— А, — кивнул Драко, наконец осознав. — Верно. Да, я проделал то же самое с камином из поместья — пока моя мать называет пункт назначения, она может пройти, без проблем. Конечно, кроме случаев, когда присутствует пациент, — сказал он, глядя на Гарри, который только продолжал ему улыбаться. Драко подумал, было ли это для Гарри таким же сюрреалистичным, как для него самого, видеть здесь Малфоя с Гарри и его друзьями.

— В любом случае, вы сказали, что хотели бы узнать больше о проклятии, прежде чем просмотреть все это снова, верно? — предложил Драко. — Я не знаю, что вам рассказал Гарри, но могу сказать то, что мы уже узнали.

Улыбка Гарри сникла, и его лицо стало настороженным. Драко многозначительно посмотрел на него.

— Не о самих хлебных крошках, Гарри, — пробормотал он. Рон и Гермиона пристально наблюдали за взаимодействием, широко раскрытые глаза метались между Гарри и Драко, вероятно, шокированные тем, что существовали части исцеления Гарри, о которых он не хотел им говорить — и еще было странно слышать, как Драко произносит имя Гарри, успокаивая его, своим низким, тихим голосом.

Гарри все еще сомневался, но все равно кивнул, и Драко понял, что Гарри доверял ему достаточно, чтобы позволить ему взять на себя инициативу, хотя у него не было особого выбора. Драко снова повернулся к паре.

— Гарри был не совсем проклят, ему как бы… приказали. Я предполагаю, что той ночью ему подлили зелье, что облегчило манипулирование его подсознанием. Это также явно возымело физический эффект, значительно снизив его реакции, заставив его тело чувствовать себя отягощенным и вялым — он едва мог двигаться.

Глаза Рона расширились при этом. Гермиона внимательно наблюдала за Гарри. Драко понял, что Гарри, вероятно, не объяснил, что он чувствовал той ночью — Драко знал только потому, что был вынужден испытать это. Но Гарри все равно не говорил о том, что чувствовал физически или как-то еще. Он, вероятно, никогда не говорил своим друзьям, каково это, например, находиться под властью Волдеморта, или каково это — быть пронзенным клыком василиска, или каково это — быть запертым в шкафу и голодать.

— Нападавшему оставалось только волшебным образом приказать разуму Гарри скрыть свой голос до тех пор, пока он не стал по-настоящему известен тем, кто он есть на самом деле, а не кем он является для Волшебного мира. «Говорите только для себя», я считаю, вот к чему он призывал. Подсознание Гарри подчинилось и создало цепочку из хлебных крошек, которые, как он решил — бессознательно, — были его самыми формирующими воспоминаниями, те, которые сформировали Гарри на самом деле. Мы уже прошли половину пути.

Челюсти Рона и Гермионы отвисли, явно ошеломленные. Первым заговорил Рон.

— Значит… проклятие — приказ — эээ, проблема, может быть решена только Легилименцией, с помощью которой можно увидеть правильные воспоминания и идти по следу? — спросил Рон, и Драко понял, что в своем уме он был на несколько шагов впереди. Драко взглянул на Гарри, который все еще выглядел настороженным, сидевшего на большом пуфе на полу рядом с креслом Драко. Его голова находилась всего в нескольких дюймах от руки Драко, которой не терпелось потянуться и коснуться взъерошенных волос, просто чтобы посмотреть, такие ли они мягкие, как выглядят. Он сжал кулак на подлокотнике.

— Да, весьма вероятно, что это была цель нападавшего, но я не понимаю, зачем. Я не понимаю, как это… — Драко провел жестом между собой и Гарри, — может быть полезно, кроме как на некоторое время убрать Гарри с дороги. И есть гораздо более простые способы убрать его с дороги — Гарри тогда был в крайней степени беззащитен. С ним могли сделать что угодно, но не сделали.

Рон заколебался, прежде чем ответить. Сначала он успокаивающе посмотрел на Гарри.

— Я обещаю, что не обвиняю тебя ни в чем, Драко, но я должен охватить все аспекты данного дела — откуда мы знаем, что ты не имел к этому никакого отношения, когда он, по сути, загнал Гарри в Легилименцию, а ты, очевидно, единственный Целитель-легилимент в стране?

