Каждый раз всё было по-разному. Иногда они были уверенными и дерзкими, иногда они были смущёнными, и им требовалось, чтобы второй брал инициативу на себя. Иногда они даже не пытались кончить и просто целовались - или, по крайней мере, целовались по-Сириус-овски, а это было жёстко, яростно и неблагодарно. Днями и днями губы Римуса казались обожжёнными, опалёнными.
Когда всё заканчивалось, они не говорили об этом, а просто - если время позволяло - садились на расстоянии друг от друга и молча делили сигарету, пока не были готовы медленно влиться в их привычную шутливую манеру общения. В эти моменты Римусу казалось, что Сириус бы предпочёл оказаться с кем-то другим. С девушкой или - ещё хуже - с Джеймсом.
Я не тот, кого он хочет, с жалостью говорил себе Римус, я лишь тот, кого он может получить. Худшей частью было то, что этого было достаточно для него. Если Сириус всегда будет приходить к нему только в темноте и тишине, то так тому и быть. Это было лучше, чем ничего. Что такой, как я, может получить от такого, как он?
Естественно, ему приходилось делиться. Было ли дело в желании Сириуса скрыть то, что происходило, или же он просто не был способен хранить верность одному человеку, но после Авни были другие. Просто парад красивых, ярких, весёлых девушек; Флоренс, и Дейзи, и Тесса, и Юнис. Римус сомневался, что хоть одна из этих интрижек была серьёзной, и он никак не упрекал Сириуса в его развлечениях, по крайней мере, в начале. Я не просил у него ничего большего, говорил он себе.
И Римусу даже нравилось, что это было секретом. Он никогда не любил внимание, и он считал, что даже если то, что происходило между ними с Сириусом, никак не отличалось от того, что происходило между Сириусом и всеми этими девушками, Римус бы всё равно предпочёл, чтобы Джеймс и Питер оставались в неведении. Может, когда-нибудь он сможет всё-таки рассказать им о Гранте - но не о Сириусе. Это было слишком сложно.
Ему нравилось знать, что они с Сириусом могут находиться в полной комнате людей, и никто даже не будет догадываться о том, чем они занимались всего лишь прошлой ночью или даже двумя часами ранее. Ему нравилось, что ему сходило это с рук. Ему нравилось видеть Сириуса с девушкой и думать - плевать, будущий он принадлежит мне.
В конце концов, он имел право быть счастливым. Он имел право иметь хоть что-то своё - особенно учитывая, что в других сферах жизни Римуса двери только и делали, что закрывались, и у него всё отбирали.
В полнолуние декабря, которое в этом году выпало на начало месяца, произошло ещё одно нападение оборотней. Свидетели описывали несколько существ - оборотни работали стаей. Министерство было переведено в состояние повышенной готовности, и об этом говорила вся школа. Мародёры не упоминали это рядом с Римусом - даже Сириус. Он понимал их; он бы откусил голову любому, кто попытался бы ему посочувствовать или пытаться быть понимающим.
Но всё же ему до сих пор приходилось мириться со всеми остальными; со всеми остальными учениками в школе, которые начали носить украшения из серебра и обсуждать лучшие способы отбиться от нападения оборотней.
- Их всех нужно загнать в угол! - однажды вечером услышал Римус одного пятигодку, который убеждал всех, кто соглашался слушать. - Держать их под замком, подальше от нормальных людей!
- Почему их не метят? - прошептала Авни на следующий день, когда она, Сириус, Римус, Питер и Лили наблюдали за тренировкой команды Гриффиндора по квиддичу. - Я хочу сказать, у них же уже есть реестр, и они могут отследить несовершеннолетних волшебников - почему они не берут след на опасных зверей?! Это нелогично.
- Они не звери, - шикнула Лили сквозь сжатые зубы. - Они люди.
Римус не отводил глаз от поля. Сириус тоже.
- Скажи это семье Мандейс! - ответила Авни, поправляя юбку и бросая на Лили снисходительный взгляд. - Скажи это той последней бедной семье, - она прижалась поближе к Сириусу и обняла его за руку.
- Сириус, дорогой, я замёрзла…
- Тогда иди, - фыркнул он и стряхнул ее руку, не сводя глаз с Джеймса, который кричал что-то своему защитнику.
