He has taught me all the evils that my ego must avoid.

Repression of the impulses results in paranoid

As the id goes marching on.

О, мои глаза видели величие теорий Фрейда,

Он показал мне все пороки, которых должно избегать моё эго.

Подавление порывов выльется в паранойю

С развитием своей идентичности.

Суббота, 1-ое апреля, 1978 год.

- Здарова!

- Привет.

- Ой-ой, выше нос, солнце! После всего, через что я прошёл, чтобы поговорить с тобой!

- Прости! Я, правда, очень-очень рад с тобой связаться.

- Господи, ты становишься пафоснее день ото дня.

Римус невольно засмеялся. Звук его смеха эхом раздался в трубке телефона, и он подумал о голосе Гранта, который путешествовал по всем этим телефонным проводам из самой задницы Англии прямо к нему в горы Шотландии. Магглы, на самом деле, тоже были совершенно волшебными.

- Как ты? - спросил он. - Всё так же наслаждаешься морским побережьем?

- Зима была полнейшей жопой, - ответил Грант, комфортно начиная разговор. Римус слышал сигарету у него между зубов, щелчок и вспышку зажигалки. Он хотел увидеть его, посмотреть ему в лицо, наблюдать за выражениями его лица. - Дождь. Ледяной, мать его, ветер - он прилетает с моря и долбит по окнам сильней, чем в Святом Эдди. Хотя должен признать, студенты всё компенсировали.

- Студенты?

- Из художественного колледжа и брайтонского политехникума. В художественных школах полно таких, как мы. Я встречался с инженером, поэтом и художником.

- Это три разных человека или один очень умный? - с сарказмом спросил Римус.

- Нахальный ты проныра. Всё-то тебе надо знать, - фыркнул Грант. - А ты вообще как? Как поживает твой красавчик?

Римус фыркнул в ответ.

- Нормально.

- Нормально?

- Нормально.

Грант громко выдохнул.

- Боже, очередная ссора, что ли? Вот что я тебе скажу, дорогуша, тебе пора взять под контроль эти свои перепады настроения.

- Какие перепады?! - нахмурился Римус. Грант засмеялся.

- Ты самый непостоянный чел, которого я знаю, хуже, чем девчонка в красный день календаря, когда тебя что-то бесит. И тебе палец в рот не клади, всю руку отгрызёшь. Мне после сломанных рёбер было не так больно, как после некоторых твоих слов.

- Ты никогда не говорил…

- Нет, слушай, я спускал тебе всё с рук, потому что это легче, чем начинать сраться. Да и ты не виноват в этом. Я такой же, разве нет? Мы все такие, институционализированные детишки.

- Институционализированные?!

Это было невероятно огромное слово для Гранта, но ему казалось грубым говорить это прямо. Боже, подумал Римус про себя, когда я стал таким снобом?

- Ага, как я понял, это про нас. Это мне поэт сказал - он пытался впихнуть в меня курс психологии. Сказал, что я боюсь оставаться с одним человеком надолго, ‘потому что меня слишком часто бросали, когда я был маленьким.’ Ясень пень, я бросил его после этого.

- Я уже целую вечность с Сириусом, - возмущённо ответил Римус. - Кроме него у меня никого не было.

- Но у тебя та же проблема, - ухмыльнулся Грант, как будто они просто вели светскую беседу. - Когда ты в последний раз позволял кому-нибудь хорошо обращаться с собой и не говорил гадостей в ответ?

Римус поджал на это губы.

- Я так не делаю, - сказал он, хотя уже знал, что Грант был прав. Скотина.

- Как скажешь, - беззаботно согласился тот. - Как у тебя вообще там дела?

- Я познакомился со своей мамой.

- Чёрт меня дери.

- Ага. Она хорошая.

- Это поэтому ты такой ворчливый?

- Нет. Может быть.

- Я бы понял, если так. Я неделями хожу бешеный, когда вижу свою. Она любит говорить мне, как сильно меня ненавидит, - он всегда звучал, будто улыбался, даже когда говорил такое. Из-за этого слышать такие слова было ещё неприятней.

- Ну. Моя так не говорила, - сказал Римус. - Вообще-то, она сказала, что любит меня.

- Тогда хорошо.

- Да.

