мог исходить откуда угодно: родители, братья и сестры, учителя, одноклассники. Пока мы не начинаем проникать в собственную обусловленность, мы не осознаем гнева, с которым на самом деле столкнулись.

Давление – второй раздражитель шока. Я это чувствовал и чувствую до сих пор в ситуации любого соревнования. Если бы я знал о шоке раньше, может быть, это спасло бы меня от большой сердечной боли и вечного ощущения, что я «проиграл». Но давление гораздо шире конкретных ситуаций – оно глобально. Перед лицом высококонкурирующего и патриархального общества, в котором выросло большинство из нас, Ребенок внутри приходит в шок от одного предвидения, что придется справляться с таким миром. После многих лет, прожитых под гнетом, значительная часть давления исходит изнутри.

Третий важный раздражитель шока – это отвержение, глубокая утрата или брошенность. Большинство из нас не помнит источников раны брошенности, и я буду глубоко исследовать вопрос брошенности в следующей главе. Это коренной аспект исцеления нашей созависимости. Расставания достаточно болезненны, и если они сочетаются с чувством отвергнутости, то легко могут спровоцировать шок. Переживание утраты по причине смерти любимого человека или разрыва интимных отношений открывает внутри пространство, заставляющее нас войти в ядро боли нашего Ребенка. Это ставит нас лицом к лицу не только с ранами нашего Ребенка, но также и с пустотой у самых корней нашей души.