– Это просто сумасшествие, отправлять тебя туда в одиночку. Почему мне нельзя пойти с тобой? Я могу пойти в теле Бродяги.
– Нет, – вздохнул Римус. – От тебя всё равно пахнет человеком. Они разорвут тебя на кусочки.
– А что, если они разорвут тебя на кусочки? – резко ответил Сириус. Он выглядел совершенно несчастным, его щёки порозовели, что было просто невероятно для его фарфоровой кожи.
– Меня? – фыркнул Римус, пытаясь звучать беззаботно. – Блудного сына Сивого? Сомневаюсь.
– Что значит блудный сын?
– О, да, это, эм… это просто значит, что меня примут с распростёртыми объятиями. Гай приказал им ничего со мной не делать. Ливия называла меня своим братом.
– Можно мне пойти с тобой хотя бы ненадолго? До того, как они все появятся?
– Это не безопасно, Бродяга, – ласково ответил Римус.
Сириус со злостью потушил сигарету о подоконник. Хотел бы Римус, чтобы он перестал так делать – им скоро придётся чинить его – но сейчас было не время читать нотации.
– Давай ты поедешь к Поттерам? – предложил он. – Не спи здесь один.
– Мне плевать, где я буду спать, – Сириус упал в кресло.
– Ну, а мне нет, – цокнул Римус. – Мне надо знать, куда идти, когда луна закончится.
– Дерьмо, точно, – Сириус сел прямо и отбросил волосы назад. – Ладно, я пойду к Поттерам – если тебя нужно будет подлатать, Юфемия поможет. Блять, а что, если ты не сможешь телепортироваться? Что, если ты…
– Я отправлю патронус.
– Но если у тебя не будет на это сил…
– Будет, – просто ответил Римус. Он отправлялся в зачарованный лес, если судить по координатам, отправленным Грюмом. Если там была хотя бы половина той магии, что находилась в запретном лесу Хогвартса, то Римус не видел никаких проблем в том, чтобы выбраться оттуда. Только если кто-нибудь с такой же силой не попытается остановить его, но он старался не думать об этом.
Слабый звон раздался из-за стены. Они ещё не познакомилась со своими соседями нормально – только махали руками в смущённых приветствиях в коридоре – но они знали, что у тех есть напольные часы, потому что они били каждый час и делали это так громко, что они слышали это в своей гостиной. Наступило четыре часа, за окном была середина зимы, а значит, закат был неминуем.
Римус медленно сел и убрал тряпку со лба. Его спина болела, все ноющие мышцы кричали ему о наступающем полнолунии.
– Мне пора идти, – сказал он.
Сириус убито уставился на него. Римус цокнул и поднялся на ноги, затем подошёл и поцеловал его в лоб.
– Отправляйся к Поттерам. Со мной всё будет в порядке. Серьёзно, ты же постоянно ходишь на миссии.
– Но не на такие! Оборонительные задания, охрана квартир, передача сообщений, а не…
– Кто-то должен это сделать, – пожал плечами Римус. – Я предпочту, чтобы это был я.
Он снова подумал о Дэнни и скривился, качая головой, чтобы избавиться от неприятного воспоминания. Эти мысли начали постоянно всплывать у него в голове с тех пор, как он узнал правду о том, по чьей вине Дэнни обратили в оборотня. Боже, Маккинноны имели полное право ненавидеть Римуса.
Он надел кроссовки, тщательно завязал шнурки, хоть и знал, что совсем скоро ему придётся их снять. Он надел маггловскую одежду – это было предложением Ферокса. Оборотни понятия не имели, где живёт Римус, и как он живёт. Если Римус сможет убедить их, что волшебный мир просто выплюнул его, то было бы здорово.
Они обнялись у дверей, кожа Римуса уже начала гореть, Сириус прижимался к нему так крепко, что Римус уже было подумал, что всё-таки придётся взять его с собой.
– Я люблю тебя, – сказал Сириус в его плечо. Они не говорили этих слов после похорон Хоуп, но у Римуса не возникло никаких проблем, чтобы моментально ответить:
– Я тоже тебя люблю. Всё будет хорошо. Мы скоро увидимся, я обещаю.
И после этого он вышел, телепортировался и открыл глаза уже совершенно один.
