Он был вынужден читать, потому что если он не будет читать, то ему совсем нечем будет заняться, кроме как думать о своих свежих шрамах. В этом месяце волк разорвал его торс, а это было лучше, чем руки или лицо - так хотя бы было проще прятать последствия.

Римус редко раздевался при ком-то; даже когда мародёры узнали о его маленькой пушистой проблеме. Никто, кроме Мадам Помфри, никогда не видел полный объём его увечий (ну, Сириус однажды видел, в начале второго года, но с того раза они не говорили об этой странной встрече). Всё равно Римус не был наивным, и он знал, что однажды, пусть и через очень долгое время, кто-нибудь захочет, чтобы он снял с себя футболку - как минимум. Он не мог даже думать об этом. Возможно, ему просто придётся избегать девчонок всю свою жизнь.

- Мистер Люпин! - по больничному крылу разнёсся громкий радостный голос, из-за чего Римус подпрыгнул на месте. Это был Профессор Ферокс, он держал два кувшина прозрачной жидкости в руках.

- О, здравствуйте, - Римус слегка помахал рукой.

- Экстракт муртлапсов, Поппи, как обещал, - профессор поставил кувшины на стол. Не подходи, не подходи, не подходи, отчаянно думал про себя Римус, когда Ферокс начал идти в его сторону. - Наш парень сражался в боевых действиях? - улыбаясь, спросил он.

- Эм… - Римус хотел сжаться и спрятаться под одеялом. Он не мог выдержать мысль, что сильный энергичный Ферокс увидит его в таком слабом состоянии. - Я в порядке.

Ферокс сел рядом с его кроватью. Римус вздохнул и смирился со своей судьбой.

- Второй раз здесь в этом году, да? - взволнованно спросил профессор. Римус кивнул, хотя это было третье полнолуние в этом учебном году. Может, если Ферокс не заметил одно отсутствие, то он не соединит все точки. - Знаешь, если тебе нужно дополнительное время на домашнее задание, то ты только скажи.

- Я всегда сдаю работы вовремя! - возразил Римус.

- Да, - Ферокс с забавой на него посмотрел, - это уж точно, - его взгляд опустился на бинты, которые выглядывали из-под его пижамы, прикрывая новую рану, которая тянулась от правой ключицы. Что-то изменилось в его взгляде, и Римус мгновенно понял, что Ферокс понял.

- Я могу делать всё, что делают другие, - сказал Римус, твёрдо глядя учителю в глаза.

- Я это вижу, - теперь он смотрел на стопку книг на прикроватном столике Римуса. - Все эти книги для учёбы?

- Некоторые, - ответил Римус. - Некоторые для себя. Мне нравится узнавать что-то новое. Мне нравится знать всякое.

- Да, я понял это по твоим эссе, - Ферокс снова улыбнулся, и Римус немного расслабился. - Ты не думал над карьерой в уходе за магическими существами? Или что-нибудь ближе к твоему отцу?

- Э… я об этом не думал, - соврал Римус.

Ферокс засмеялся. Он постучал указательным пальцем по верхней книге. Римус взял ее у Сириуса - книга о маггловской философии.

- Познай самого себя, Римус, - сказал Ферокс.

- Платон, - быстро сказал он.

Ферокс засмеялся и поднялся на ноги.

- Именно, - он взъерошил волосы Римуса и развернулся, чтобы уйти. - Надеюсь, Вы скоро поправитесь, мистер Люпин. Увидимся в среду.

Это всё было очень странно, подумал Римус и осознал, что он задержал дыхание практически на минуту после того, как Ферокс ушёл. Он ещё не начинал читать Платона, лишь пробежался взглядом - его обычно не интересовали подобные вещи, но он пробовал всего понемногу.

В тайне он хотел похвастаться перед Сириусом, что он прочитал больше книг. Сириус больше практически не читал - его миссия окончательно стать белой вороной семьи Блэк означала, что у него оставалось мало времени на что-то, кроме устраивания неприятностей. По мнению Римуса, когда-нибудь он об этом пожалеет. Римус видел достаточно парней в приюте, которые пытались выйти за рамки подобным образом - проблема заключалась в том, что некоторые рамки не были препятствиями. Иногда они были краями; и по другую сторону ничего не было.

