Будучи ребенком, росшим на морском побережье, Ремус большую часть своей юности рыскал по берегу в поисках ракушек. Это было излюбленной традицией в доме Люпинов. Ремус дорожил своей коллекцией, особенно теперь, когда его мать умерла.
— Это было очень предусмотрительно, — сказал Ремус, — мне она очень нравится.
Гарри радостно заерзал на коленях Ремуса.
Позже той ночью Ремус лежал в постели, беспокойный и с тяжелым сердцем.
Напиши ему. Поблагодари за ракушку.
Ремус провел два месяца, делая вид, будто все в порядке, что с ним все в порядке, и что его новая работа и новая квартира были воротами в новую, лучшую жизнь.
И эта крохотная синяя морская ракушка все это разрушит.
Ремус хорошо знал образец их поведения. Он рассердился бы на Сириуса, а затем Сириус сделал бы что-то невероятно милое, и Ремус бы забыл, что злится на него. Это всегда было проблемой и причиной, по которой Ремусу было так трудно сказать Сириусу нет. Потому что отказываться от плохого Сириуса — значит отказаться и от хорошего Сириуса, отказаться от Сириуса-друга.
И, если отбросить их странные паразитические сексуальные отношения, Сириус был, прежде всего, одним из лучших друзей, о которых можно только мечтать.
По крайней мере, в первые годы своей жизни, до того, как Ремус стал всеобщим любимчиком, Джеймс и Сириус уже достигли предела своей популярности, а Мародеры в целом приобрели репутацию тех, кому лучше не переходить дорогу, Сириус взял на себя роль защитника Ремуса. Ему никогда не было стыдно дружить с бедным стипендиатом, который плохо разбирался в этикете, званых обедах и тому подобном. Никогда не стеснялся драться с тем, кто мог оскорбить Ремуса.
Как Ремус мог это забыть?
Забыть, что Сириус охотно позволил Ремусу жить с ним бесплатно, не ради секса, а потому, что он искренне хотел облегчить жизнь Ремусу, уже погрязшему в студенческих долгах.
Но это послужило причиной, почему Ремус запутался. Причиной того, что позволил себе погрузиться в фантазию. Сириус хотел быть другом, а не парнем.
Может быть, если Ремус сможет провести это различие — может быть, тогда они могли бы вернуться к тому, что было. Ему не стоит писать Сириусу спасибо. Сириус просто невинно поделился с малышом Гарри воспоминаниями о его дяде Луни. Вот и все. Это был Сириус-друг.
Ремус выучит эту разницу.
Примечание переводчицы:
*Я просто представила Кингсли из 8 фильма, который говорит Ремусу, что у него ангельское личико, и не могу перестать ржать ахахаха
Как вам фик? Мне кажется, очень легкий и забавный. Перевожу и улыбаюсь экрану
========== глава 3: все в порядке, все хорошо, я жив ==========
Комментарий к глава 3: все в порядке, все хорошо, я жив
— Тебе нужно помириться с Сириусом.
Ремус оторвал взгляд от лежавшего перед ним куска яблочного пирога.
— Что?
Джеймс вздохнул и провел рукой по волосам.
— Когда ты так делаешь, ты выглядишь как уродливый кузен Эдварда Руки-ножницы, — сказал ему Ремус.
— Пока мы обмениваемся ложью, давай, предоставь мне оправдание, почему ты не разговаривал с Сириусом последние четыре месяца.
— Я был очень занят работой и учебой.
— Это твой окончательный ответ?
— Это правдивый ответ.
— Динь, динь, динь! Неверно! — Прежде чем Ремус смог вмешаться, чтобы защитить себя, Джеймс снова заговорил. — Я знаю, что ты лжешь, потому что я вижу тебя насквозь. Даже Питер видит тебя насквозь. По-моему, ты проводишь здесь больше времени, чем в собственной квартире.
— Я же говорил тебе, что вода у меня в квартире течет только в определенное время дня, — пробормотал Ремус.
— Ремус, Сириус скучает по тебе.
— Нет, он правда не скучает.
— Это человек — беспорядок. Он не знает, что с собой делать.
— Я уверен, что у него много дел, — усмехнулся Ремус. По словам Фабиана, Сириус продвигался в светском кругу впечатляющими темпами.
