«Солнца, озаряющего поместье», «откуда отплыл корвет», «после найденного Жоффреем», «по пути в», и одинокая буква «W» — эти надписи полукругом тянулись у береговой линии. Мы с Джеком синхронно пересеклись взглядами. И уверена, каждый из нас испытал одно желание — взвыть на луну. Или в крайнем случае, на люстру. Впрочем, нет. Люстра в каюте отсутствует.

— У меня складывается впечатление, что кроме впечатлений у меня ничего не складывается, — выдал Джек, приправив философию тяжёлым мученическим вздохом.

— Аналогично, — фыркнула я, со злостью откинувшись в кресле. Оно несчастно скрипнуло, будто присоединилось к нашему горю. Именно здесь меня настигла мысль, что в таком тупике мы не стояли ещё никогда — всегда было понятно, какой ход предстоит сделать следующим. Не всегда было ясно, как этот ход обыграть, но цель всегда виднелась заветным маяком — и каждый раз получалось найти окольные пути, чтобы пройти новый уровень. Сейчас же игра была близка к тому, чтобы показать табличку «Game over. You lost.», только вот шанса перезапустить всё и вернуться к началу нет. Даже если бы какая-то тайная сила отмотала время назад, ничего бы не изменилось. Всё снова застопорилось бы на этом моменте. Однако вместе с новой порцией депрессивных ощущений, в душе затеплилось что-то очень важное, какое-то давнее воспоминание, связанное с одним из написанных словосочетаний. Я зарылась в глубины памяти, медленно, но верно откапывая там продолжение осточертевшей реплики «солнца, озаряющего поместье». В голове зажглась лампочка — да так ярко, что аж в глазах потемнело. В памяти всплыла моя сорвавшаяся «свадьба», ночные прогулки по дому старого похотливого итальянца, поиски заветной шкатулки с первой частью координат. Выученная тогда фраза из дневника Розы Киджеры прочно закрепилась в памяти, но даже теперь, когда ей можно было забыться за ненадобностью, она буйком всплыла на поверхность: «Под первыми лучами солнца, озаряющего поместье <…> заключила координаты <…> невидимого Железа.» Это невидимое железо мучало нас не один день, а первые лучи солнца, осветившие тогда на чердачном окошке путь к первому пергаменту, были обнаружены лично мной, поэтому забыть такое было трудно. Видимо, аналогию мы с Джеком провели одновременно — он точно так же взвился на стуле, пересёкся со мной взглядами и сверкнул робкой ухмылкой предвкушения победы — прежде чем подскочить с места одновременно со мной и кинуться к потайному ящичку в стене, где всё ещё ждал своего часа забытый дневник. Выдвинутый Джеком ящик чуть не приземлился на пол, но Воробей не придал этому внимания и, вцепившись в заветную книжицу, прихлопнул её к столу. Страницы зашелестели, пока мы наперебой листали их, толкая друг друга, пихая друг друга локтями, и вглядываясь в текст. Наконец, когда искривившиеся от неоднократного «купания» в морской воде, страницы перелистнулись до девяностой, мы синхронно прекратили истязать дневник. В глаза бросились первые три слова, с которых начиналась страница. Это оказались именно они, «солнца, озаряющего поместье». Мы не поняли почти ничего, кроме того, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Взгляд сполз по тексту и остановился на номере страницы, крепко-накрепко запоминая его. И осознав что-то далёкое, нащупав какую-то нить, мы принялись суматошно перелистывать страницы в поисках других совпадений. Совсем скоро на одиннадцатой странице обнаружились почти нечитаемые, но ещё уловимые контуры следующего словосочетания, обозначенного на карте: страницу начинали слова «откуда отплыл корвет». Спустя ещё несколько минут тщательного изучения, сорок вторая страница привлекла внимание к своим первым трём словам: «после найденного Жоффреем». И только долистав всю книжицу до конца, мы решились снова открыть самую первую страницу. Текст здесь был размазан до неприличия, но тщательно вглядевшись, нам удалось распознать обрывки первых слов. Без сомнения именно ими оканчивались надписи на карте — «По пути в».

