Я ползла к пушечным портам. Канониры заряжали. Джек на мостике что-то кричал. Моими действиями руководили инстинкты, а разум отключился от происходящего: я поднимаюсь и, шатаясь, бегу к команде. Хватаю у кого-то фитильный пальник в жизненной необходимости сделать это, помочь команде, не остаться в стороне. Фитиль загорается от моей руки, шипит, огонёк ползёт от края, пушечное жерло выплёвывает раскалённое ядро. Удар приходится прямо в название судна «Неудержимый». Но огромный фрегат не реагирует на свежую рану, разве что обломки взмывают в стороны. Память воспроизводит смутные слова кэпа: «После того, что ты натворила с ним, Фридрих, безусловно, вконец расстался с женой и наверняка отправится с дядюшкой Кристианом.» Оказавшись зажатым меж двух союзников, «Марко Поло» ловил новые ядра и не мог ничего поделать. Вжихнули канаты, пролетели тени. Чьи-то сапоги ударили в палубу. Кто-то вцепился в запястье; меня рванули к мачте. Я зарядила рукоятью пистолета наугад, удар пришёлся во что-то мягкое, над ухом зашипели:
— Дрянь.
Я вырвалась, взвизгнула вынимаемая сабля. Холодные бесстрастные глаза Кристиана Стивенса насмешливо прошлись по лезвию и поднялись к моему лицу.
— Вот чем ты отплатила за своё спасение из тюрьмы?
Я зарычала, сжимая эфес. Кровь забурлила в ожидании боя.
— Значит, готова предать Воробья… — холодный взгляд смягчился, подёрнулся ехидством и сместился за моё плечо. — Не думал, что предательство заключается в содействии, помощи и совместной краже карты у моего племянника.
— Хватит! — я сделала выпад, сабли врезались друг в друга рёбрами. Я заработала клинком, смешивая техники и приёмы.
Третий клинок вторгся в водоворот наших сабель. Моё лезвие скользнуло по нему, а сабля Стивенса нанесла тяжёлый удар у основания клинка. Моё оружие клюнуло в палубу, и его тотчас придавили ногой. Руку, не успевшую выпутаться из эфеса, вывернуло и пробило тупой ноющей болью. Я отпрыгнула, встряхнула кистью и наткнулась на ещё одно знакомое лицо. Оно изменилось с нашей прошлой встречи — протрезвело, очистилось от щетины, но знакомые холодные глаза не утратили прошлого презрения. Алкоголик Фридрих Стивенс, племянник Кристиана, вытянул руку с саблей к моей шее.
— Оксана, — Стивенс-старший приподнял уголок губ в бессердечной ухмылке. — Какое мужественное сопротивление! — мой взгляд метался меж двумя Стивенсами, пытаясь предопределить, чья сабля первой попытается пронзить меня, и уже рассчитывая, что при необходимости буду отводить от себя клинки голыми руками. Кристиан приблизился. — Только вот поймите уже, что своей выходкой вы сами подписали смертный приговор. И себе, — в серых глазах блеснула кровавая искра, — и всем этим людям.
— Мы можем кое-что обсудить, — я подавила предательскую дрожь и придала голосу холодную уверенность. — Если вы прекратите всё это, — и выразительно повела глазами.
— Нет! — прозвучало так резко и с таким порывом, что меня чуть не сбросило с полубака. — Обсуждать уже поздно и бесполезно.
Толчок. Прокатившийся мимо пират задел меня плечом. Воздух свистнул в ушах. Я загремела по трапу на нижнюю палубу, что, уверена, спасло меня от участи быть нанизанной на две сабли сразу. Я оказалась лежащей на спине. Вдохнуть получилось не с первого раза, как и перевернуться. Две тени Стивенсов так же незаметно перемахнули на свои корабли, как и явились.
— Чё-ёрт! — я подскочила. Времени на переваривание сказанных Стивенсами слов не было катастрофически, и я поспешила снова ощутить в ладони тяжесть сабли, но главный посыл сказанного был осознан. Стало жутко. — Чёрт, чёрт, чёрт! — Оглянулась. Но вместо вихря алых мундиров, не наткнулась ни на единого врага на палубе. Лишь наши матросы собранно действовали, тащили ядра и поджигали фитили. Если был бы абордаж, было бы проще. А отстреливаться из пушек, когда тебя зажали два огромных линейных судна, слишком неэффективно и сулит плачевный конец.
