— Что-то смешное, Драко?

Драко улыбнулся, запрокинув голову, и посмотрел на отца сверху вниз. Он знал, что он, должно быть, выглядел сумасшедшим с кровью на зубах.

— Рон Уизли должен мне пять галеонов, — невнятно пробормотал он, пытаясь сдержать безумное хихиканье. Люциус впился в него взглядом, крепче сжимая палочку.

— Твое высокомерие поражает, сынок, — сказал Люциус. — Ты слаб, бессилен, беззащитен. Ты полностью в моей власти, и тем не менее ты не проявляешь уважения к старшим.

— Нет, Люциус, — прошептал Драко, закрывая глаза и все еще слабо улыбаясь самому себе. Прядь его грязных волос упала ему на лицо. — Сейчас в счет идет мое милосердие, не твое.

Его легкие внезапно сжались, выбивая полностью дух из его тела. Он отчаянно пытался вдохнуть, но его тело опять ему не принадлежало. Люциус держал его так, заставляя задыхаться, свирепо глядя на него, пока он не увидел темные пятна на краю поля зрения и не почувствовал, как его тело начало обмякать.

Люциус отпустил его, и Драко заглотнул воздух, как умирающий, в ушах у него звенело.

— Как Темный Лорд так долго избегал смерти? — нетерпеливо спросил Люциус.

— Крестражи, — невольно ответил Драко и вздрогнул, когда глаза Люциуса расширились. Это был последний человек, которому следовало знать о таких вещах.

— Я задавался вопросом… но я не мог знать наверняка… — пробормотал Люциус про себя, прежде чем повернуться к Драко, его глаза загорелись. — Значит, Темный Лорд все еще жив, не так ли?

— Нет.

— Ты хочешь сказать, его крестражи были уничтожены?

— Да. — Драко нахмурился из-за слова, подобранного отцом. Он не хотел говорить ничего из этого.

— Сколько?

— Семь. — Люциус отшатнулся от этого ответа, его глаза расширились от шока. Драко отчаянно хотел вырваться из оков собственного тела, скрыться в своем разуме и дождаться, пока все это закончится, но ему нужно было оставаться в курсе того, что Люциус хочет от него, и от маленького мальчика в камере.

— Его душа была разделена на восемь частей… необычайно… — снова бормотал про себя Люциус. Драко внимательно изучал его лицо — он выглядел намного старше, чем в последний раз, когда он его видел, его лицо было более морщинистым, а линия волос редела. Драко догадывался, что Азкабан и время сделает это с человеком — жаль, что с возрастом он не стал мудрее.

— Почему Волшебный мир падает к ногам Гарри Поттера? — спросил Люциус, быстро двигаясь дальше. Вероятно, он уже наверняка знал, как сделать крестраж.

— Потому что он хороший, — ответил Драко. — Потому что он спас нас всех, когда никто другой не мог. — Он снова ненадолго закрыл глаза, наслаждаясь легким теплом в груди при мысли о Гарри. Интересно, что он делает прямо сейчас?

Губа Люциуса скривилась еще больше. Драко знал, что, если бы он не был так одержим сохранением своего чистокровного самообладания в данный момент, Люциус закатил бы глаза.

— В чем его самая большая сила?

— Его сердце.

— В чем его самая большая слабость?

— Его сердце, — повторил Драко, немного ненавидя себя.

— В этом нет никакого смысла, Драко, — прорычал Люциус. Драко только приподнял брови, ничего не говоря, пойманный в ловушку собственного тела.

Люциус наконец опустил палочку, и Драко прижался к твердому металлическому стулу, все еще крепко сковывающему его цепями. Люциус встал и начал шагать по комнате, снова бормоча себе под нос, видимо, напряженно размышляя.

Драко сжал пальцы на подлокотниках кресла, на мгновение вновь осознав тот небольшой контроль, что он имел над своим телом. Он пошевелил ногами об пол и внезапно вспомнил, что ему еще предстоит найти пару тапочек с Ворчуном для маленькой Роуз. Он быстро переместил это на первое место в своем списке приоритетов сразу после того, как каким-то образом выведет себя и Борана отсюда и запрёт своего отца на всю жизнь — или убьет его, в зависимости от того, что произойдет раньше. Убей своего отца, затем доставь Борана в безопасное место, затем достань тапочки для Роуз…

— Мои источники говорят мне, что Поттер стал политиком только в последние несколько лет, что значительно усложнило жизнь чистокровным, — усмехнулся Люциус, вернув Драко в настоящее. Он снова направил палочку, и тело Драко напряглось, когда Люциус снова взял его под контроль. — Скажи мне почему.