***
Он находился где-то в регионе Дербишир. По крайней мере, он так думал. Темнело стремительно быстро, и густая чаща леса делала всё только темнее. Ночной воздух был очень холодным и чистым, но Римусу уже и так было очень тепло, и он сразу начал раздеваться. Он был один, в конце концов, ему не нужно было стыдиться. Только вот он не был один; не совсем. Этот лес определённо был магическим, он чувствовал этот вкус в ветре, слышал этот звук в шелесте ветвей.
Луна начала подниматься на небе, и Римус почувствовал, как его тело начало меняться. Он прислонился к ближайшему дубу и впился ногтями в кору, пальцы ног утонули во влажной опавшей листве.
Казалось, деревья сочувствовали ему. Земля вставала на дыбы ему навстречу, сырая почва остужала его горящую кожу, совы, и лисы, и летучие мыши, и все ночные существа начали кричать в ответ на его крики, когда его кожа разорвалась, его кости переломались, его зубы заточились, и вот он уже перестал быть Римусом и завыл на луну вместе с ними.
Волк зарычал и завилял хвостом. Он не понимал, где он находился, и почему он был один. Куда подевались другие? Где был чёрный? Он принюхался к воздуху и почувствовал что-то поблизости. Он закинул голову и снова завыл, исполняя песню для луны.
И впервые в жизни волк пел не один. Какофония прекрасных голосов присоединилась к нему, отвечая на его зов, и он понёсся к ним навстречу изо всех ног. С каждым стуком своего волчьего сердца он трепетал; дом, дом, дом. Теперь я дома.
***
Воскресенье, 14-ое января, 1979 год.
Кашляя и хватая ртом воздух, Римус пришёл в чувства. Он вернулся обратно часть за частью, ничего не понимая, совершенно без сил и с болью во всём теле. Он открыл глаза и прищурился на холодное жёлтое утреннее солнце, которое сияло на него сквозь ветви деревьев. Повсюду вокруг он слышал звуки других просыпающихся существ; какой-то рваный плач, резкие вздохи, женский смех. Их запах был таким вкусным, таким безопасным и успокаивающим.
Римус поднялся на локти, мёртвые листья прилипали к его влажной бледной коже. На его правом бедре зияли длинные царапины от когтей – три разрыва, истекающие кровью. Вокруг него шесть или семь других человек лежали обнажённые на земле и медленно приходили в себя.
– Брат! – раздался хриплый женский голос.
Римус повернул голову и увидел, как Ливия ползёт к нему на четвереньках, виляя бёдрами с сумасшедшей ухмылкой на лице. В дневном свете ее татуировки были похожи на окрас животного; они покрывали каждый сантиметр ее тощего тела большими размашистыми спиралями.
– Я знала, что ты придёшь!
Она встала на колени перед ним, и он попытался отвести свои ноги от неё, но она резко схватила его за лодыжку.
– Ты был прекрасен, Римус Люпин, прекрасен, – промурлыкала она, наклоняясь вперёд и поднимая руку вверх по его ноге.
– Отцепись от меня, Ливия, – прорычал он и попытался отпихнуть ее – но она крепко его держала.
– Шшш, – игриво сказала она и наклонилась ещё ближе, поднимая руку дальше. – Просто расслабься, мой любимый, мой дорогой брат…
Она вытянула руку и провела тремя пальцами по царапинам на его ноге. Это было так странно. Всё его тело, казалось, закололо и задрожало, он почувствовал тепло и – что его испугало – приближение сексуального возбуждения. Тогда он всё-таки отстранился, отпрянул назад на всех четырёх конечностях словно большой краб. Ливия засмеялась над ним и поднесла свои пальцы в его крови к лицу, затем облизала их один за другим, ухмыляясь и бормоча что-то с удовлетворением.
В отвращении, он быстро поднялся и обнаружил, что что бы ни сделала Ливия, но это помогло исцелить рану. На ее месте остался лишь серебряный шрам.
Остальные оборотни тоже поднялись и приблизились к нему сквозь деревья, их глаза горели любопытством, они жадно принюхивались к воздуху. Некоторые их них были ранены или поцарапаны, но они все исцеляли друг друга одним касанием руки, просто проводя через себя естественную магию, окружающую их. Многие из них побрили головы и начали покрывать свою кожу такими же тату, как у Ливии. Остальные, скорее всего, были более недавними членами стаи, у них были более длинные волосы и чистая кожа.