Теперь настала очередь Драко быть шокированным. Гарри им не сказал…? Он бросил взгляд на Гарри, бесплодно ища ответа на его настороженном лице. Гарри только сжал губы и отвернулся, неловко проводя рукой по темным волосам. Драко не знал, был он рад или нет, что Гарри держал в секрете признание Драко под Веритасерумом — это было неловко, но в тоже время очистило его от подозрений, а Рон был Главным Аврором, ведущим расследование… Однако он чувствовал себя немного благодарным за то, что Гарри предоставил Драко самому возможность раскрыть такие личные детали кому-то другому. Гарри защищал их святилище.

— Вы можете быть уверены, что Гарри знает, что я не имею к этому никакого отношения. Он узнал об этом еще на первой неделе наших встреч, когда я осознал, какие подозрения может вызвать у меня эта ситуация. Он допрашивал меня под Веритасерумом.

— Он что?! — Гермиона встала, потрясенная и разъяренная, и Рон присоединился к ней, бросив на Гарри широко раскрытый взгляд.

— Гарри дал тебе Веритасерум? — яростно спросил Рон, не сводя глаз с Гарри, который смотрел прямо на Драко. Драко примирительно поднял руки.

— Гарри не давал мне Веритасерум. Я выпил его сам и попросил его написать свои вопросы, на которые я должен был честно ответить. Это работает одинаково, независимо от того, как задаются вопросы.

— Ты сам решил его выпить? — надавила Гермиона, и Драко закатил глаза. Неужели они собирались повторять его слова всю ночь?

— Да. Я предложил это. Я знал, как это выглядело, когда понял, что нападавший представил ему только один вариант развития событий. Мне нужно было, чтобы он поверил мне, доверился мне.

В комнате было тихо с минуту, пока Рон и Гермиона переваривали его слова, выходя из своего негодования и возвращаясь на свои места на диване. И снова молчание нарушил Рон.

— Где ты взял Веритасерум? — спросил Рон озадаченный и все еще немного подозрительный. Драко закрыл глаза и тихо вздохнул. Он должен был ответить? Должен ли он был быть с этими двумя так же честен, как с Гарри? Не технически, но…

Но он не хотел, чтобы Гарри видел, как он лжет. Гарри доверял своим друзьям, и он доверял Драко, и он не будет возражать, если Драко солжет его друзьям, чтобы сохранить свои секреты, но ему бы это не понравилось. Если Гарри не говорит иное, Драко предполагает, что его политика честных ответов на заданные вопросы распространяется на компанию Рона Уизли и Гермионы Грейнджер. Он открыл глаза и посмотрел на Гарри, который просто смотрел на него с таким выражением, как будто это было сделано исключительно из-за Драко. Оно было почти успокаивающим, обнадеживающим. Он увидел, как руки Гарри дернулись, затем крепко сжались у него на коленях.

— Стянул, — наконец заговорил Драко. — Из министерства, когда мне было восемнадцать. Он выпал из кармана аврора.

Рон тихо усмехнулся.

— Слышал это раньше, — пробормотал он. Драко впился в него взглядом, но держал рот на замке. Драко не нужно было отвечать на то, о чем они не спрашивали.

К сожалению, Гермиона Грейнджер, ярчайшая ведьма своего возраста, уловила этот факт и слишком быстро раскусила методы Драко, переводя взгляд между ним, Роном и Гарри. Очевидно, она думала о том, что Драко говорил им о честности перед своими пациентами, но только когда они спрашивали, и, возможно, он вспоминал ситуацию, в которой он оказался в восемнадцать лет. Она проницательно посмотрела на него, и Драко подумал, что он видел лучик победы в ее глазах, пока она продолжала разгадывать загадку Драко Малфоя в своей голове.

— Драко, в какой ситуации тебе удалось украсть флакон Веритасерума у ​​аврора? — спросила она, и Драко нахмурился. Из нее получилась бы отличная слизеринка. Гарри смотрел на нее с гордостью и задумчивостью.

— Он выпал из кармана аврора, когда тот наклонился над моей койкой и плюнул в меня, — ответил Драко, стиснув зубы. — Мое тело забилось в судорогах от передозировки, и я накрыл им флакон. Он не заметил. Я хранил его в носке, пока меня не освободили.