— Тебе придется запереть меня, Уизли, если ты хочешь, чтобы я осталась, и надеяться на то, что у меня нет своих методов побега, я же сказала тебе, что не позволю никому из вас исчезнуть из поля зрения, раз уж вы причина, по которой Драко в опасности, в первую очередь…

— Она со мной, — прервал ее Гарри, прежде чем она успела начать еще одну напыщенную речь. Рон закатил глаза.

— Тогда она под твоей ответственностью, Гарри, и если она замедлит нас или каким-либо образом из-за нее что-то пойдет не так, я буду винить тебя, — коротко сказал Рон своим лучшим голосом Главного Аврора. Гарри хотел бы сказать, что он недоволен ситуацией, но он знал, почему Гарри позволил ей присоединиться, несмотря ни на что.

— А как насчет чар Фиделиуса? — Аврор Стэнли робко крикнула из-за угла. Рон нахмурился и повернулся к ней лицом.

— А что насчет него?

— Ну, если мы наложим на Отдел Тайн Фиделиус и сделаем одного из нас Хранителем Тайны, никто другой не сможет войти, если Хранитель Тайны лично не сообщит его местонахождение, — объяснила она. Рон задумчиво промычал.

— Хорошая идея, — пробормотал он, — но как насчет всех, кто уже там?

— Они не смогут зайти внутрь после того, как выйдут, — вмешался Кингсли. — Что, в конце концов, им придется сделать. Если они узнают, что мы накладываем Фиделиус на Отдел, они продержатся там как можно дольше — по сути, мы их поймаем в ловушку, а остальных изгоним. Единственное, что я знаю о Невыразимцах, это то, что они, прежде всего, привержены своим исследованиям. Они не бросят их так просто.

— Так что мы выкуриваем их и уничтожаем, когда они попытаются вернуться за своим драгоценными исследованиями, — добавил аврор Джеффрис, медленно кивая.

— Великолепно, — сказал Рон, — тогда я буду Хранителем Тайны.

— Нет, — перебил Кингсли. — Я буду.

Рон и Гарри подняли брови, глядя на него.

—Невыразимцы обязательно придут за Хранителем Тайны, Кингсли, — сказал Гарри. — Особенно после того, как они свалят оттуда и сбегут. У тебя на спине будет мишень до конца твоих дней.

— У меня и так их много, — с каменным лицом ответил Кингсли. — Пусть приходят. Если мы свергаем целый Отдел, пусть бремя этого лежит на мне. — Он остановился на мгновение, пристально глядя Гарри в глаза. — Я не зря взялся за эту работу. Я возьму на себя ответственность за все министерство.

Гарри поджал губы, не желая верить ни единому слову, но ничего не стал говорить.

******

Драко сидел, прислонившись к каменной стене камеры. Он не знал, как долго он здесь — ему даже не нужно было есть, пить или пользоваться туалетом. Должно быть, на камере были чары, предотвращающие немедленную потребность в такого рода роскоши.

Он сел рядом с Бораном, готовый защитить его в случае необходимости, стараясь не думать о том, как Люциус может настроить его против ребенка по первой прихоти. Чтобы подумать о чем-нибудь еще, он обратил свое внимание на другую проблему, когда крикнул в сторону отца через комнату.

— Как ты попал в мой дом?

Люциус удовлетворенно поднял глаза.

— Я рад, что ты спросил, — сказал он, как будто он ждал, чтобы похвастаться своим умом целую вечность. — Я признаю, что защита в твоем… жилище впечатляет. Я попытался использовать камин, как только наконец услышал, как ты называешь пункт назначения в Министерстве, но он снова выкинул меня. Поэтому я обратился к единственному человеку, которому, как я знал, ты не запретишь доступ.

Вены Драко медленно наполнялись холодным огнем, болезненной смесью негодования и страха.

— Мама, — пробормотал он, сжав кулаки и дрожа. — Что ты с ней сделал?

— Нарцисса совершенно здорова, — ответил Люциус, снисходительно глядя на своего сына. — Последствия проклятия Империус длятся недолго.

Драко плотно закрыл глаза, чтобы не взорваться — он все еще не хотел пугать Борана, которого он чувствовал, сидящим рядом с ним, обнимающим колени и сжавшегося в комочек настолько, насколько мог.

