- Совсем нет. Просто неогранённый алмаз.

- О, - выдохнул он, чувствуя как нагреваются его щёки. Любому другому он сказал бы ‘заткнуться’ или ‘пойти нахер’, но он никогда и ни за что не скажет грубого слова Мадам Помфри.

- Последние пара лет пролетели так быстро, - вздохнула она. - Я помню, каким ты был крошечным; только глаза и кости. Ты вырос прекрасным молодым человеком.

Он хотел, чтобы она остановилась, как бы приятно это всё ни было; он не знал, что делать с этим.

- И ты заслуживаешь всех успехов, Римус, ты слышишь меня? - продолжила она. - После школы тебе будет нелегко - и я знаю, что ты это знаешь.

Он кивнул.

- Со мной всё будет в порядке.

- Верно, - улыбнулась она, и ее глаза блестели от слёз. - И если тебе когда-нибудь будет нужно что-то, ты знаешь, где найти меня.

- Конечно.

- Знаешь, я знала Дэнни Маккиннона, - сказала она, прочистив горло. Вот и оно, подумал Римус. Но она специально ошарашила его приятными словами, так что теперь ему пришлось лишь сжать зубы и терпеть.

- Да? - беззаботно сказал он, принимаясь за следующий кусок пирога.

- Да, когда он учился здесь. Он появлялся здесь сотню раз, чтобы я его подлатала - он был гриффиндорским загонщиком, как и Марлин. Хотя он был чуть более открытым.

- Ну не знаю, - с сарказмом ответил Римус. - Не скажу, что она скромная девочка-ромашка.

Мадам Помфри ухмыльнулась против воли.

- Да, согласна. Ей присуща эта Маккиннонская настойчивость и острое чувство справедливости.

- Это правда, - вздохнул он. Ему всегда нравилось это в Марлин; ее прямолинейность. - И я знаю, что Вы скажете на это - что всё не так просто, что не бывает лишь чёрного и белого, и что не важно, что люди думают о тебе, потому что лишь то, что ты делаешь, имеет значение…

- Ну… да.

- Я знаю всё это, всё хорошо. Я знал это всё, когда я писал Дэнни, и я даже знал, как отреагирует Марлин. Но в конце концов, это не имеет значения. Единственное, что имеет значение, это то, что я помог ему.

- Я горжусь тобой, Римус.

Это выбило его из колеи. Его горло сжалось, и он практически задохнулся, пытаясь проглотить остаток пирога, и сахар превратился в кислоту по пути в желудок. Он подавился, закашлялся и потянулся за чаем, чтобы запить это всё. Мадам Помфри с улыбкой поднялась на ноги и похлопала его по плечу.

- Я оставлю тебя в покое.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Он стряхнул крошки с одеяла и заправил кровать, хоть и знал, что это было необязательно. Остатки печенья он завернул в пергамент и аккуратно положил в сумку. Они могут понадобиться ему позже.

Римус был практически удивлён своим спокойным состоянием. В нём преобладало чувство завершённости; приближения к неизбежному концу. Кто-нибудь всё равно должен был узнать, говорил он себе. Он был идиотом, когда считал, что они сумеют вечно скрывать что-то настолько значимое. И они прекрасно справились, но это всё было лишь удачей, они слишком часто рисковали. По крайней мере, таким образом это будет решением Римуса; он контролировал всё, насколько это было возможно. Таким образом мародёры останутся в безопасности. Никто не узнает, что они были причастны к этому каждое полнолуние.

Он медленно возвращался в гриффиндорскую башню. Всё его тело затекло от сна целый день, и он был благодарен за возможность размять ноги. Сириус уже какое-то время не поднимал вопрос о его бедре, но Римус видел, как он поджимает губы или хмурится, когда замечает, как Римус хромает или потирает ногу.

- Балабол, - сказал он пароль полной даме, которая даже не подняла на него взгляд, потому что красила ногти.

Он вошёл в общую комнату и моментально почувствовал на себе шесть пар глаз. Приготовившись и нацепив беззаботную улыбку, он подошёл к своим друзьям, которые сидели на своих привычных местах, занимая два дивана и кресло.

- Лунатик! - Сириус перестал валяться на диване, чтобы освободить ему место. - Я как раз собирался спуститься и проверить, проснулся ты или нет.

- Я проснулся, - кратко ответил он, усаживаясь на диван.

