Они были самцами, примерно одного роста, буквально на несколько сантиметров ниже Римуса. Один был коренастым, с грязными светлыми волосами, квадратной челюстью, в любых других обстоятельствах даже привлекательным. Другой был из стаи Сивого. Его волосы были практически наголо сбриты, на одной щеке был грубый шрам и, естественно, тату на руках и шее – все лунные фазы.

Бросив взгляд за плечи этим двоим, Римус попытался прочитать тех троих в углу. Две самки, один самец, все из стаи Сивого. Не Ливия и Кастор, что было облегчением.

Их виски прибыли, и Римус быстро осушил свой, не разрывая зрительного контакта с двумя оборотнями у стойки – или хотя бы с тем, который принадлежал Сивому. Дэнни последовал его примеру. Человек Сивого слегка склонил голову и затем протянул руку. У него были длинные толстые ногти, чёрные от грязи. Римус ответил на рукопожатие.

– Добро пожаловать, братья, – сказал он, пожимая руку Дэнни тоже. Дэнни был очевидно в ужасе от этого, но Римус решил, что это наверняка выглядит как обычная нервозность. И кто мог его за это винить. – Я Гай. Садитесь с нами.

Римус бросил взгляд на Дэнни, тот кивнул, и они оба прошли за Гаем к столу в углу. Сиденья выглядели как древние церковные скамьи, и сидеть на них было очень неудобно. Римус попытался невзначай сесть рядом с Дэнни, но Гай уселся между ними, отделяя их друг от друга. Ничего не поделать; Римус лишь надеялся, что Дэнни умеет телепортироваться.

Запах всех собравшихся вместе оборотней был совершенно ошеломительным. Римус был начеку, полон энергии – но также чувствовал себя в безопасности, очень комфортно. Не удивительно, что оборотней было так легко переманивать, подумал он. Люди тратили целые жизни, чтобы найти подобные чувства; и это было чувство, которое он хорошо знал. У него было это чувство с тех пор, как мародёры стали анимагами. Стая. Семья. Дом.

– Братья, сёстры, – начал Гай, – это Джереми, – он указал рукой на светловолосого красивого мужчину, с которым он говорил у стойки. – А это…

– Дэниэль, – напряжённо сказал Дэнни. Он отпил из своего бокала, осматриваясь глазами вокруг. Он не мог перестать бросать взгляды на женщин, и Римус понимал, почему. Гай кивнул и затем с ожиданием посмотрел на Римуса.

– Римус Люпин, – спокойно сказал он.

Атмосфера вокруг них заледенела, две женщины склонились ближе, сверкая глазами и оскалив зубы в подобии улыбки.

– Римус Люпин, – сказал Гай. – Волчонок, который напал на нашего брата Кастора и нашу сестру Ливию.

– Я защищался, – сказал Римус, подняв подбородок. Любой признак слабости будет использован против него.

– Мы считали, что Римус Люпин сделал свой выбор, – сказала одна из женщин низким хриплым голосом.

– Я хотел закончить школу. Теперь я это сделал, – спокойно ответил Римус. – Я рассматриваю все возможности.

Женщины продолжили смотреть на него, очевидно не веря ни единому его слову. Но Гай поднял руку.

– Наш отец милостив и щедр, – с улыбкой сказал он. – Он принимает всех своих детей.

– Брат, – сказала женщина, – ему нельзя доверять! Он щенок Дамблдора!

– Он был возвышен самим Сивым, – резко огрызнулся Гай, после чего повернул голову, взмахнул рукой и изогнул запястье. Женщина, которая говорила, вдруг замерла, широко распахнув глаза, как будто ее прострелила острая боль. – Так что придержи. Свой. Язык, – сказал Гай, снова поворачивая руку.

Женщина расслабилась и тяжело задышала. Все слышали ее частое сердцебиение. Римуса затошнило.

Гай улыбнулся всем остальным за столом.

– Братья, – сказал он трём новичкам, – наш отец, Фенрир Сивый, принимает вас в свою стаю. От нас отказались, прямо как и от вас, нам отказывали в убежище, в дружбе, в защите. Наш отец вернёт вам это всё – и гораздо больше.

– Как? – спросил Римус в надежде, что интонация его голоса была приятной и вопросительной.

Гай бросил на него взгляд. Римус вернул его. Это было странно. Он знал, что правильным поступком – правильным поступком для миссии, для его безопасности и безопасности других оборотней – будет опустить голову, выглядеть подчинённым, держать язык за зубами. Он должен был заслужить их доверие.

