Минуя сражение с Гриндилоу в озере, письма Сириуса, лабиринт и внутреннее чувство неправильности, он пролистывал, пока не появилось сияние, покрывающее еще один здоровенный кусок воспоминаний, похожих на хлебные крошки одиннадцатого дня рождения Гарри, но они выглядели мрачными и болезненными. Драко глубоко вздохнул и схватил их своей магией.

«Убей второго», хрипит голос из клубка тряпок в руках Петтигрю. Вспышка зеленого света, и Седрик Диггори падает.

…

Петтигрю режет Гарри руку, капая кровь в котел. «Темный Лорд воскреснет вновь», выдыхает он. Легкие вспышки из тяжелого котла, шрам Гарри горит, как никогда раньше. Он в ловушке, привязан к могиле. Огромная змея кружит по земле у его ног.

…

Люциус пресмыкается у ног Волдеморта. «Милорд, если бы был какой-нибудь знак или шепот о вашем местонахождении…»

«Были знаки, и больше, чем шепот», рычит Волдеморт.

…

«О, Гарри! Я и забыл, что ты здесь», холодно говорит Волдеморт. Пожиратели смерти смеются. Люциус жестоко улыбается.

…

«Я собираюсь убить тебя, Гарри Поттер, но как полагается. Сначала мы сразимся на дуэли. Тебя учили дуэли, да?» Голос Волдеморта весел и жесток. «Начнем с поклона. Давай, Дамблдор не хотел бы, чтобы ты забывал о своих манерах. Я сказал, поклонись. Империо!»

Гарри чувствует такую ​​сладкую пустоту в своем уме, но знает, что это неправильно. Он напрягается, но все же сопротивляется.

«Впечатляет, признаю, но полагаю, мы можем пропустить прелюдии. Круцио!»

Круциатус пронзает Гарри. Люциус смеется и ухмыляется с другими Пожирателями смерти, а Гарри кричит от боли. Боль невыносимая. Когда это, наконец, заканчивается, Гарри поднимается на ноги и снова направляет палочку, мышцы дрожат. Он пробует обезоруживающие чары, Волдеморт отражает их, как надоедливую муху. Волдеморт играет с ним, бросая на него проклятия, от которых Гарри физически уклоняется, не в силах сопротивляться. Гарри ныряет за надгробие.

«Выходи, Гарри», насмехается Волдеморт к радости Пожирателей смерти. «Смирись со своей смертью, как это сделал твой отец. Лорд Волдеморт может быть милосердным — твоя смерть будет быстрой.»

Гарри верит, что он умрет, но он не сделает этого, прячась за могильный камень на коленях. Он встает с палочкой наготове и выходит лицом к лицу со своим противником. Его рука дрожит, когда он направляет палочку.

«Авада Кедавра!»

«Экспеллиармус!»

Струи красного и зеленого света вылетают из палочек, сталкиваясь посередине во вспышке золотого света. Сила проходит через Гарри, когда свет взрывается от столкновения заклинаний, заключая их пару в золотой купол, наполненный жуткой музыкой. Гарри усиливает заклинание, заставляя свет снова попадать в палочку Волдеморта.

Отголоски звуков и полупрозрачные фигуры начинают выходить из кончика палочки Волдеморта, окружая их: старик, женщина, Седрик, и Гарри, наконец, видит фигуры своих родителей. Они стоят рядом с ним, когда он борется с могущественной магией, и он впивается в их лица глазами. «Не отпускай, Гарри», подбадривает его мать. «Мы можем задержать его на мгновение, но только мгновение — тебе нужно вернуться к портключу, понимаешь?» настаивает его отец. «Возьми мое тело, Гарри», говорит фигура Седрика.

Гарри отпускает заклинание, фигуры устремляются к Волдеморту, золотая паутина исчезает, и он бежит, как никогда в жизни, уклоняясь от оглушающих проклятий Пожирателей Смерти между надгробий. Он прыгает на тело Седрика, призывает Кубок Трех Волшебников, и его уносит с кладбища в водовороте цвета и тьмы, крики ярости Волдеморта стихают. Он приземляется перед лабиринтом, толпа аплодирует, а Гарри истерически плачет в холодную грудь Седрика.

Драко ахнул и отступил, чувствуя что-то теплое в левой руке. Когда он вышел из головы Гарри, он увидел, что он невольно потянулся к Гарри, и Гарри взял его руку, крепко сжимая ее. Его барьеры окклюменции, уже наполовину опустившиеся под натиском реакции, полностью рухнули, и его зрение затуманилось. Его горло горело. Он отложил палочку и снял очки с лица, все еще крепко сжимая руку Гарри, но он понял, что не очки затуманивали его зрение — это были слезы, черт.

