– Пойдём присядем, ладно? Кружку чая?
– Кружку чая, – повторил за ним Сириус.
Римус медленно кивнул и отвёл его на кухню.
– Спасибо, – сказал Сириус через какое-то время. – Прости, я… я всё время всё забываю.
Римус ласково прикоснулся к его руке.
– Всё нормально. Иди присядь. Я вернусь через пару минут, ты будешь слышать меня из гостиной.
Сириус молча вышел. Римус выдохнул с облегчением – атмосфера вокруг до сих пор была наэлектризована воспоминаниями, и болью, и Азкабаном, но, по крайней мере, это было выносимо, когда Сириус не стоял прямо перед ним.
В прошлом году, в хижине, у Римуса не было времени почувствовать что-то кроме ужаса и радости. И, совершенно типично, всё это время после случившегося он пытался притвориться, что ничего вообще не произошло. Не потому что он так хотел, а потому что это было единственным, что он мог сделать. Он должен был знать лучше; должен был знать, что Сириус всегда требует конфронтации.
Он очень долго заваривал чай, сделав это в заварочном чайнике, вместо того чтобы использовать чайные пакетики и электрический чайник. Какой чай пьёт Сириус? Он не мог вспомнить. Может, он никогда и не знал этого – обычно его всегда заваривал Сириус, тогда, раньше. В конце концов Римус просто разложил всё на подносе с тщательным вниманием и аккуратностью, как будто он ухаживал за королевой. Кусочек лимона. Небольшая чашка молока. Миска с кусочками сахара. У них не осталось печенья, Грант доел все остатки диетического.
Когда всё было готово, он до сих пор не набрался храбрости вынести поднос. На одну секунду он запаниковал, прежде чем услышать, как дверь с кликом открылась. Уже что ли прошло полчаса?
– Я вернулся! – резкий, слишком громкий кокни-акцент Гранта заполнил квартиру, моментально ее нагревая. Он вёл себя так, будто не происходило совершенно ничего необычного, и спокойно ввалился в гостиную, нагруженный едой.
Римус слышал, как он выкладывает всё на кофейный столик, распаковывает картонные коробки с жареным рисом с яйцами, кисло-сладкой курицей, чоу-мейн (жареной лапшой с овощами), кусочками свинины, китайскими рёбрышками, рисовыми блинчиками; всё это время болтая с Сириусом.
– Чёрт возьми, ну разве ты не стал выглядеть лучше после душа, а? У тебя всё ещё эти классные густые волосы. Завидую тебе, я наверняка облысею к сорока годам. Ты видел, какой Римус седой? Я говорю ему, что это выглядит почётно, но он меня не слушает…
Приободрившись, Римус поднял поднос и вынес его в гостиную. Сириус чопорно сидел на краю дивана, уставившись на Гранта так, как животное обычно смотрит на потенциального хищника.
– Я принесу тарелки… – сказал Грант, проходя мимо Римуса по пути на кухню. Он не встретился с ним взглядом. Римус его не винил. Эта ситуация ни к кому не была справедлива; и меньше всего к Гранту.
Римус попытался улыбнуться Сириусу, ставя перед ним поднос.
– Вот так, – пробормотал он.
Сириус посмотрел на чай, на лимон, на сахар, затем опустил вгляд на свои руки.
– Ты голодный? – спросил Римус. – Эта еда нормальная?
Сириус кивнул.
– Прекрасная, спасибо. Не нужно было так из-за меня беспокоиться.
– Не говори ерунды.
Грант принёс тарелки. Они сели вокруг кофейного столика, Сириус на диване, Римус в кресле, Грант на полу. Сириус наложил еды себе на тарелку и начал клевать понемногу. Он не использовал вилки, которые лежали на столе, или палочки, которые шли в комплекте, он ел руками, разрывая всё на маленькие кусочки и складывая их себе в рот. Римус и Грант вежливо игнорировали это, лишь легко общаясь друг с другом.
– Надо будет сходить в нормальный магазин по пути с работы завтра, – сказал Грант. – Купить тебе зубную щётку, всякое такое.
– Я могу это сделать, – сказал Римус. Он хотел сам позаботиться о Сириусе; как будто он притащил домой какую-то бродяжку, за которую теперь должен был нести ответственность. Он посмотрел на Сириуса. – Твоя одежда и книги лежат в гараже. Я схожу за ними завтра.