Джеймс застонал.
— Ремус, он разбил вазу.
Хотя у Ремуса участилось сердцебиение, он сохранял спокойный тон, когда спросил:
— Какую вазу?
Джеймс прищурился.
— Вазу, которую ты подарил ему, когда вы съехались пять лет назад. Вазу, которую он любит.
— Если он так любил ее, то почему никогда не выставлял ее? — рявкнул Ремус. — Он хранил ее в своей спальне. Ему она не нравилась. Она была уродливой, и я купил ее на гаражной распродаже за пять долларов. Я уверен, что он оставил ее только потому, что ему лень было ее выбросить.
— Лунатик, он так любил эту вазу, что держал ее запертой в своей спальне, потому что не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Так нельзя обращаться с вазой. Вазы должны быть наполнены ромашками и розами и поставлены на журнальный столик, чтобы все могли увидеть и насладиться.
— Может, эта ваза была для него настолько особенной, что он еще не нашел для нее подходящего места.
— Что ж, теперь это не имеет значения, потому что она разбита, и он должен найти новую, более красивую вазу.
— Ладно, кажись, мы слишком далеко ушли от этой аллегории.
— Джеймс, мы можем остановиться сейчас?
— Ремус, ты знаешь, что случилось на следующее утро после того, как он разбил вазу?
— Нет, и мне все равно.
— Он пришел на работу с опозданием на час в той же помятой одежде, что и накануне, с перевязками на пальцах.
— Я сказал, что мне все…
— Он не спал всю ночь, склеивая горячим клеем чертову вазу.
Ремус не сводил глаз с пирога. Наконец, он сказал:
— Но ваза уже никогда не будет такой, как прежде.
Джеймс медленно выдохнул.
— Нет, не будет. Но, может, это и к лучшему. Может быть, теперь она станет крепче, с горячим клеем, которым ее починил Сириус. Может, трещины всегда будут напоминать Сириусу, что ему нужно быть осторожным с любимыми вещами, если он не хочет их потерять.
— Ты прав. Это была плохая аллегория.
Джеймс снова провел рукой по волосам.
— Пожалуйста, просто попытайся.
Ремус вздохнул и вернулся к своему пирогу.
— Накладываю вето на слойки с омаром.
— У тебя нет права вето, Пруэтт.
— Я почетный гость, и у меня нет права вето?
— С чего это ты заделался почетным гостем?
— Потому что я начальник шафера и могу сказать ему танцевать, как обезьяна, на досуге.
Ремус замолчал.
— Хорошо, ты почетный гость. Но что плохого в слойках с омаром?
— В прошлом месяце Лукреция Розье подавала слойки с омаром на балу дебютанток своей дочери. Вот что не так с слойками с омаром. Скажи Петтигрю, чтобы он подавал икру на блинах.
Казалось бы, возникшая из ниоткуда, Марлен протянула:
— О, чтобы быть членом аристократии.
Ремус не слышал, чтобы слово «аристократия» произносилось так злобно с тех пор, как в семестре он посещал лекции по истории Франции 18 века. Он почувствовал внезапную потребность защитить себя.
— Я не принадлежу к аристократии, — сказал он. — Я живу на улице Шугар.
Марлен фыркнула.
— Я просто пришла, чтобы передать часть твоей почты, Пруэтт. — К этому моменту она настолько привыкла к молчанию Фабиана, что не дождалась ответа, прежде чем уйти.
Ремус вздохнул.
— Ты смущаешь команду.
Немного покопавшись, Ремус обнаружил, что Фабиан влюблен в Марлен. Очевидно, влюбленность была настолько сильной, что Фабиан не мог говорить перед ней как нормальный человек. Причины, по которым Марлен привлекла Фабиана, не были загадкой; она была хороша собой, невероятно умна и обладала острым чувством юмора. Было загадкой, почему Фабиан так ее боялся. Он также был красив, невероятно умен и обладал острым чувством юмора. По крайней мере, в то время, когда Ремус знал его, у Фабиана никогда не возникало проблем с тем, чтобы кого-либо очаровать.
— Честно говоря, я не понимаю, почему ты просто не пригласишь ее на свидание. — Ремус слишком хорошо понимал страх быть отвергнутым, но не думал, что Фабиану есть что терять, если ситуация не сработает.
