По руке Гарри пробегает захватывающее ощущение, покалывающее тепло, кажется, струится из его разума по венам и сухожилиям, соединяя его с палочкой. Старый гоблин берет палочку Гермионы/Беллатрисы, внимательно ее рассматривает и говорит: «Ага, у вас новая волшебная палочка, мадам Лестрейндж!»

Драко вышел и опустил палочку. Он закрыл глаза и позволил своим барьерам окклюменции упасть, чувствуя себя опасно близким к краху. Его все еще трясло от адреналина, на лбу выступал холодный пот. Его руки двигались к воротнику, левому предплечью, волосам снова и снова, пока он концентрировался на дыхании, входящем и выходящем из его тела, преодолевая поток эмоций: страх, тревогу, горе, вину, трепет, даже немного радости. Его поймали, как маленькую лодку в бурном море, и ему не оставалось ничего другого, как ждать, пока все это пройдет, и надеяться на лучшее.

Когда Драко открыл глаза, Гарри снова с тревогой наблюдал за ним. Драко одарил его легкой успокаивающей улыбкой.

— Порядок?

Уголок губ Гарри дернулся, и он коротко кивнул. Драко приготовился приступить к анализу, но Гарри первым схватил свой блокнот, взглянув на Драко, прежде чем написать.

Почему ты им не сказал?

Драко глубоко вздохнул, точно зная, о чем идет речь в туманном вопросе. Полная честность, он обещал.

— Потому что я не хотел, чтобы ты умер, — ответил он. — Если бы я опознал тебя, они бы немедленно вызвали его, и он убил бы тебя тут же. Я бы не стал этого делать.

Гарри пристально смотрел на него, на его лице было что-то, чего Драко не мог прочитать. Драко ждал новых вопросов, но они не пришли, поэтому он решил двигаться дальше.

— Это было твоим первым — успешным — Непростительным? — спросил он. Гарри снова кивнул, не отрывая глаз от лица Драко.

— Наверное, ты впервые причинил вред тому, кто технически был невиновным прохожим, верно? Должно быть, ты был абсолютно сбит с толку… — Драко замолчал, продолжая думать, когда Гарри еще раз ободряюще кивнул ему.

— … и ты полностью перевернул свое конкретное представление о добре и зле, — пробормотал он. — Тебе нужно было попасть в это хранилище, чтобы победить Волдеморта. В то время мораль была роскошью, которую ты не мог себе позволить. Так, ты использовал Непростительное на невинных и ограбил банк, и, если слухи верны, ты также украл и дракона. Правильное и неправильное перестало иметь значение в вопросах выживания.

Гарри смотрел на него многозначительно, снова с гордостью и чем-то вроде понимания. Драко чувствовал, что Гарри видит его насквозь. Вздрогнув, Драко понял, что он также только что описал свои собственные переживания на шестом и седьмом курсе — правильное и неправильное стало неуместным в вопросах выживания. Не об этом ли думал Гарри? Понимал ли его Гарри на сей раз?

Драко вглядывался в лицо Гарри, но он не двинулся с места, чтобы начать общаться — он просто сидел и смотрел на Драко понимающими зелеными глазами. Драко направил палочку на доску, поставил новую точку «Первое непростительное» и двинулся дальше.

— Откуда появился Патронус? — спросил Драко. Гарри посмотрел на него еще мгновение, прежде чем взять свой блокнот, чтобы написать.

Снейп

Драко приподнял брови.

— Патронусом Северуса была лань? — Гарри наклонил голову, чтобы написать еще.

Как и моей матери

Драко глубоко вздохнул. Это не имело абсолютно никакого смысла.

— Мерлин, Гарри, я очень хочу, чтобы ты мог разговаривать, — выдохнул он. — Я так о многом хочу с тобой поговорить, так много хочу знать о тебе, и мне не нравится изучать это так, когда ты это не контролируешь, не влияешь на то, что я вижу. Когда ты не можешь об этом говорить. — Драко сжал губы, чтобы не сказать еще чего-нибудь. Гарри только криво взглянул на него и пожал плечами.

Драко похлопал по подлокотникам своего кресла и встал, положив конец странному моменту признания.

