— Как ты думаешь, как бы я выступил на Королевских гонках Ру Пола?

— Отлично.

— Вчера вечером на свидании с Дарлин я получил столько комплиментов о моем новом парике.

— Это мило.

— Ты заснимешь меня на кассету?

— Конечно.

— Я никогда не смотрел шоу, но полагаю, что это в основном конкурс красоты.

— Ага.

— Показать один из своих талантов будет сложно, потому что у меня так много талантов на выбор.

— Ага.

— Как ты думаешь, что будет лучше смотреться на сцене: метание огня или…

Ремус прервал его, когда стало невозможно не игнорировать боль в глазах:

— Не сегодня, Фабиан.

Фабиан кивнул и молча вернулся к работе.

Ремус попытался закрыть дверь, но он не смог справиться с продуктом натурального атлетизма и непоколебимой решимости, которым был Джеймс Поттер.

— Нам нужно поговорить, — твердо сказал Джеймс Ремусу, проскользнув в дверную щель с кошачьей ловкостью.

Ремус развернулся и побрел к своей кровати.

— О чем? — спросил он, ложась и глядя в потолок.

— О Сириусе.

Ремус не отводил взгляда от потолка.

— Я думал, что у вас все хорошо, ребята, — завел Джеймс. — Что случилось?

Ремус пожал плечами.

— Не понимаю, о чем ты.

— Правда? Потому что в одну минуту вы двое чуть ли не трахаетесь на публике, а в следующую он берет отпуск на несколько недель, а ты целыми днями лежишь в постели.

— Ты не знаешь, что я весь день был в постели.

— На тебе пижама со свиньями и испачканный свитер.

— Это ничего не доказывает. На прошлой неделе я ходил по магазинам за продуктами.

— Прекрати нести чушь. По крайней мере, расскажи мне, что случилось.

— Это не имеет значения, — пробормотал Ремус и повернулся на бок, чтобы посмотреть на стену.

— Это имеет значение, когда вы оба так явно несчастны.

Ремус молча считал трещины на грязно-белой краске.

— Хорошо, тогда мне придется начать гадать, — промурлыкал Джеймс. — Он что-то сделал? Он к кому-то приставал…

— Нет! — Ремус вскрикнул. Затем, пытаясь обрести самообладание, он пробормотал. — Сириус ничего не сделал.

— Хорошо, — ответил Джеймс, явно довольный собой за то, что сумел вступить в бой с Ремусом. — Тогда почему ты так из-за него расстроен?

Ремус вздохнул и перекатился на спину.

— Я не расстроен из-за него.

— Пожалуйста, Луни, просто расскажи мне, что случилось.

Ремус застонал. Было бы бесполезно пытаться сдерживать Джеймса.

— Он сказал мне, что любит меня.

Джеймс в экстазе вскочил на ноги.

— Ну наконец-то!

Ремус нахмурился.

— Не волнуйся. Я знаю, что он на самом деле не имеет этого в виду, и я ему об этом сказал.

— Что?

— Так будет лучше, — пробормотал Ремус.

— Лучше для кого? Уж точно не для тебя.

— Если бы мы начали встречаться, это плохо кончилось бы.

— Конечно, — возразил Джеймс, — отношения между двумя людьми, которые совершенно одержимы друг другом, преданы друг другу и идеально подходят друг другу, обречены на плохой конец.

— У других людей жизнь не так проста, как у тебя, Джеймс, — отрезал Ремус.

Джеймс мягко ответил:

— Как раз по этому ты не должен выбрасывать на помойку то, что может сделать жизнь немного менее тяжелой.

Снова повернувшись лицом к стене, Ремус сказал:

— Я не выбрасывал его, это он выбросил меня.

— Это была самая большая ошибка в его жизни, он мне так сказал.

Ремус ничего не сказал.

Джеймс продолжил:

— Он так старался показать тебе, что ты можешь на него положиться.

— Сейчас он пытается, — нетерпеливо начал Ремус, — но давай представим, что я верну его обратно. Тогда что я должен буду делать, когда он вспомнит причину, по которой он отверг меня в первый раз? Что я должен буду делать, когда он бросит меня ради кого-нибудь получше?

— Для него нет никого лучше, и теперь, когда он вынул голову из своей задницы, он это знает.