Драко не знал, что происходило за пределами этой комнаты, но знал, что что-то точно происходит. Он знал, что его узы были сняты, над чем его отец только усмехнулся — с узами или без них Люциус все еще полностью контролировал его. Но узы могли быть разорваны только в присутствии Кингсли, а Кингсли сделал бы это только под серьезным влиянием — неужели Гарри наконец понял, как им манипулировали, и столкнулся с министром лицом к лицу?

Он знал, что его мать никогда бы не дала адрес его дома, хотя она, должно быть, не могла скрыть своего счастья после возвращения мужа — каким бы чудовищем он ни был, она любила его. Люциус, наложивший на нее Империо, непоправимо разбил ее сердце, особенно если он использовал это в целях причинить вред ее сыну. Сердце Драко болело за нее — она, должно быть, сейчас в полном беспорядке.

Он нахмурился, тяжело размышляя. Нарцисса направилась бы прямо к Драко, как только смогла. Может, она позвала Тимси, но Драко не знал, что Тимси сможет сделать… пошел бы он тогда к Панси, пытаясь найти его? Панси точно знает, к кому обращаться, проницательная ведьма…

Глаза Драко резко открылись, когда он вспомнил бессмысленное послание, которое собирался отправить. Кто-нибудь нашел его там, где он уронил его на пол? Он оставил окно открытым…

— Пойдем, Драко, — почти весело позвал Люциус, стоя за решеткой с палочкой наготове. Драко не успел среагировать, как его тело снова двинулось без его ведома, подошло к решетке без его согласия, каждый мускул напрягся и сжался в бесплодной борьбе с подчинением.

Люциус коснулся прутьев рукой, и они закачались, расширившись ровно настолько, насколько хватило, чтобы пропустить Драко.

Он подвел Драко к большому металлическому стулу с цепями, свисающими со спины и рук. Он выглядел в точности как стул на полу в зале заседаний № 10, и он закрыл глаза от этого образа, упираясь в цепи, сковавшие его в тот момент, когда он сел. В этом не было необходимости, потому что палочка Люциуса решительно была направлена ​​в голову Драко. Люциус дергал за ниточки, и Драко был бессилен сделать что-либо, кроме как соглашаться.

— Давай начнем с чего-нибудь легкого, — пробормотал Люциус, садясь на табурет перед ним. — Расскажи мне, как Гарри Поттер пережил два Смертельных проклятия.

— Защита любви его матери, — голос Драко вырвался изо рта, он казался чуждым и монотонным, но он все равно ухмыльнулся. Люциус нахмурился.

— Как он на самом деле выжил, Драко?

— Любовь Лили, ее защита в его крови, — ответил Драко, и он смог сдержать это на мгновение, — я говорил тебе, Люциус. Ты никогда не поймешь.

Губа Люциуса насмешливо скривилась.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать, — прорычал он. — Я изучал Любовь несколько месяцев, Драко. Думаю, я знаю о ней больше, чем ты.

Драко хотелось рассмеяться. Спорить с ним было бесполезно. Даже если Комната Любви не всегда закрыта для всех, хотя Драко знал, что была, — Люциус мог изучить все, что Отдел Тайн знает о Любви, и он все равно никогда этого не узнает или не поймет.

— Расскажи мне все, что Гарри Поттер знает о Темном Лорде.

— Темный лорд, Волдеморт, Том Марволо Риддл, был волшебником-полукровкой, который вырос в приюте в магловском Лондоне… — механический голос Драко был прерван резким ударом тыльной стороны руки Люциуса по его щеке. Резкая жгучая боль и медный привкус во рту пронзили его. Сама атака его удивила меньше, чем ее магловский стиль, но он предположил, что палочка Люциуса была задействована в другом.

— Темный Лорд не был полукровкой, — прорычал Люциус, и Драко снова ухмыльнулся, чувствуя вкус крови на зубах.

— Он даже привел тебя на могилу своего отца-магла, а ты все равно лежал у его ног, — пробормотал Драко, чувствуя себя более уверенным в себе, даже не имея полного контроля над своими способностями. Ноздри Люциуса раздувались от гнева, но он, вероятно, не хотел снова так импульсивно атаковать Драко, по-магловски.

Люциус явно попытался успокоиться, сел прямо и глубоко вздохнул. Он поднес свободную руку к затылку, взял длинный белый хвост в руку и перекинул его через плечо, приглаживая прямо на груди. Драко рассмеялся, и глаза Люциуса резко распахнулись.