– Как ты поживаешь? – по-доброму спросил его бывший директор, грациозно усаживаясь в кресло напротив. Он поставил кожаный портфель, который выглядел очень тяжёлым, на ковёр между ними. Римус с опаской на него покосился, но ответил на вопрос.

– Хорошо, спасибо. Ну, знаете.

– Времена сейчас тяжёлые, – сказал Дамблдор, и Римус не ответил на это, потому что не совсем понимал, должен ли.

Розмерта принесла им сливочного пива и поставила бокалы на небольшой круглый стол. Когда она ушла обратно, Римус сразу же отпил немного, просто чтобы отвлечься. Он мог притвориться, что это алкоголь, может, это поможет ему успокоиться. Он отчаянно хотел закурить, но по какой-то причине это ощущалось неправильным перед Дамблдором. Так что он просто потягивал своё сливочное пиво, чувствуя, как приторный сироп оседает на его языке и скатывается вниз по горлу.

– Ты, должно быть, гадаешь, зачем я попросил тебя прийти сюда, – сказал Дамблдор, наблюдая за ним.

– Это… это… насчёт Сивого? – прошептал Римус. Дамблдор улыбнулся.

– Не стоит беспокоиться о прослушке, Римус, мы вполне спокойно можем свободно здесь разговаривать. Нет, увы, о Сивом или о юной леди, с которой он путешествует, не поступало больше никаких известий.

– Оу, – моргнул Римус. Тогда в чём дело?

– Это гораздо более неотложное дело – или, по крайней мере, будет им, если я прав.

– Ладно… – Римус проёрзал с дискомфортом. Обычно он был не тем агентом, к которому приходили с ‘неотложными делами’. Дамблдор, казалось, прочитал его мысли.

– Мне необходим кто-то с острым взглядом к мелочам и хорошим запасом терпения, – он наклонился ближе и с щелчком открыл портфель. Римус заглянул внутрь.

– Книги! – с удивлением сказал он. Внутри, должно быть, лежало около сотни книг – возможно, какие-то уменьшительные чары.

– Верно, – улыбнулся Дамблдор, снова закрыв портфель.

– Так… Вам нужно провести какое-то исследование?

– Именно так. Скажи мне, Римус, что ты знаешь о пророчествах?

– Эм… ну, я никогда не изучал Прорицание, – почесал он затылок. Теперь он был заинтригован. – Но, разумеется, они упоминаются немного в Рунах… я немного читал о них.

– Тебе придётся прочитать гораздо больше, – очень серьёзно сказал Дамблдор. – И я должен донести до тебя как важность этого задания, так и его деликатность. Всё, что ты узнаешь, должно быть сохранено в строжайшей конфиденциальности, ты понимаешь?

– Я… конечно, – кивнул Римус, слегка встревоженный. – Но что мне нужно искать?

– Пока что мы просто преследуем цельное понимание природы пророчеств. Многие книги, которые я принёс, содержат секретные записи – некоторые из них придётся перевести – об известных пророческих и вещих высказываниях. Я хотел бы знать, есть ли здесь что-то, что может как-то относиться к Волдеморту или к этому определённому моменту в истории.

– Значит… Вы думаете, что кто-то мог уже сделать предсказание? О том, как закончится война?

– Такая вероятность существует, – ответил профессор. – Но мы не можем позволить себе торопиться с выводами. Пока у нас ещё есть время, я бы хотел узнать столько, сколько возможно.

Дамблдор постоянно переключался между ‘я’ и ‘мы’, когда говорил о войне, заметил Римус. Он думал, что он в принципе понимал.

– Хорошо, – сказал он. – Как мне дать Вам знать, если я что-нибудь найду?

– Я приду к тебе сам, – загадочно ответил Дамблдор. – Ещё раз, Римус, я не могу переоценить значимость этого задания. Ты никому не должен об этом рассказывать, понимаешь?

– Понимаю.

Это означало, что он не должен рассказывать Сириусу, Джеймсу и вообще любым своим друзьям. Иногда Римус задумывался, может, секреты – это просто-напросто его доля в жизни? Он подумал несколько секунд.

– Профессор?

– Да?

– Мне стоит искать пророчества, которые предотвратили… или… – он переформулировал свою мысль, потому что понял, что это было невозможно, – которые как-то обошли? Я имею в виду, я не знаю многого об этом, но всегда же существуют какие-то лазейки, правда?

