Иногда отсутствие излишней заботы и сюсюканий идёт на пользу сильнее чьих-то переживаний: когда не дают возможности расслабиться и проявить слабость, тебе легче не поддаться желанию опустить руки и расклеиться, посылая всё к чертям. Когда же наоборот, приходится всеми силами доказывать, что ты достойна стоять рядом с этими людьми, их равнодушие помогает выглядеть сильнее. И чувствовать себя соответствующе.

За этими размышлениями меня и застал непонятный стук в дверь.

— Кого там принесло? — простонала я, поднимаясь и отправляясь к дверным створкам. — Джек? — равнодушно произнесла я, когда, толкнув дверную ручку, шибанула по бесстыжей физиономии дверью. — Пришёл рассказать о своей связи с «Голландцем» и Тёрнерами?

Воробей изумлённо задрал брови под бандану.

— Давно не слыхал подобного запредельно невразумительного начала разговора, — пират протиснулся в каюту и ногой закрыл за собой дверь. — Но не суть. Я пришёл за козырем, который ты оставила у себя на руках.

— Ч-что? — я нервно прыснула и глянула на Джека, как на умалишённого, несущего сущий бред.

— Ой, не прикидывайся, — сладко протянул капитан, кошачьей поступью сокращая расстояние между нами. — Где вторая часть? — в воздух взмыл сложенный пергамент в капитанской руке. Несколько мгновений ступора сменились искромётным ужасом.

— Вторая… Вторая часть?! — я вытаращила глаза, подпрыгивая к Джеку. — Ты серьёзно?! Здесь чего-то не хватает?! — Воробей послушно выпустил бумагу из рук, чтобы я могла схватить её, развернуть и прихлопнуть к столу с содроганием сердца. — О-о, Господи! Сколько можно? — взмолилась я к потолку. Как стало известно, за это недолгое время Джек успел старательно прогреть лист над свечой, и таинственная надпись широкими бежевыми линиями проступила на бумаге. «25°12′59.7″N» — это всё, что оказалось начертано на треклятом пергаменте.

— И? — дрожащим голосом шепнула я, глотая понятливый страх.

— Как видишь, здесь указана только широта, двадцать пять градусов северной широты.

— А-а… долгота? — припомнила я остатки географических знаний.

— Или мадам Моретти сделала два разных тайника, или это всё, что она нам оставила.

— Чёрт! Почему у нас не всё как у людей! — взвыла я, злобно отпихивая бумажонку и сражаясь с желанием разорвать её на куски. Слабая надежда, что этим пергаментом закончатся наши мучения, не оправдалась: кажется, грядёт новый виток.

— Карма, — зловеще хмыкнул Джек. Я сжала край бумажки и поджала губы, мирясь с гневом на всё живое и неживое, после чего протяжно выдохнула и обернулась к Воробью.

— Надеюсь, это не значит, что нам придётся обогнуть полземли по двадцать пятому меридиану, как в одном занятном литературном произведении?

— Кругосветка? — призадумался Джекки. — Звучит чересчур романтично. А на деле… Мысль неплоха, однако слишком долго и не факт, что результативно.

— Фух, слава Богу, — я оттёрла пот со лба театральным движением и постаралась придать собственной физиономии бодрый авантюрный вид. — Хорошо. Что у нас по плану теперь?

— Встречный вопрос, детка, — Джек переменился в лице. Его взгляд просветлел от едва заметной улыбки — дьявольски коварной и не менее обворожительной. — В твои планы не входит… ммм, скажем, извинения?

— Извинения?

 — О да! Извинения! — жарко воскликнул пират, показав руками что-то обширное и масштабное. — Совесть наверняка замучала тебя, крошка? — бровь пирата красноречиво изогнулась. — Может, хочешь искупить грехи? — в черной радужке заплясали игривые, но лукавые искорки.

Заворожённая этим взглядом, я и не заметила, когда была прижата к столу, а кэп оказался вплотную ко мне.

— Что? Черт возьми, Воробей! Не мог придумать ничего умнее?! — словно по щелчку я вышла из гипноза, обнаружив его руки ползущими от моей шеи, по ключицам, и ниже… — Не дождёшься! — и попыталась отпихнуть похотливого бесстыдника, однако вывернуться не удалось.

— Если женщине и мужчине желанно одно и то же, почему бы не сделать это? — заметил Воробей, а его рука скользнула к моему бедру.