***

Раны исцелились вполне хорошо, если не считать уродливых шрамов, и Мадам Помфри отправила его обратно в башню уже этим вечером, твёрдо дав ему понять, что ему можно только отдыхать. Он медленно шёл по коридорам, как и обещал. Когда он наконец вернулся в общую комнату, он не обнаружил там той победной вечеринки, которой ожидал. Вместо этого там была довольно тихая обстановка, и мародёров нигде не было видно.

Римус нахмурился и поднялся в спальню, которая тоже оказалась пустой. Ничего не понимая, он снова спустился вниз. Мэри и Марлин играли в карты у камина.

- Привет, - он подошёл к ним.

- Привет, Римус. Где ты был? - спросила Мэри, не поднимая взгляда от игры.

- Мне было плохо. Что-то с животом. Как прошёл матч?

- Мы проиграли, - вздохнула Марлин. - Джеймс был как всегда просто на высоте, и я отбила как минимум двенадцать бладжеров, но Рэмси поймал снитч в самое неподходящее время.

- О, сочувствую, Маккиннон, - Римус почесал затылок. Это было странно - если они проиграли, и никакой вечеринки не было, то почему они не пришли к нему в больничное крыло? Он постарался не обращать внимания на колющее ощущение в животе. - Вы видели Джеймса после игры? Или Сириуса? Кого-нибудь?

- Неа, - хором сказали девчонки. Марлин сделала ход и скривилась, когда ее карта взорвалась. Она подняла взгляд.

- Хочешь поиграть?

- Э… нет. Мне до сих пор не очень хорошо. Пойду прилягу. Но спасибо.

Он поднялся по лестнице, борясь с неприятной смесью тревоги и злости. Он сказал, чтобы они не пропускали празднование победы из-за него, но это не значило, что он вообще не хотел их видеть. Необязательно было оставлять его совсем одного вот так вот, даже не проверив, всё ли с ним в порядке. Он до сих пор мог бы лежать в больничном крыле сейчас на пороге смерти, а они бы даже и не знали об этом, и рядом с ним была бы только Мадам Помфри. Им, что, наскучило это всё? Теперь это было уже не так интересно? Теперь он был уже не таким интересным?

Римус лежал на кровати поверх одеяла. Он только час назад вылез из своей пижамы, он не хотел снова ее надевать, каким бы уставшим он ни был. Он подумал, не почитать ли ему, но у него не было на это сил. Он мог бы послушать музыку, но для этого пришлось бы встать. В конце концов, он просто лежал неподвижно с задёрнутыми занавесками в темноте.

В приюте, до того, как он мог читать, до того, как у него появилась магия или друзья, Римус привык к скуке. Он придумывал истории в своей голове, пел песни, которые он запомнил, или пытался вспомнить самые длинные слова, которые когда-либо слышал. Теперь, пока он ждал, пока заснёт, Римус размышлял над тем, что ему сказал Ферокс.

Познай самого себя. Он не мог вспомнить, в каком контексте сказал это Платон - это должно было значить ‘знай, кто ты такой’.

Римус знал всё о своих друзьях. Он знал, что Джеймс был прирождённым лидером и богом квиддича, который сделает что угодно и для кого угодно. Римус знал, что хоть они и подшучивали над Джеймсом за его влюблённость в Лили, у Джеймса было самое чёткое понимание любви из них всех, и если он говорил, что когда-нибудь женится на ней, то скорее всего, так и будет. Римус знал, что Питер стыдился своей семьи, особенно своей старшей сестры, на которую он когда-то равнялся, что больше всего на свете он хотел вписываться, быть своим среди окружающих. Римус знал, что родители Мэри родились на Ямайке, и что она была единственной ведьмой в семье из семи человек, и что она никогда, никогда не плакала, даже если была в ярости. Он знал, что Лили плакала каждый раз, когда получала письмо из дома, и что она каждую неделю писала своей сестре и ни разу не получила ответа. Он знал, что Марлин не очень хорошо общалась со своим отцом, который был магглом, и который иногда слишком много пил.

И ещё был Сириус - но Сириуса было несложно узнать. Он считал себя хладнокровным и загадочным, но правда была в том, что у Блэка была душа нараспашку, и он ничего не пытался скрывать. Он ощущал всё так сильно, и его счастье было таким же хаотичным, как и его страдания. Иногда приходилось делать шаг назад, чтобы не попасть под его колёса.