— Я не могу позволить ему снова причинить мне боль, — пробормотал Ремус стене.

— Ремус, — тихо начал Джеймс, — я не говорю, что ты должен дать ему второй шанс только потому, что он хорошо к тебе относится. Я знаю, что он уже причинил тебе боль, и ты имеешь полное право не хотеть иметь с ним ничего общего. Но ты мой лучший друг, и он мой лучший друг, и я знаю вас, ребята, лучше, чем кто-либо другой на этой земле. Я знаю, что оба вы не так счастливы по отдельности, как тогда, когда вы вместе. Есть причина тому, что прошел год, а вы, ребята, все еще так же одержимы друг другом, как и вначале. Есть причина тому, что все ваши попытки заводить отношения с другими проваливались, а он даже не испытывал желания встречаться ни с кем в течение семи месяцев. Вы двое принадлежите друг другу. Просто хорошо недостаточно для тебя, Ремус. Ты обязан дать себе шанс быть с человеком, который делает тебя счастливым.

Ремус остался повернутым лицом к стене.

Вздохнув, Джеймс встал со своего места у кухонного стола. Он мягко сказал:

— Я могу понять, что ты хочешь побыть один, но, пожалуйста, подумай о том, что я сказал. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится.

Только когда он услышал, как закрылась дверь, Ремус позволил себе вытереть слезы с глаз.

— Пожалуйста?

Несмотря на то, что Питер был как взрослая человеческая версия Винни-Пуха, и Ремусу было невероятно трудно отказать детским голубым глазам этого человека, он пристально посмотрел на свои блины и сказал:

— Я не буду этого делать.

— Мы купим тебе машину.

— Вы, ребята, ведете себя как дети.

— Это хорошо! — воскликнул Питер. — Используй это, когда будешь разговаривать с ней. Скажи ей, что мы слишком незрелы, чтобы нести ответственность за новую жизнь.

Ремус раздраженно застонал.

— Я не собираюсь говорить твоей матери, что вы с Мэри не хотите детей.

— Но почему? — Питер заскулил.

— Потому что она заслуживает услышать это от тебя! — крикнул Ремус.

— Но она будет расстроена.

Ремус похлопал Питера по руке.

— Она переживет это.

— Все, о чем она говорила с момента свадьбы, — это внуки.

— Просто объясни ей, она поймет.

Питер не выглядел убежденным.

Ремус сказал ему:

— В конце концов, все, чего она хочет, — это чтобы ты был счастлив.

— Я знаю, — вздохнул Питер, — но она с нетерпением ждет рождения ребенка.

— Скажи ей, что если у меня когда-нибудь будет ребенок, она сможет стать суррогатной бабушкой.

Питер засмеялся.

— Я не знал, что ты хочешь детей.

Ремус пожал плечами.

— Честно говоря, я никогда особо не задумывался об этом. Но отдаленным краешком сознания, я думаю, что да. И когда они у меня будут, у твоей матери будет мое разрешение украсть их.

— Я ценю это, — Питер немного расслабился. — Я всегда думал, что у вас с Сириусом были бы красивые дети.

Ремус потрясенно вздрогнул.

— Ну, — поправил Питер, — если бы вы двое могли иметь биологических детей.

— Это странно звучит, — сказал Ремус, пытаясь казаться небрежным, но безуспешно.

— Я должен признать, — размышлял Питер, — что мне немного стыдно за то, что мне потребовалось так много времени понять, что происходит.

Ремус поставил чашку чая, чтобы Питер не заметил его трясущихся рук.

— А что происходит? — спросил он как можно более невинно.

Питер грустно улыбнулся.

— Ты действительно хочешь, чтобы я это сказал?

Ремус на мгновение обдумал свое следующее предложение.

— Я уже разговаривал с Джеймсом, — сказал ему Питер.

Ремус, откинувшись на сиденье, спросил:

— Почему вы двое такие любопытные?

— Мы мародеры, — просто ответил Питер.

Нахмурившись, Ремус сказал:

— Так ты собираешься попытаться заставить меня вернуть Сириуса?

Вместо ответа на вопрос Питер спросил:

— Ремус, ты помнишь первый снегопад на первом курсе?

— Нет.