- Прошу прощения? - нахмурилась Авни.
- Ты меня слышала, - равнодушно бросил Сириус. - Вали.
После этого они больше не видели Авни.
Но это не остановило другие разговоры. Римусу пришлось рано распустить свою учебную группу, потому что они все хотели узнать, мог ли он посоветовать какие-нибудь хорошие книги о ‘полуродках’ и защите от тёмных существ. В конце концов, ему пришлось сказать им обратиться к учителю ЗоТИ, и если им не нужна была помощь с настоящей учёбой, то тогда им лучше оставить его в покое.
Тем вечером Лили нашла Римуса в общей комнате, когда он допоздна пытался нагнать всё то, что пропустил, пока лежал в больничном крыле после полнолуния. Он был совершенно без сил, и у него ныло всё тело, и он чувствовал себя крайне сварливым, но она всё равно подошла и села рядом с ним, положив голову ему на плечо и обняв его одной рукой. От неё приятно пахло, и она легонько сжала его плечи, тихо выдыхая рядом с его ключицей. Она ничего не сказала, но Римус всегда будет ей за это благодарен.
В середине декабря ситуация ухудшилась. Римус получил два письма.
Дорогой Римус,
Надеюсь, твой шестой год проходит успешно. Я ненавижу приносить плохие вести, но как ты уже наверняка знаешь, в прошлое полнолуние произошло ещё одно нападение.
(Римус закатил на это глаза. Почему взрослые всегда думают, что подростки не читают новости? Особенно когда война в самом разгаре и непосредственно их касается?!)
Я не сомневаюсь, что Профессор Макгонагалл скоро с тобой поговорит, но я подумал, что лучше тоже с тобой свяжусь. Я говорил с Аластором Грюмом, и он обеспокоен твоей безопасностью. Он сказал мне, что ты приезжаешь к Поттерам на каждое рождество. Поттеры замечательные люди, и я знаю, что Джеймс твой близкий друг, но, Римус, на них нельзя полагаться в вопросе твоей защиты. Они сделают всё, что могут - в этом я никак не сомневаюсь - но у меня есть чувство, что если Сивый попытается тебя найти, то единственное место, где он не сможет тебя достать - это Хогвартс.
Конечно, я не говорю тебе, что делать. Но я умоляю тебя подумать о своей собственной безопасности и безопасности окружающих тебя людей.
С наилучшими пожеланиями,
Л. Ферокс.
Ну, Ферокс прямым текстом говорил ему, что делать, пусть даже он просто передавал указания Грюма. У Римуса упало сердце, когда он дочитал письмо, но потом всё стало ещё хуже:
Мистер Люпин,
Доводим до Вашего сведения, что после Вашего семнадцатого дня рождения в следующем году, Вы официально будете считаться совершеннолетним по законам Вашего общества.
Хоть по законам Соединённого Королевства Вы всё ещё будете считаться ребёнком, мы были проинформированы, что ваши особые обстоятельства превалируют над законом.
Таким образом, с 10 марта 1977 года Вы больше не будете находиться под опекой учебно-воспитательного учреждения Святого Эдмунда для мальчиков. Все личные вещи и финансовые средства, вверенные учреждению под Ваше имя, будут возвращены Вам не позднее тридцати рабочих дней после указанной даты. В Вашем возвращении на территорию учреждения не будет необходимости.
Мы желаем Вам успехов в Ваших будущих начинаниях.
С уважением,
Миссис Дж. Оруэлл.
Блять. Римус прочитал это письмо только один раз и затем закинул его на самое дно своего чемодана. Он сейчас не мог об этом думать.
Он рассказал мародёрам о первом письме - опуская упоминание о Сивом, конечно. Ему пришлось рассказать; иначе он бы не смог объяснить им, почему он не поедет с ними в Лондон на рождество. Больше времени на домашнюю работу, говорил он себе. Может, он не единственный останется в школе; может, семигодки, которым нужно сдавать К.О.Т.О.В, тоже решат остаться и воспользоваться пустой общей комнатой. Возможно, он сможет насладиться вполне приятным рождеством в библиотеке, если захочет. К тому же, от рождественского ужина в Хогвартсе просто нельзя было воротить нос.
