Гарри на мгновение посмотрел на него, крепко сжимая свою кружку, прежде чем отвернуться, приподняв плечи и слегка пожав плечами.
— Я знаю, ты сделал только то, что должен был сделать. Я сомневаюсь, что тебе нравится, когда тебя хвалят за то, что ты делаешь то, что было необходимо, или как выживание. Но, Гарри, это чертово чудо, что ты жив сегодня — и я так рад, что ты жив, даже если все это произошло из-за глупой удачи и гриффиндорского упрямства. И тот факт, что ты здесь, и что ты все еще так свободно чувствуешь радость и любовь, и что ты все еще пытаешься делать правильные вещи после всего — тот факт, что ты сейчас здесь со мной, оказывая свое доверие мне, после всего, через что мы с отцом заставили тебя пройти…
Драко замолчал, неопределенно махнув рукой. Он сделал глубокий, прерывистый вдох и медленно покачал головой, не веря своим глазам.
— Это ты сделал сам, сам по себе. Ты чертово чудо, Гарри.
Щеки Гарри снова стали розовыми, а его медная кожа слегка покраснела. Его яркие глаза метнулись к горячему шоколаду, где его пальцы ерзали по кружке, чувствуя ее гладкие края. Если бы Драко не наблюдал за ним так пристально, он бы не заметил, как уголок его губы чуть приподнялся в призрачной улыбке. Плечи Драко наконец расслабились, и он решил предложить Гарри что-нибудь от себя, чтобы немного уравновесить весы.
— Хочешь немного отдохнуть от мыслей о себе? — спросил Драко. Гарри в замешательстве нахмурился, склонив голову набок.
— Тебе, конечно, придется помедитировать и вернуться в себя перед тем, как уйти, но сегодня ты многое пережил в собственном сознании. Если ты хочешь отдохнуть от этого, добро пожаловать в моё ненадолго.
Брови Гарри взлетели из-за челки, челюсть отвисла от шока.
— Я опытный окклюмент, Гарри, ты будешь видеть только то, что я захочу, чтобы ты видел. У меня есть несколько мест, которые, я думаю, тебе понравятся, если ты хочешь… перерыва, — предложил Драко. — Тебе также не нужно будет использовать заклинание, все, что для этого потребуется, — это невербальное заклинание щита, которое, я знаю, ты можешь сделать, — ухмыльнулся он. — Решать тебе.
Гарри некоторое время смотрел на него с недоверием, и Драко начал думать, что, в конце концов, он откажется, несмотря на свое любопытство. Но Гарри наконец закрыл рот, отложил горячий шоколад и вытащил палочку из кармана. Его лицо было одновременно нетерпеливым и застенчивым, как будто он не был уверен, говорит ли Драко серьезно, но надеялся, что так оно и есть.
Драко ободряюще улыбнулся и глубоко вздохнул, выстраивая защиту и выбирая пару воспоминаний. Он поднял палочку.
— Я наложу и удержу Легилименцию, а ты просто расслабишься и продолжишь удерживать чары щита, окей? Он не должен быть очень сильным. — Гарри кивнул и поднял палочку. — Три, два, один, легилименс.
Гарри автоматически взмахнул палочкой, не сводя глаз, и неуклюже вошел Драко в голову.
Первое, что они увидели, была пустая комната с каменным полом и стенами и двумя большими тяжелыми деревянными дверями.
— Это окклюменция в действии, — сказал Драко, наслаждаясь запахом патоки и летнего дождя в своей голове. — Я собираюсь открыть дверь справа, а именно туда, куда я хочу, чтобы мы пошли.
Драко открыл дверь и вспомнил…
Поле, полное лаванды, тепло солнца на его коже.
Он чувствовал любопытное присутствие Гарри.
— Добро пожаловать в Прованс, Франция, — тихо сказал он.
Двадцатилетний Драко в одиночестве идет по обширным лавандовым полям, окруженный их тяжелым цветочным ароматом. Его волосы длиннее, чем когда-либо, они беспорядочно собраны в пучок на затылке. Одет он небрежно, в тонкий синий джемпер с закатанными рукавами. Он лениво бродит по рядам цветов, которые, кажется, тянутся на многие мили. Он не может скрыть глупую ухмылку с лица.