— Министр манипулировал им, — снова вздрогнул Драко, когда правда вылетела из его уст. Люциус придвинулся ближе, глаза его нетерпеливо заблестели.

— Как?

— Требуя услугу взамен.

— Настоящим политиком стал Шеклболт, — пробормотал Люциус, почти впечатленный. Драко хотел проклясть его и Кингсли. — Расскажи мне об этой услуге, Драко.

Драко попытался зажать рот, пытался сопротивляться, но это было невозможно.

— Гарри позволяет министру использовать свое политическое влияние в обмен на то, чтобы уберечь меня от министерства.

Шок Люциуса был настолько сильным, что его палочка опустилась сама собой. Тело Драко снова прижалось к стулу, он чувствовал себя побежденным.

— Как интригующе, — выдохнул Люциус, снова садясь на табурет перед Драко и глядя на него, как на хранилище, полное золота. Это был тот же взгляд, который был, когда Гарри был схвачен и доставлен в мэнор, когда он уговаривал Драко опознать его. Это был взгляд, который сообщил Драко, что тот собирается получить все, что захочет.

******

Авроры, Паркинсон, Тимси и Министр собрались в коридоре Девятого Уровня у зловещей черной двери в Отдел Тайн. Кингсли приказал провести эвакуацию во всем Министерстве, и они усилили и расширили антиаппарационный барьер на Девятом Уровне, эффективно заманивая в ловушку всех, кто находился внутри.

— Кингсли, я знаю, что ты много раз накладывал заклинание Фиделиуса для Ордена, так что тебе придется рассказать Гарри, как это делается, — Рон взял командование на себя, он был создан для этого. — Гарри, я делаю тебя заклинателем, потому что нам понадобится как можно больше силы, поэтому не сдерживайся.

Гарри кивнул, вспомнив, как Драко наклонил голову на плечи, наслаждаясь ощущением магии Гарри. Он закрыл глаза, чувствуя, как дрожь пробегает по его спине. Опьяняющая. Наэлектризованная.

Кингсли подошел к Гарри, а Рон двинулся дальше, чтобы отдать приказы остальной команде. Его лицо было напряженным, когда он подошел.

— Прости, Гарри, — пробормотал Кингсли своим низким голосом, достаточно громким, чтобы Гарри мог его услышать. Его брови нахмурились, а темные глаза были серьезными, когда встретились с Гарри. Гарри старался не хмуриться. — Ты был прав. Я слишком увлекся политикой и чуть не потерял аврора и воина, которым был раньше. Я подвел тебя в том единственном, о чем ты когда-либо меня просил.

— Да, — сухо ответил Гарри, скрестив руки на груди. Кингсли смутился, но продолжил.

— Драко пытался сказать мне, что в этом замешаны Невыразимцы, но я ему не поверил, — тихо сказал он. — Он попросил меня проверить, как там Люциус, так как Нарцисса не получала от него известий несколько месяцев, и я просто написал начальнику и принял ответ, который получил из Азкабана. Я и его подвел тоже.

Гарри старался не выражать на лице и сдержать закипающую ярость, которая снова накапливалась. Он мог бы обвинить министра, но Гарри тоже не ожидал этого, несмотря на теории Драко. Он был так же виноват.

— Я исправлю это, Гарри, — твердо сказал Кингсли, стиснув челюсть. — Я верну себе Министерство и не остановлюсь, пока Драко не будет в безопасности, Люциус будет навсегда заперт в тюрьме, и все Невыразимцы не будут распознаны.

— Я поверю в это, когда увижу это своими глазами, Кингсли, — пробормотал Гарри, стараясь не смотреть в глаза.

Кингсли только кивнул.

— Справедливо, — сказал он, задерживая зрительный контакт на Гарри еще на мгновение, пытаясь передать всю глубину его убеждений, прежде чем вернуться к делу, описывая детали заклинания Фиделиуса и демонстрируя сложные движения палочки.

— Хорошо, Кингсли, Гарри, скажите, как будете готовы, — сказал Рон, отступая на несколько футов от двери. Гарри поставил одну ногу чуть впереди другой, немного согнув ноги в коленях, стабилизируя свое тело. Он поднял палочку к двери и дождался кивка министра, прежде чем начать сложные движения палочки, проталкивая свою магию через палочку из своего магического ядра.