Спустя некоторое время другой пират принял решение спрятать сокровища на этом острове. Но матросы, которые подготовили заговор, втайне от него переправились на остров с сокровищами. Когда капитан узнал об этом, разыгрался нешуточный шторм. Именно поэтому два дня он и его команда не могли причалить к берегу, а когда они все-таки достигли суши, золото по-прежнему было там, только вот предателей уже не было.

Спустя тридцать лет идеей найти амулет загорелся довольно состоятельный английский чиновник. В своих исследованиях по поводу амулета и острова он продвинулся дальше всех своих предшественников, и, отыскав к нему путь, на своём огромном корабле, на котором помимо его находились восемьдесят матросов и его жена, прибыл на остров Дьявола. Спустя неделю был найден брошенный дрейфующий корабль и когда поисковая группа прибыла по следам на остров, была найдена только его жена, которая упала в яму. Она не смогла ничего поведать о случившемся, поскольку повредилась рассудком и все твердила о том, что здесь нечисто. По пути домой она скончалась.

Спустя ещё пятьдесят лет родственник этого капитана по нисходящей линии обнаружил записную книжку своего предка и пустился в плавание, надеясь отыскать амулет на этом острове, но больше от него не было вестей. Лишь потрёпанный дневник и обломки судна выбросило на берег. Трупов найти так и не удалось. И только спустя ещё много лет его записная книжка была найдена Розой Киджерой. Она погрузилась в исследования и продолжила вести этот дневник, вывела сведения об этом деле на совершенно новый уровень. Но, как вы знаете, тайная сила (или же просто случайность?) поквиталась и с ней ещё до того, как она отправилась за амулетом.

— «Забавно до дрожи», — хмыкнула я, откидываясь на спинку стула. — Но в легендах всегда есть доля выдумки. Корабли могли быть потоплены штормами, предатели могли уйти вглубь острова (невозможно же было прочесать весь остров, дабы найти их?), а пожар, убивший Розу Киджеру, мог разгореться от непотушенной свечи. А остальное — сложно ли выдумать? — я шумно выдохнула и водрузила локти на стол. — Но, кажется, я вас поняла. Вы не знаете ничего более весомого этих легенд, так? Именно поэтому, а не из-за страха, вы решили сменить тактику и заключить сделку с врагами, от которых совсем недавно рьяно защищали дневник Киджеры.

Губы Стивенса скрасила едва заметная усмешка.

— А вы проницательны, мисс Оксана. Не будь вы женщиной, я бы назвал это ценным качеством.

Я фыркнула и закатила глаза.

— Знаю. Удел женщины, по-вашему, рожать детей и варить борщи.

Лёгкое удивление отразилось на лице собеседника, но сразу же сменилась привычной чопорностью.

— Подобная проницательность сгубила Розу Киджеру. — Шаркнул отодвигаемый стул, и Стивенс поднялся. Я встала следом, но прежде, чем тот направился к выходу из таверны, заметила:

— Её проницательность в своё время покорила сразу двух мужчин: уважаемого губернатора Нассау и заядлого холостяка-пирата.

Кристиан Стивенс остановился на половине пути; его голова мельком обернулась и мелькнула одобрительной ухмылкой.

— Ещё увидимся.

Едва дверь таверны захлопнулась за спинами губернатора Нассау и его охраны, по моим губам расползлась злобная, коварная усмешка. Не только же Джеку заключать тайные сделки с третьими сторонами, такими как Элизабет Тёрнер. Мой личный договор с врагом явился источником новых знаний по нашему малоизученному артефакту: картинка на мозаике стала полней и понятней; хотя многих паззлов ещё не хватает: губернатор осыпал нас кучкой мутных легенд, но не сказал, чего именно стоит страшиться. Однако хоть какие-то знания лучше, чем их отсутствие, а значит, из сделки можно вынести пользу: во всяком случае, меня не убили; более того, удалось приостановить охоту на нас с Джеком. А забегая вперёд, что стоит расторгнуть сделку, когда кругом тебя море? Вне сомнений Стивенс блефовал, когда утверждал о том, что разыскать нас для него раз плюнуть. Если ему больше ничего не известно об амулете, он не узнает, куда мы отправимся следующим курсом. А разыскать нас на Исла-Сантос ему помогли всё те же пресловутые сведения из ныне утраченного дневника Розы Киджеры. Выходит, договор оставляет мне превосходную возможность бессовестно не выполнить его условия и предать легковерного губернатора Кристиана Стивенса.