«А правда… Почему бы и нет? — осенило меня. Сердце колотилось в бешеном такте, грозя взорвать последние адекватные клеточки разума. — Кинуться в его объятия, отдаться? Разве есть что-то желаннее для меня? Для нас. Чертовски надоело строить из себя неприступную гордую барышню! — Однако внутренний голос внезапно начал бить тревогу, взывая к почти трезвому уму, пытаясь достучаться до тающей от столь желанных прикосновений меня: — Прекрати немедленно! Забыла, что для него это ничего не значит? Как же твой образ недоступной самостоятельной леди? Мужики любят добиваться женщин, а интим с лёгкими и доступными воспринимают как само собой разумеющееся и ни к чему не обязывающее. Или случай с Рачель тебя ничему не научил? Пускай он поймёт, что ты не из таких! Тогда «спортивный интерес» будет не давать ему покоя: как же так, единственная баба не поддалась искушению! И он будет к тебе стремиться! Только тогда ты сможешь рассчитывать на нечто большее, чем несколько ночей!»

— Эй-эй, тормози! — я толкнула его в грудь, но он перехватил моё запястье. Внезапно оказалось, что оружия при мне совершенно нет. Лёгкий страх, перемешанный с желанием послать всё к чертям и отдаться, затеребился в душе. Рука спешно зашарила по столу и наткнулась на что-то твёрдое и холодное. Я подхватила его и направила на Джека: — Назад!

Воробей отклонился, в снисходительном недоумении переводя взгляд с меня на зажатый в моей руке… мобильный телефон, некогда прилетевший со мной из XXI века.

— Кхм? — Джек шутливо поднял бровь и улыбнулся, явно сдерживая смешок. — Интересная дощечка. Используешь как зеркало?

— Не нарывались бы вы, капитан, — цыкнула я, приправив снизошедшую гениальную идею коварной улыбочкой. — Вы не знаете, что это, — и качнула мобильником перед блудливой пиратской физиономией. — Это «телефон». Сверхмощное оружие убийства XXI века! Стоит мне кинуть в тебя телефон, он взорвётся, и ты разлетишься на сотню маленьких «воробушков» в один миг. Хочешь ли испробовать на себе главную взрывчатку будущего?

Джек нервно хохотнул, сомнительно помялся на месте, но всё же благоразумно отступил и миролюбиво поднял руки вверх.

— Всё-таки ты любишь иметь в рукаве козырь, — мягко мурлыкнул пират. Я вывернулась и в два прыжка оказалась у порога каюты. Вслед мне устремился полный праведного разочарования взор.

— И тебе не стоит об этом забывать…

Я развернулась, собираясь покинуть комнату, еле сдерживая смех. Великий легендарный пират испугался телефончика! Это лицо надо было видеть! В который раз я пожалела, что не удалось снять это на камеру — ролик стал бы вирусным в интернете! Коварно хихикая в кулак, как злобный гений, я толкнула дверь каюты, однако внезапно над головой раздался звон рынды вперемешку с криками:

— Корабль по правому борту! Испанец! Линейный!

Я замерла, занеся ногу над порогом. Взгляд медленно обратился к насторожившемуся капитану Воробью, что уже стоял рядом со мной, забавно подведя глаза к потолку, над которым заскрипели шаги и возбуждённо залепетали голоса. Свистнул воздух, в лицо ударил порыв ветра — это Джек пронёсся мимо меня и вихрем взвился на палубу. Что-то недоброе сжалось в животе комком плохого предчувствия. В поле зрения угодила перевязь с оружием. Я рванулась к ней, но по ушам резанул треск идущей по швам ткани, и лицо чуть не встретилось с полом. С губ сорвалось ругательство — подол платья, попавший под ногу, чуть не впечатал меня в половицы самым фееричным образом и в добавок ко всему, оборвавшийся кусок ткани теперь лежал у моих ног.

Вспоминая всевозможные проклятия, я захлопнула дверь и спешно стянула рвущееся от старости платье Розы Киджеры, после чего запрыгнула в брюки и нырнула в светскую белоснежную рубашку, сохранившуюся со времён Исла-де-Розас. Сверху легла перевязь с саблей и пистолетом, сразу же придавая уверенности и сил — и я спешно покинула каюту.

Палуба кипела взволнованной суетой — матросы покинули свои посты. В лучах света блестели клинки и мушкеты, пушки с грохотом въезжали в раскрытые пушечные порты, сообщая о приближении неладного. Взгляд коснулся кроваво-бордовых парусов, натянутых по ветру в полмили от нас. Сурового вида галеон грузно переваливался через блестящие гребни волн, со стремительной быстротой сокращая расстояние с «Чёрной Жемчужиной». Я хлопнула по поясу — подзорной трубы не оказалось, поэтому соорудила из рук подобие бинокля. Чёрное покоцанное дерево бортов блестело от волновых брызг, а страшного вида носовая фигура, изображающая скелет, держащий факел в вытянутой руке, хищно летела, разрезая воздух. Однако вскоре меня осенило, почему он так легко нагоняет «самый быстроходный корабль на свете» — это не галеон догоняет «Жемчужину», а «Жемчужина» сокращает расстояние.