- Сириус рассказал нам, что ты сделал, - сказал Питер, как будто не мог сдержаться. Он теребил в руках какую-то шахматную фигуру - он был посреди игры, но Римус не мог понять, с кем Питер играл.

- Хорошо, - кивнул Римус. - Эм… кто-нибудь говорил с Марлин?

- На нас наорали, - вздохнула Мэри, указывая на себя и Лили. - Мне кажется, ей больше обидно, что она узнала об этом последней.

- Мм.

- Она не сказала много. Заперлась в комнате с Жас.

- Ясно.

- Слушай, Лунатик, - наклонился Джеймс с серьёзным взглядом, - мы тут разговаривали, ты помнишь пятый год? Дамблдор не дал Снейпу ничего рассказать. Если дело дойдёт до этого, то он может остановить Марлин.

- Он может, - кивнул Римус, хотя он не был так в этом уверен. Он может больше пригодиться Дамблдору вне стен школы теперь, чем в шестнадцать лет. Особенно учитывая связи, которые Римус успел установить. - Но пока не нужно впутывать его в это, ладно?

- Зачем ты это сделал?! - спросил Питер, до сих пор сжимая шахматную фигуру.

- Чтобы помочь Дэнни, - удивлённо ответил Римус. Он оглядел их всех. - Он был один, никто не помогал ему, Марлин сама мне сказала.

- Но Римус… - сказала Лили, - ты знал, как она отреагирует на это. Ты знал, что она не поймёт.

- Я знал это. Но сделал это для Дэнни, - твёрдо повторил Римус.

Они все пообещали подождать какое-то время и посмотреть, что Марлин решит делать дальше. Лили и Мэри поклялись, что они сделают всё возможное этой ночью в их комнате, что они объяснят и попытаются убедить ее. Римус поблагодарил их, потому что он знал, как сильно они переживают за него.

Они провели тихий вечер. Римус поиграл с Питером в шахматы и проиграл, затем с Сириусом, и у них вышла ничья. Джеймс с Лили поспрашивали друг друга по ингредиентам для зельеварения, пока Мэри усердно перебирала вакансии для работы.

- Одна половина - скучные маггловские секретарские штуки, чтобы угодить маме, и вторая половина - скучные штуки в министерстве магии, чтобы угодить Макгонагалл, - вздохнула она.

В итоге, они все пошли спать, один за другим, и хоть Римус был в сознании лишь три часа за этот день, он всё равно поднимался по ступеням с зевками. Сириус был очень терпелив. Он до сих пор не сказал ни слова, и Римус знал, как тяжело ему это даётся. Поэтому, когда они наконец легли в кровать и остались настолько одни, насколько это было возможно в Хогвартсе, он тихо лёг на спину, уставился на занавески и позволил Сириусу говорить.

- Я не позволю ей этого сделать, - прошептал Сириус ему на ухо и сжал его руку. - Я поговорю с ней, Мэри и Лили поговорят с ней, мы заставим ее понять. Макгонагалл и Мадам Помфри - они помогут тебе, и она послушает их, даже если не станет слушать своих друзей. Или Дамблдора. Джеймс может вышвырнуть ее из команды - что угодно. Мы не потеряем тебя, Лунатик, ты слишком усердно работал, тебя не исключат, только потому что ты пытался помочь этой неблагодарной, высокомерной, нетерпимой…

- Всё будет хорошо, Бродяга, - сказал Римус.

- Вот именно! - кивнул Сириус, его волосы разметались по подушке. - Вот именно, потому что мы остановим ее.

- Нет, я хочу сказать… не важно, что случится; всё будет хорошо. Уеду я через три месяца, или мне придётся уехать завтра - всё равно всё будет хорошо.

- Но ты не сдашь К.О.Т.О.В.!

- Ну, да, я хотел полностью уничтожить тебя по Истории и Чарам…

- И Арифмантике, я у тебя весь год списываю.

- И Арифмантике, - засмеялся Римус. - Но… ну, это не так важно, сдам ли я К.О.Т.О.В. Я всё равно не смогу пройти никакие программы профессиональной подготовки, если не зарегистрируюсь как оборотень - а я не собираюсь этого делать, никогда. Я не уверен, что я вообще хочу работать в подобной сфере. Чего я действительно хочу, так это начать менять что-то. Поэтому я изначально написал Дэнни.

- …хочешь сказать, что ты хочешь, чтобы тебя исключили?!