— Я проучился здесь около шести месяцев, это было одно из моих первых ученических мест у известного целителя, который позволил мне называть его только Croque Monsieur — что, вообще-то, является названием сырного тоста, — объяснил Драко, довольный всплеском любопытства и веселья, которые он чувствовал от Гарри. — Он был странным малым, но весьма вдохновляющим.
Прохладный ветерок поднимает с его лица распущенные пряди волос. Он сует руку в карман брюк и теребит изношенный сложенный пергамент. Раннее вечернее солнце согревает его лицо, и его улыбка становится шире.
— У меня в кармане лежит письмо, которое я хранил там весь день — оно от Панси, сообщающее мне о ребенке, которого она ждет, о том, как она счастлива по этому поводу, об именах, которые она выбирала, и о крестном отце, которого она выбрала: меня. — Драко ощутил, как Гарри чувствует его счастье — это было странно, но приятно. Драко осторожно переместил их к следующему воспоминанию, которое было значительно более шумным, чем первое.
Двадцатиоднолетний Драко блуждает по киоскам оживленного базара. На Косом переулке больше людей, чем он когда-либо видел, но никто не смотрит на него с гневом или отвращением. Здесь его никто не знает, и это прекрасно. Кто-то шумит поблизости — Драко наслаждается музыкой.
Его волосы короче, а на макушке чуть длиннее. Солнце палит его сквозь тонкую черную футболку, которая слишком обтягивает его — он, наконец, набирает ту массу, которую потерял на войне, и чувствует себя здоровым. Куда бы он ни посмотрел, киоски искрились, кружились и светились волшебными товарами. Он вдыхает запах ароматного мяса с пряностями и города. Волшебник пролетает над ним на красивой метле с невероятной скоростью и приземляется где-то дальше по широкой аллее.
— Это Стамбул, Турция, — отмечает Драко, чувствуя трепет Гарри вокруг себя, — на волшебной стороне Гранд базара. Я учился здесь несколько месяцев у целителя Экрема. Я учился у всех своих наставников, но именно Экрем заставил меня практиковать уязвимость и объяснил необходимость баланса между пациентом и Целителем-легилиментом. Под его началом я работал больше всего, но провел здесь много времени, бродя по Базару — всегда было потрясающе находиться среди толпы, где никто не знал моего имени.
Драко продолжает путь через Базар, бесцельно пробираясь сквозь толпу, пока не достигает точки, где приземлился летающий волшебник. Это большой, богато украшенный киоск, где продают гоночные метлы. Взгляд Драко падает на Гокташи, и он знает, что должен купить ее — здесь у него нет метлы, и он скучает по полетам. Он торгуется с торговцем на турецком, пока они не договорились о цене, и Драко вытаскивает мешочек из кармана своих шорт и расплачивается за нее. Он выходит из прилавка с Гокташи, волнение бежит по его венам. (*прим.пер. Я сейчас загуглила, гокташи с турецкого значит «метеорит»)
— Это отличная метла, идеально подходящая для преодоления больших расстояний на высоких скоростях. Однако от этого страдает ее маневренность. — прокомментировал Драко, переходя к следующему воспоминанию.
Двадцатидвухлетний Драко стоит в небольшом саду дома волшебников, в котором он живет, с Гокташи в руке. Он не потрудился надеть обувь — в конце концов, он будет в воздухе. Он накладывает дезиллюминационные чары, перекидывает ногу через рукоятку и улетает в темное ночное небо. Его охватывает радость — прошло много времени с его последнего полета.
Широко улыбаясь, он направляет метлу к морю и ускоряется. Ветер развевает его рубашку вокруг его торса, волосы вокруг лица.
— Италия, — улыбнулся Драко. — Маленькая рыбацкая деревушка на Амальфитанском побережье. Мое обучение здесь было недолгим, но я любил море.
К тому времени, как он достигает береговой линии, Драко мчится по воздуху на максимальной скорости. Он летит над морем, поворачивая метлу по широкому кругу, чтобы следовать по отвесным скалистым утесам побережья. Он слышит только шум волн на скалах внизу и ветер, проносящийся мимо ушей. Он чувствует запах морской соли и слабые нотки лимона из ближайших рощ. Его глаза слезятся от скорости, но Драко это не волнует. Он чувствует себя диким и свободным, летая босиком по воздуху, с широким ночным небом над ним, с чистыми солеными волнами Тирренского моря внизу.