Дамблдор сверкнул глазами, и на его губах появилась небольшая улыбка.

– Очень хорошо, Римус.

***

Пятница, 24-ое октября, 1980 год.

И вот так вот Римус проводил большую часть осени. Он изучал книги весь октябрь. Это было совсем неплохо – вообще-то, он этим наслаждался. Ему всегда нравилось учиться, и хоть он и скучал по мирным прохладным комнатам Хогвартской библиотеки, он был вполне доволен сидеть в маленькой квартирке в Лондоне с бесконечными чашками чая и тихо дымящейся пепельницей под рукой.

Если Сириус заходил в квартиру, он накладывал чары обфаскейт на книги и заметки, и Сириус казался вполне доволен этим порядком вещей. Он понимал, что на войне некоторые вещи были необходимы.

Да и в любом случае, они практически не бывали в квартире – Римус использовал ее только для работы. Они проводили гораздо больше времени в поместье Поттеров, где старая комната Джеймса теперь превратилась в детскую, но старая комната Сириуса была неизменной, разве что теперь ее половина была заполнена вещами Римуса. Вместе, мародёры и Лили стали забавной маленькой семьёй с малышом Гарри в ее центре.

Римусу понадобился месяц или около того, чтобы совсем избавиться от своего страха перед младенцами – и он до сих пор немного волновался, когда держал Гарри – но Сириус невероятно им помогал.

Сириус просто души не чаял в своём крёстном сыне. Этот ребёнок практически не слезал у него с рук, когда они приходили в гости (что было облегчением для Лили и Джеймса, которые едва выдерживали давление родительских обязанностей, совмещённых с обязанностями для Ордена).

– Скажи Бродяга, Гарри, давай! Бро-дя-гаа… – сюсюкался с ним Сириус одним вечером, качая крошечное зеленоглазое существо у себя на коленях.

– Они не начинают говорить по меньшей мере до одного года, – ухмыльнулся Римус, осторожно присаживаясь на подлокотник дивана. – Я читал про это.

– Нормальные дети не начинают, – Сириус взмахнул волосами, аккуратно держа Гарри за его пухлые запястья. – Но наш Гарри Поттер совсем не обычный ребёнок, он же очевидно умён не по годам. Давай, Гарри, скажи Бро-дя-га…

– Не особо возлагай на это надежды, – засмеялась Лили. – Мама Джеймса сказала мне, что он заговорил только в полтора года.

– Эй, – закричал Джеймс из кабинета своего отца. – Я просто был глубоко мыслящим ребёнком, вот и всё.

– О да, а потом что изменилось? – закричал Сириус в ответ с ухмылкой на губах.

– Ты снова забрал его себе, Бродяга! – заныл Питер, протягивая руки вперёд. – Давай, я его ещё не обнимал.

– Не моя вина, что он любит меня больше всех, – ответил Сириус, показал Питеру язык, а затем Гарри, раздувая при этом щёки и пуча глаза, от чего мелкий захихикал и довольно начал пускать ртом пузыри.

– Я могу обнять тебя, Пит, – подразнил Римус.

– Лили, скажи ему! – цокнул Питер, с негодованием складывая руки на груди.

– Серьёзно! У меня уже есть один сын, мне достаточно, – засмеялась Лили, поднимаясь на ноги. – Никаких драк, пока мамочка с папочкой не вернутся, понятно, мальчики? – она посмотрела на них очень строгим взглядом.

– Ты слишком много времени проводишь с Молли, – сказал Сириус.

– Ладно, я готов, – Джеймс вышел к ним через гостиную в своей уличной мантии. Лили уже давно надела свою. Она стоически им улыбнулась.

– Ну, мы пошли.

В комнате повисла холодная тишина, и Римус опустил взгляд в пол, потому что не мог заставить себя посмотреть на своих друзей и особенно на ребёнка.

Лили разбила эту тишину.

– Ой, вы, перестаньте быть такими драматичными. Это стандартная миссия, мы уже были на сотне подобных, – она подошла к Сириусу и наклонилась, чтобы поцеловать Гарри в макушку – которая уже была покрыта тонкими чёрными волосами. – Пока-пока, Гарри, мамочка и папочка очень сильно тебя любят. Мы скоро вернёмся.

Джеймс не попрощался – его лицо приняло это деревянное отрешённое выражение, которое Римус видел всё чаще и чаще после похорон его родителей.