Гарри еще некоторое время оставался на своем месте. Его растрепанные темные волосы мягко спадали на лоб, и Драко слабо видел кончик его шрама в виде молнии в том месте, где он прорезал правую бровь. Свет от огня плясал над легкой щетиной, опоясывающую его челюсть, подчеркивая его скулу. Он сидел так уверенно, занимая место в кресле с изогнутой спинкой — его одетые в джинсовую ткань ноги слегка расставлены, сильные руки лежали на подлокотниках, как будто он принадлежал им. Он внезапно взглянул на Драко сквозь очки, слишком ярко-зеленые глаза пронзили Драко из-под густых темных ресниц, и Драко резко вдохнул, чувствуя, как по его спине пробегает волна тепла.

Он быстро отвернулся, подняв одну руку, чтобы прикрыть живот, где он почувствовал укол дискомфорта, предупреждения.

— Тогда пошли, пора обедать, — сказал Драко более хриплым, чем ему хотелось бы, голосом, направляясь к двери, не беспокоясь о том, пойдет ли Гарри за ним.

***

Гарри захотел снова навестить животных, поэтому они и пошли. К счастью, солнце светило, так что никому из них не понадобилась верхняя одежда. Драко даже закатал рукава рубашки, позволяя солнцу середины апреля согревать его кожу и наполнять его удовлетворением.

По следу было легче идти: солнечный свет пробивался сквозь листву. Черная футболка и темные волосы Гарри выделялись среди яркого леса, словно гармония — что-то не совсем то же самое, что должно было сливаться, но в то же время как бы дополняло картину, создавая что-то еще более прекрасное. Земля вокруг них становилась зеленее с каждым днем, и Драко не мог не сравнить цвета с теми, что были в глазах Гарри, отмечая сходство, подчеркнутое разнообразием флоры. Он всем своим существом надеялся, что если он и был таким жалким внутренне, то, по крайней мере, не показывал этого внешне.

Гарри посмотрел на него, когда они подошли к месту встречи, весело ухмыльнувшись, и поджал губы, чтобы насвистеть «Разрушитель проклятий» Селестины Уорбек. Драко фыркнул и недоверчиво покачал головой.

— Так это, по-видимому, единственный звук, который ты можешь издать изо рта, — тихо усмехнулся он. — Что скажут газеты? Избранный выбирает новое призвание: профессиональная пантомима со свистом*…

Гарри беззвучно рассмеялся над ним, и легкие Драко сжались, когда он увидел, как он выглядит таким счастливым, таким беззаботным из-за Драко.

Гера, казалось, была счастлива снова увидеть странного компаньона Драко, и с радостью приняла морковь и ласку Гарри. Когда Бубо спрыгнул со своего насеста и мягко приземлился на голую руку Драко, Драко увидел ситуацию с новой точки зрения — Гарри любил лань и сову, хотя они напоминали ему тех, кого он потерял. Это определенно объясняло противоречивые выражения лица Гарри во время их последнего визита: радостную улыбку и печальные глаза, которые Драко мог снова видеть сейчас, когда Гарри взял у Драко мешочек с угощениями для сов и протянул его филину.

Когда они вернулись в дом, выдержав еще одно из осторожных, но агрессивных чар Тимси для чистки рук, Драко решил предложить то, о чем, как он знал, Гарри не попросит.

— Пару недель назад я собрал для тебя некоторые воспоминания, — осторожно начал Драко, — о Добби, когда я был молод. Мы можем их посмотреть, если хочешь.

Улыбка Гарри была застенчивой, но он выглядел нетерпеливым и любопытным. Он нерешительно кивнул — как будто проявление слишком большого волнения заставило бы Драко отказаться от своего предложения. Драко ухмыльнулся ему. Восхитительно.

Затем Драко отвернулся и направился обратно в кабинет, снова ругая себя за свои своенравные мысли.

Драко открыл секретный шкаф и вытащил Омут, направив его туда, где стоял Гарри, в середину комнаты. Он взял с тонкой полки пузырек с надписью Добби и вернулся к Гарри.

— Здесь два воспоминания, — сказал он, поднимая пузырек. — Мои любимые. — Драко откупорил флакон и осторожно вылил его содержимое в кружащийся магический жидкий вихрь внутри Омута памяти. Он взглянул на Гарри в поисках подтверждения, и они оба наклонились, чтобы опустить лица в чашу.

Они приземлились в детской спальне Драко. Стены были увешаны принадлежностями для квиддича и метлами, а полки были забиты книгами и игрушечными драконами. Мебель была богато украшена, шторы вокруг его кровати были темно-зеленого цвета Слизерина. Гарри ухмыльнулся при виде этого.