– Ты сохранил их? – Сириус поднял на него взгляд практически с надеждой. – Ты сохранил мои вещи?
– Эм. Ну, после всего, Мэри пришла сюда и сделала это для меня. Я не… мне было не очень хорошо некоторое время. Я не знаю, в каком они сейчас состоянии, я туда ни разу не заходил.
– Я не ожидал, что ты что-нибудь сохранишь.
Римус не знал, что на это сказать, так что просто пожал плечами. Не то чтобы он хотел сохранить память о Сириусе; лучше сказать, он просто спрятал его вещи, чтобы ему не пришлось о них думать. Теперь он был рад, разумеется, но не хотел делать из этого что-то большее, чем это было на самом деле.
Они закончили есть, и Сириус вытер жирные руки о пижамные штаны, а Римус попытался не скривиться на это. Раньше Сириус был таким щепетильным в вопросах чистоты – его всегда раздражала несобранность Римуса. Ещё одно изменение.
Грант поднялся, чтобы собрать грязную посуду и пойти помыть ее. Сириус выпрямился на диване.
– Я могу это сделать, дай мне, – он достал палочку из своего большого рукава.
– Где ты это взял? – спросил Римус, нахмурившись.
– Украл ее, – Сириус опустил взгляд, поворачивая ее в руке. – Понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть, но теперь я нормально с ней обращаюсь. Сейчас, дай мне…
– Не надо, – сказал Грант. Он улыбался, но этой улыбки не было слышно в его голосе. – Я предпочитаю делать это нормально, – он развернулся и унёс стопку тарелок на кухню.
– Муффлиато, – пробормотал Сириус. Римус с удивлением моргнул. Он не слышал это заклинание уже очень долгое время, и он никогда, никогдашеньки не использовал что-то подобное в присутствии Гранта. Это казалось нечестно, подло. – У тебя работает дымолётная связь? – незамедлительно спросил Сириус.
– Нет, – сказал Римус. – Я так и не подсоединил ее снова. Я вообще особо не колдую дома из-за…
– Да, из-за этого маггла, – закончил за него Сириус, и Римус мог бы поклясться, что он закатил глаза. – Я вижу, он много что тут изменил, – он бросил на телевизор очень многозначительный взгляд.
– Это его дом тоже, – возмущённо сказал Римус.
– Не важно, мне без разницы. Ладно, нам нужно подсоединиться заново. Если я останусь тут, по крайней мере. Нам нужно будет иметь возможность общаться с остальными членами Ордена.
– Остальными членами…
– …у тебя есть сова? – Сириус оглянулся кругом.
– Нет, – сказал Римус. Он закусил нижнюю губу. – У меня есть телефон, – предложил он, пытаясь разбавить атмосферу.
– Да Мерлина ради, Лунатик! – рявкнул Сириус, его хриплый голос срывался от намерения срочно что-то сделать. – Что ты вообще делал все эти годы, раскисал и хандрил?!
Римус вздрогнул – и от того, что его назвали Лунатиком, потому что никто его так теперь не называл, и от этого жестокого обвинения.
– Я выживал, – сказал он, пытаясь сохранять спокойствие. – Как ты думаешь, легко мне найти стабильную работу? И всё равно не то чтобы мне есть, с кем поддерживать связь.
Сириус ничего не сказал, но поджал губы и нахмурился, уставившись на ковёр. Римус вздохнул и закрыл глаза.
– Слушай, – ласково сказал он, – я могу представить, как ты, наверное, себя чувствуешь. Я знаю, что ты хочешь сделать всё и сейчас, раз ты на свободе, но давай пока что просто не будем никуда торопиться, ладно? Давай хорошенько выспимся сегодня и поработаем над планом завтра.
Сириус смиренно кивнул. Римус почувствовал в себе гордость. Он не разрыдался, не разорался, и это уже было довольно хорошим прогрессом, по крайней мере, когда дело касалось Сириуса Блэка. Грант вернулся в комнату, и Римус быстро снял чары муффлиато.
– Мне включить телик? – спросил он молчаливую комнату. Римус кивнул. Сириус снова начал хмуриться.
По телевизору шли новости, а потом погода. Потом какая-то американская драма про больницу, из-за которой Грант цокнул и переключил канал. На нём показывали документальный фильм про рок-группу Fleetwood Mac, который они все смотрели вполглаза. Никто особо не говорил, только Грант комментировал что-то время от времени.