Он быстро отпустил руку Гарри и понял, что его трясет. Он не осознавал себя полностью, но знал, что это необходимо сделать. Он потер бедра, провел руками по волосам, по его щеке скатилась слеза, он раздраженно вытер ее, сунул палец за воротник, провел по шраму, упала еще одна слеза. Он раздраженно щелкнул языком на себя, снова вытирая слезы.

В ту ночь Драко ждал в толпе, жаловавшись Панси и Грегу на то, как долго Диггори и Поттер проводят в этом дурацком лабиринте. Тем временем Гарри сражался с Темным Лордом, а отец Драко наблюдал за ним — Гарри был невероятно юн, и он боролся за свою жизнь, никто не пришел к нему на помощь, ему пришлось самому, черт возьми.

А потом вернулся Гарри, и Драко со страхом, шоком и внезапным сжимающим ощущением в груди наблюдал, как Гарри открыто плакал, отказываясь отойти от тела Седрика.

Его правая рука упала на левое предплечье и почувствовала Темную Метку на своей коже, его рукава все еще были закатаны. Его рука с отвращением отпрянула. Наконец, он взглянул на Гарри.

Глаза Гарри были широко открыты, красные и блестящие, он с тревогой смотрел на Драко. Вероятно, он вообще не хотел, чтобы Драко это видел, но он должен был это увидеть. Руки Гарри на коленях дрожали, сжимая и разжимая кулаки, а мускулы на его плечах были напряжены и сжались под футболкой. Драко инстинктивно снова потянулся к нему — он резко вдохнул, заметив, что это происходит, и снова положил руки себе на колени.

Гарри теперь явно был мужчиной, что Драко мог отметить по тени щетины на его челюсти, а также по размеру и шероховатости его рук, но в этот момент Драко увидел мальчика, которым он был, — тощего четырнадцатилетнего мальчика, с голосом, ломающимся из-за периода полового созревания, крохотного одиннадцатилетнего мальчика на метле с озорством в глазах, шестнадцатилетнего мальчика с серьезным лицом и внимательным взглядом. Он чувствовал, как будто на него опрокинули каждого Гарри, которого он когда-либо знал, все слилось в этого одного удивительного человека, и он позволил себе упиваться чудом, которым был Гарри Поттер, всего на мгновение, когда они наблюдали друг за другом осторожными глазами со слишком близкого расстояния между креслами.

Когда Драко наконец оправился от прилива адреналина, его дыхание было ровным и спокойным, он поднял палочку и направил ее на классную доску, обозначив новую точку «Возвращение Волдеморта». Он сделал еще один глубокий вдох и снова посмотрел на Гарри, который все еще осторожно наблюдал за ним, как будто Драко мог испугать в любой момент.

— Ты в порядке? — спросил Драко. Гарри сделал глубокий, стабилизирующий вдох и сложил руки на коленях, чтобы они не дрожали, но все равно кивнул. Драко тихонько попросил у Тимси горячего шоколада, который он принес со своей типичной неестественной скоростью. Гарри с благодарностью взял свою кружку, закрыл глаза и осторожно отпил. Драко просто наблюдал за ним, глубоко задумавшись, держа в руках свою кружку.

— Ваши палочки, — задумчиво произнес Драко. — Сердцевины из пера феникса. Перья принадлежали одной и той же птице? — Гарри кивнул, одной рукой открывая лежащий на коленях блокнот и записывая одно слово.

Фоукс

— Приори Инкантатем… Я слышал об этом явлении, но никогда… — Драко глубоко вздохнул и отпил еще горячего шоколада, позволяя теплу наполнить его. Он чувствовал, что не может закончить мысль, пока его мысли не устремились к следующей.

— Тебя затащили на кладбище, — прокомментировал Драко. — Ему нужна была твоя кровь…

Гарри поджал губы, снова кивнул, рассеянно потирая тонкий длинный шрам на правом предплечье. Некоторое время в комнате было тихо, пока они потягивали горячий шоколад и размышляли.

— Знаешь, ты меня удивляешь, — наконец заговорил Драко, едва громче шепота, потому что было бы неправильно, если бы Гарри ушел сегодня, не зная об этом. — Ты хоть представляешь, насколько ты невероятен?