Все фразы, окружающие остров на карте, были найдены в дневнике мадам Киджеры, отчего один факт сам собой прояснился:

— Карту составила и зашифровала Роза! — в один голос воскликнули мы с Воробьём. В глазах последнего мелькали азартные огоньки, но улыбка ещё не затеплилась на губах: разгадка была близка как никогда, а преждевременный триумф мог спугнуть её.

— Ну же, Джек! Ты знал её, вспомни, чем могут связаны страницы её дневника и слова карты! — пританцовывая вокруг, на выдохе произносила я, наверняка сильно раздражая кэпа этим. Тот задумчиво потирал бородку, хмурился и сверлил взглядом то карту, то дневник.

— Номера страниц, — наконец выдохнул капитан.

— Что? — уже чувствуя сладость гениальной разгадки, с детским блеском в глазах шепнула я.

— Номера страниц! — радостно объявил капитан. Он прихлопнул в ладоши, чуть ли не подпрыгнул, и снова раскрыл девяностую страницу. Не осталось сомнений, что в гениальную капитанскую головушку снизошла разгадка — верная и неоспоримая. — Нам нужны номера страниц, которые начинаются этими фразами. Это шифр Оттендорфа наоборот.

— Что…? — теперь уже более непонимающе, чем радостно, я изогнула бровь и сложила руки на груди.

— Смотри! — он схватил бумажку и чернильницу. — Девяностая страница начинается этими словами, — его палец ткнул в текст на карте. Пират записал номер страницы на листке и перелистнул до следующей нужной страницы. — Здесь, где написано «откуда отплыл корвет», страница одиннадцатая, — цифра появилась на листочке. — Дальше, — он снова листнул дневник, пока не наткнулся на слова «После найденного Жоффреем», — номер страницы сорок два, — и эта цифра была выписана на листке. — А с последней фразы начинается самая первая страница. — Воробей черканул длинную единицу без хвостика, а после приписал к стройному ряду выписанных чисел обозначенное на карте одинокое «W». Я бессмысленно глядела на бумагу, постепенно понимая весь смысл. Но окончательно поняла только тогда, когда Джек небрежно расставил значки градусов, минут и секунд в ряде чисел, а после резко кинул перо в чернильницу, выпрямился и сложил руки на груди, ослепив меня самодовольнейшей, хитрющей улыбкой: — Вот наши координаты.

На отдельном листочке чернели выписанные цифры, соединившиеся в долготу: «90°11′42.1″W». Я поражённо хлопнула ресницами и не удержала челюсть от фееричного падения. Взгляд Воробья источал красноречивое «Это было просто», в ответ на что я могла лишь нервно похихикивать, в тайне слушая внутренний голос, шепчущий, что я бы в жизни до такого не додумалась.

— Гений, — едва уловимо прошептала я одними губами.

Тем временем Воробей выписал на листок первую часть координат, широту, найденную на Исла-Сантос. По столу хлопнула другая, большая карта карибской акватории. Я развернула её уголки и прижала бутылкой к столу, дабы не сворачивалась. И теперь, когда перед нами во всей красе предстало чёткое местонахождение острова Дьявола, хранящего в своих недрах заветный амулет, мы, сгорая от нетерпения, пустились в его поиски на карте. Географический циркуль в руке Джека шастал по островкам, пока не переступил через Кубу, мимо Флориды, и остановился в точности посередине Мексиканского залива. Именно там широта и долгота соединялись в заветной точке «25°12′59.7″N 90°11′42.1″W». Именно там лежал остров Дьявола. Именно туда лежит наш путь.

Я зачарованно глядела, как Джек отмечает пункт назначения, и когда посередине Мексиканского залива появился тот-самый-крестик, с души словно бы камень рухнул: осталась последняя дорога, финишная прямая. Очень дальняя, неизвестная, опасная, но финальная. Торжествующие взгляды встретились. Я отзеркалила его улыбку так что свело скулы. Спустя несколько секунд идеальной тишины, в которой слышался стук собственного сердца, я не выдержала.

— Да-а!!! — я подпрыгнула на месте, и наплевав на все образы неприступной самостоятельной женщины, стиснула Джека в объятьях. Тот без раздумий ответил на мой порыв, обхватил меня руками и, приподняв, покружился со мной в охапке. Наверное, счастливый смех был слышен во всех уголках шхуны…