Но он не мог этого сделать. Возможно, дело было в нервах, или в силе их запаха и в мощи так близко от него, или же в этой старой агрессивности Лайелла Люпина, но Римус обнаружил, что делает прямо противоположное. Он поднял голову выше, пользуясь преимуществом своего роста, ведь он был выше всех остальных даже в сидячем положении. Он встретился с ним взглядом и сказал:

– Я просто хочу знать, как Сивый планирует обеспечить нам убежище, дружбу и защиту.

– Со временем ты увидишь.

– Ясно, ну, это не очень-то убедительно, – пожал плечами Римус. – Звучит, как одни лишь обещания, но никакого конкретного плана, а что вы двое думаете? – он посмотрел на Дэнни и Джереми, блондина.

Дэнни лишь уставился на Римуса с шоком в глазах. Джереми пожал плечами, не понимая, что происходит:

– Мне плевать, как он это делает, главное, чтобы делал. Всё равно больше некуда идти, моя семья меня вышвырнула.

– А что, если бы тебе было, куда идти? – быстро сказал Римус. – Что, если бы существовало безопасное место, и тебе не нужно было бы выбирать чью-то сторону в войне…?

– Римус Люпин, ты заблуждаешься, – сказал Гай, повышая голос. – Для нас не существует подобных мест. Люди предельно ясно нам это показали.

– Люди… – осторожно сказал Римус, быстро соображая. – Они не правы, я согласен с тобой – министерство магии нуждается во многих реформах – но изменения могут произойти, только если…

– Им это не интересно. Им интересно лишь убийство наших братьев и сестёр; им интересно лишь запирать нас, подавлять волка.

– И что с этим собирается делать Сивый? – настаивал Римус.

Он знал, почему у Дэнни участился пульс; почему он начал с отчаянием поднимать брови за плечом Гая, но Римус не мог думать об этом в тот момент. Это казалось безумием, давить вот так вот на Гая, когда он очевидно подавал знаки опасности, но Римус практически не мог остановить себя.

– Когда ты встретишь моего отца, – прорычал Гай, – ты всё поймёшь.

– Я бы хотел его встретить, – с готовностью сказал Римус.

Гай улыбнулся на это.

– Для этого будет своё время. Когда ты покажешь себя заслуживающим доверия, – он посмотрел на остальных. – Когда вы все покажете себя достойными, вы получите право называть его отцом.

– И как нам это сделать? – спросил Римус, наклоняясь вперёд в желании сохранить внимание Гая на себе. Он знал, что Дэнни никогда не присоединится к оборотням, но этот парень – Джереми – был в серьёзной опасности.

Вся поза Гая изменилась; он вдруг стал казаться больше, его плечи шире, он нахмурился на Римуса.

– Три полнолуния со стаей, – сказал он, вперившись в него взглядом.

– Отлично, – кивнул Римус. – Да, ладно, я хочу встретиться с ним, давай сделаем это? Можешь сказать мне, где…

Мучительная прожигающая боль прострелила его тело; его кости начали плавиться, его кожа кипеть, он хотел заорать, но его челюсть сомкнулась намертво. Яростные глаза Гая не отрывались от Римуса, и внезапно он начал слышать его; слышать голос Гая у себя в голове.

Римус Люпин, ты глупец.

Прошипел он.

Мой отец желает, чтобы ты жил, но только ты. Ты будешь послушным, иначе я убью всех в этом пабе. Я убью…

Римус почувствовал странное чувство у себя в голове и понял, что делает Гай. Он попытался противиться, но боль так сильно его отвлекала, у него не было сил. Гай наткнулся на что-то, и его глаза злобно загорелись.

Я убью… Джеймса Поттера и Лили Эванс… и Питера, и Марлин, и Мэри, и… я убью Сириуса Блэка…

Волна ярости поднялась внутри Римуса, и этого оказалось достаточно – только лишь достаточно, едва-едва – чтобы вырваться из железной хватки Гая, которой были сцеплены его разум и тело. Он зарычал и дёрнул руками и ногами, потому что его мозг был слишком затуманен, чтобы сделать что-то ещё. Он покачал головой, будто желая сбросить с себя ужасные мысли Гая, и бросился на него, уронив его спиной на скамью и навалившись сверху, после чего быстро положил руки ему на горло и с силой сжал.