Быстро и прерывисто засвистел воздух — так бывает, когда раскручивают верёвку перед броском. Но вместо верёвки над головой пронеслись книппеля, с лёгкостью подрезая мачту. Сцепленные цепью ядра обломили её посередине, и отстреленная часть мачты с ужасающим треском ухнула в воду, задев фальшборт, который разлетелся под ней десятками щепок и досок. Синхронно с книппелями снова заголосили пушки. Непрерывная череда залпов подрезала борт по ватерлинии, и даже на палубе было слышно шипение воды, врывающейся в трюм. Корабль выл. Корабль погибал. Осознание неизбежности укрепилось, едва я наткнулась взглядом на Джека. Позади него взвивались языки пламени — ядро срубило стеклянный фонарь гакаборта, и огонь впился в палубу. Воробей нёсся с капитанского мостика, расталкивая всех на пути и перепрыгивая через горящие сходни. Свет пожарища озарил много метров вокруг, и можно было видеть, как «Неудержимый» и «Августиниус» уходят. Огонь полез на мачту, охватывая каждый дюйм древесины. Горящие паруса извивались змеями, ванты шипели, такелаж звучно лопался и опадал на палубу огненными лентами. Я забегала, пытаясь увернуться от огня и бешено соображая, что делать. Полоса пламени охватила надломленную мачту, полулежащую на палубе. Джек был за ней, он что-то энергично объяснял команде, активно размахивал руками, что-то кому-то приказывал. Я кинулась к кэпу, но «Марко Поло» застонал; крен повёл судно в сторону. Дифферент пришёлся на горящую корму. Палуба наклонялась, превращаясь в покатую горку. Воздух разорвал новый пушечный залп. Угол наклона палубы увеличился. Сабля нырнула в ножны. Носки сапог скользнули по покатому дереву. Нос корабля поднимался. Я ударилась о палубу всем телом — и безвольно заскользила вниз, отчаянно шаря руками по палубе и хватаясь за всё что можно. Под руку подвернулся обрывок такелажа. Пальцы скользнули по канату, обдирая кожу. Мышцы по инерции рвануло вниз, чудом получилось удержаться. Нос корабля поднимался над водой. Эпизоды «Титаника» прокручивались в воспоминаниях скоростной кинолентой. Я опустила голову: внизу шипел огонь, заливаемый водой, которая жадно поглощала метры палубы. Дым ударил в лицо, глаза защипало, грудь сотряс кашель. В подсвеченной тухнущем пламенем тьме метались тени — люди скатывались по палубе в самое пекло, мимо пролетали ошеломлённые перепуганные лица. Смачный стонущий хруст ломающегося дерева намешался с предсмертными криками. Кричали повсюду. Невидимо для меня и пробивающе до костей ужасом. Не успела я сделать рывок, цепляясь лучше — меня сбило, как яблоко камнем — чья-то туша кубарем снесла меня со спасительного места, и я полетела вниз.
Сквозь человеческие крики, бурление воды и шипение пламени раздался треск. Мгновение тишины. Грянуло вокруг, до звона в ушах, до боли в голове. В живот ударило деревом, щепки гурьбой встретились с лицом, мир закувыркался безумным хороводом. Огонь, вода и дерево смешались. Несколько секунд в полёте — и вместо неба взору предстала стремительно приближающаяся водная гладь. Ударило ледяной зеркальной поверхностью прямо в голову. Всё обволокла чернота воды, и дьявольский холод сдавил грудь. Спазмом обожгло дыхательные пути. Конечности перестали подчиняться, как будто сковались льдом.
В себя я пришла на страшной глубине. Внизу была бездонная тьма, её чернота утягивала и давила. Верх можно было определить только благодаря дрожащему пятну света от горящих останков судна. Я суматошно заработала руками и ногами, вырываясь на поверхность. Воздух нырнул в лёгкие обжигающе, соль запершила в горле. Я сотряслась кашлем, отхаркивая воду. Горящие обломки подсвечивали темноту жутким заревом. Огонь вился от самой воды. Взорванное судно горело расчленёнными обломками в радиусе двух десятков ярдов. Только оторванный нос корабля вертикальным поплавком ещё стоял на поверхности. Я застучала зубами; заложенные природой инстинкты повелели грести дальше, спасаться от воронки, поглощающей судно. Рука измученно ухватилась за обломок, но он отказался удерживать вес и послушно нырнул под воду. Я расширила глаза и замельтешила ногами, обломок выскользнул меж пальцев. Что-то толкнуло в спину, тело снова погрузилось в холодную пучину. Неровная толпа пузырьков устремилась к поверхности; руки ухватились за чью-то ногу. Но матрос не позволил использовать его в качестве спасательного круга — его вторая нога наугад пнула меня, едва не расквасив лицо каблуком. Я замычала, задёргалась, пока не смогла поднять голову над водой.