Я покинула «Винный город» минутой позже, кое-как отбившись от трактирщика, что упрашивал отведать «великолепной, единственной в своём роде стряпни», и возобновила путь к причалу. День подбирался к полудню, о чём свидетельствовало солнце, всползшее высоко над водой. Последняя, к слову, шумела сильнее обычного — были это отголоски ночной грозы или обещание скорой непогоды, так и осталось загадкой. Но надо отдать должное, из встречи с уже-не-совсем-врагом, удалось извлечь пользу: напряжение помогло приструнить былую обиду и подлечить уязвлённую душу. Однако, стоило вспомнить о недавнем инциденте, уголки губ обречённо обвисали: всё равно придётся вернуться и посмотреть Джеку в глаза.

Вскоре каменистая мостовая поднялась на возвышенность, с которой к причалу стлался покатый спуск. Отсюда можно было увидеть кусочек фьорда и причала. Взгляд сразу же приметил оставленную на берегу лодочку и подсветился довольством: значит, добираться до корабля вплавь не понадобится. Но тут же нечто постороннее попало в поле зрения — я сместила взгляд левее и изумлённое «Ах!» застыло на губах. Дыхание сбилось и замерло где-то в глубине лёгких. Болотно-зелёные изодранные паруса вырисовывались ужасающе близко, совсем реально. Я застыла, боясь спугнуть почти-видение неосторожным движением. Сомнения смахнуло рукой — а если точнее, они трансформировались в непоколебимую уверенность. Уверенность в том, что в нескольких ярдах от берега борт о борт с «Жемчужиной» стоит «Летучий Голландец» — не потрёпанный торговый корабль, не реалистичная галлюцинация, а легендарный корабль морского дьявола. «Чёрная Жемчужина» наполовину перекрывала обзор на знаменитое исчадие ада, поэтому живых существ или их отсутствия на дьявольском судне разглядеть не довелось. Вместо этого я, захлебнувшись в догадках, стрелой сорвалась на бег. Мостовая опускалась крутым склоном, и последний квартал перекрыл морской фьорд со знакомыми кораблями, а когда узкий проулок снова выкинул меня на причал, я почти не удивилась исходу; даже наоборот, истерично хохотнула: конечно же, «Голландца» не было. Однако теперь я была уверена на все двести процентов, что Джек в сговоре с Тёрнерами. Это доказывало и ночное рандеву Джека с Элизабет, и их разговоры. «Поспеши, Джек, мне это нужно для обожаемого полудохлого мужа, которому я изменила с тобой! — мысленно передразнила я вспоминаемые слова урождённой мисс Суонн и криво усмехнулась, добавляя от себя: — И не удивлюсь, если не один раз». Безусловно, Джек ведёт свою, скрытую игру фоном с основной. А я вижу и знаю лишь то и так, как ему надо. И вероятно, его сделка с Тёрнерами сродни моей сделке со Стивенсом: когда вспомогательная роль Тёрнеров исчерпает себя, Джек поспешит их предать и скрыться с амулетом. Впрочем, рассуждать о Джековых замыслах было не моего ума делом: он продумает всё так, что когда дело всплывёт, я смогу лишь поражённо хлопать глазами. Чтобы приоткрыть саван замыслов Джека, надо думать, как Джек, что уже само по себе за гранью возможного. А вот взглянуть ему в глаза после знатного скандала в подворотне придётся взаправду и совсем скоро.

Поэтому, когда знакомая палуба отозвалась привычным скрипом под ногами, я почувствовала себя птицей, замкнутой в клетке, которую к тому же охраняют несколько голодных котяр. Но вопреки желанию съёжиться и сразу нырнуть в собственную каютку, я гордо расправила плечи и подняла голову, окидывая палубу «Чёрной Жемчужины» уверенным взглядом — и тотчас его приковала к себе толпа матросни, подозрительным кружком сгрудившаяся в тени грот-мачты. Корабль гудел возбуждёнными голосами, среди которых выделялись два более громких, мучительно знакомых и настроенных далеко не дружелюбно. Уже от штормтрапа можно было разобрать жаркий спор, развернувшийся между двумя мужчинами, за которыми увлечённо наблюдала почти вся команда.