- Ты не должен говорить это в ответ, знаешь. Она бросила тебя, чёрствая корова, она не имеет права ожидать от тебя этого.

Римус в шоке опешил от этих слов.

- У неё были свои причины. Да и вообще, не то чтобы я ничего к ней не чувствую. Мне просто сложно это сказать. Наверное, твой друг-психолог сказал бы, что это говорит во мне ‘институционализированная’ часть.

- Наверное, да.

- Но у тебя никогда не было проблем. С, эм… проявлением чувств.

Грант снова засмеялся радостным гоготом.

- Если не считать проблемой то, что я сплю с каждым парнем, который косо на меня посмотрит.

- Я просто хотел сказать, что ты более открытый…

Римус не смог продолжить, его слова утонули в смехе Гранта.

- Прости! - прохрипел тот. - Чёрт, я забыл, какой ты смешной.

- Я думал, я ворчливый.

- Ты непростой человек, Римус, мать его, Люпин. За что я тебя и люблю.

Римус застонал. Грант снова засмеялся.

- Не переживай, не в гейском смысле.

От этого засмеялся уже Римус, и после этого несколько минут между ними был слышен только смех по длинным милям телефонных проводов.

***

Римус возвращался в Хогсмид гораздо более лёгким шагом, чем час назад. Просто поговорить с кем-то вне Хогвартса, кем-то из внешнего мира, не задетого войной, было прекрасным облегчением.

(- Жаль, что в школе нет телефона, - виновато сказал он. - Я бы постоянно тебе звонил.

- Когда будем эксцентричными миллиардерами, - усмехнулся Грант, - мы можем платить кому-нибудь деньги, чтобы те носили за нами телефон, куда бы мы ни пошли. Инженер сказал, что такие телефоны создадут уже к восьмидесятым.

- Я не могу представить, как это возможно, - нахмурился Римус. - А где взять розетку?

- Это ты из нас двоих учишься в школе для мажоров, ты мне скажи.)

Он пообещал остальным встретиться с ними в Трёх Мётлах после звонка, который он планировал уже несколько недель. Сириус ничего не сказал, когда Римус направился в сторону телефонной будки - может, пару недель назад он предложил бы проводить его, но они до сих пор не общались друг с другом нормально. Они не злились друг на друга, но они не были счастливы. Это изматывало, но уступить казалось ещё труднее.

Римус пару минут собирался с мыслями, перед тем как войти в паб. Он покурил, прислонившись к стене под вывеской. Сегодня был ясный весенний день, и это был первый выходной за долгое время, который не был расписан поминутно. Он наблюдал за кипящей жизнью на главной улице, счастливые ученики ходили туда-сюда со своими друзьями с пухлыми пакетами из магазинов и счастливыми улыбками на лицах. Насколько он отличался от них? Был ли он чем-то меньшим?

Не для своих друзей, уверенно подумал он. Не для Сириуса.

Вдруг он поймал знакомый запах на ветру и нашёл взглядом Криса, спешащего по дороге мимо него.

- Эй! Эй, Кристофер! - позвал его Римус.

Тот остановился, увидел, кто кричит, и подошёл к нему - немного неохотно.

- Привет, Римус, - кивнул он, глядя на него какими-то тревожными глазами. С ним не было его привычной сумки с книгами, и его одежда была более аккуратной, чем обычно. И пах он тоже немного по-другому - новое мыло или… не мог же это быть одеколон?!

- Здарова, сто лет тебя не видел, - улыбнулся ему Римус.

- Да, я был так занят… и потом я ещё простыл, помнишь? - Кристофер не встречался с ним взглядом, когда говорил это. Он покраснел; но Кристофер всегда краснел, так что Римус не придал этому особого значения.

- О да, тебе уже лучше?

- Да, спасибо.

- Заходи, остальные внутри…

- О… нет, спасибо, Римус, эм. Я должен кое с кем встретиться…

- О! - Римус оглядел его с ног до головы. Ну, теперь всё было чуть более понятно. - С кем?

- Эм. Ты его не знаешь… прости, но… ты не против, если я пойду? А то опоздаю.

- Конечно! Прости… - немного недовольно ответил Римус. Кристофер никогда раньше не отмахивался от него вот так вот. Он проследил взглядом, как тот поспешно прошёл по улице дальше и скрылся за углом.