Драко смотрел на него целую секунду, затем еще одну, прежде чем разразился смехом, распирающим ребра, так, что аж слезы потекли из глаз. Когда он, наконец, смог снова взглянуть на Гарри, улыбка Гарри была почти ослепляющей, его глаза мерцали, а плечи содрогались от собственного безмолвного смеха.

Драко вытер слезы с глаз пальцем.

— О, Мерлин, — выдохнул он, все еще посмеиваясь. — Если ты когда-нибудь откажешься от погони за Темными волшебниками, аврор Поттер, ты определенно достигнешь высот в карьере в пантомиме. — Драко еще раз хихикнул, а Гарри закатил глаза, все еще улыбаясь. — Но да, тебе непременно следует передать свой Орден Мерлина Тимси. Он обжаривал зерна кофе до предрассветных часов утра, знаешь ли, его преданность делу приготовления лучшего кофе в Волшебной Британии непревзойденна. А теперь доедай свой сэндвич, который наш герой так любезно приготовил для тебя.

Гарри снова рассмеялся и вернулся к сэндвичу. Это было похоже на обычный дружеский обед, потому что они так естественно смеялись и шутили друг с другом. Драко позволил себе поверить в это на полторы секунды, а затем отбросил фантазии в сторону.

***

— У тебя есть вопросы ко мне, прежде чем мы начнем?

Лицо Гарри выглядело спокойным после их медитации, как поверхность Черного озера — неподвижное, но полное потенциала. Он задумался на мгновение, прежде чем схватить блокнот и ручку с бокового столика и перелистнуть на новую страницу.

Почему ты не пользуешься палочкой из боярышника?

— Хм, — вздохнул Драко, не зная, как это объяснить. Он подпер подбородок рукой, лениво постукивая пальцем по щеке.

— Если коротко, то было бы неправильно использовать ее для целительства, — решил Драко. — Она у меня все еще есть, но спрятана. — Гарри склонил голову набок, его лицо все еще было озадачено.

— Хочешь развернутый ответ? — ухмыльнулся Драко. Гарри робко кивнул. Его было так легко считать. Драко сел прямо, перекатывая бледную палочку тонкими пальцами. Гарри внимательно и с любопытством смотрел за его руками.

— Та палочка творила по неволе много темной магии, — начал он. — Я помню тот день, когда ее получил, Олливандер объяснил мне, что боярышник выбирает волшебника с внутренним конфликтом. Мой отец был очень разочарован — он рассчитывал на то, что мне достанется какая-нибудь с сердечной жилой дракона, которая легче адаптируется к Темным искусствам, а волосы единорога такие… чистые. Темная магия противоречит ее природе. Палочка с сердечником из волос единорога никогда не должна выполнять Непростительные, но я это делал, и она адаптировалась соответствующим образом. — Драко взглянул на Гарри, который выглядел немного смущенным, чего Драко не понял, но все равно продолжил. — Когда я решил стать Целителем, я не хотел начинать это палочкой с историей Темной магии. Так что я вернулся к Олливандеру — он не злился на меня лично, слава Мерлину, — и встретился с этой палочкой. Серебристое липовое дерево, волос единорога, одиннадцать дюймов, гибкая. Это редкая древесина, из нее делают палочки, хорошо подходящие для легилименции. Олливандер казался удивленным, что эта палочка выбрала меня — я сомневаюсь, что он когда-либо ожидал, что такая палочка выберет Малфоя, и я тоже, честно говоря, но я очень ей доволен.

Гарри медленно кивнул, переваривая информацию. Драко, которому не очень хотелось продолжать говорить о палочке из боярышника и ее умениях, двинулся дальше.

— Кстати о палочках, — сказал он, поднимая свою. — Готов? — Гарри кивнул, больше для того, чтобы успокоить Драко. — Легилименс.

Амикус Кэрроу плюет МакГонагалл в лицо. Гарри в ярости. Он сбрасывает с себя мантию и целится палочкой из боярышника, ярость течет по его венам. «Круцио!», кричит он, и Амикуса с криком отбрасывает через гостиную Равенкло.

Гарри лежит на своей койке в волшебной палатке. Он слышит волны, лижушие скалистый берег снаружи. Темно, он смотрит на старую пергаментную карту при свете палочки из боярышника. На карте пара следов идет по коридору, имя Драко Малфой движется вместе с ними.

— Хорошо, Гарри, — тихо говорит Драко. — Давай начнем с лета после первого курса.

Воспоминания о странной карте исчезают, и новые начинают проноситься мимо, пока Драко не узнает дом на Тисовой улице.

«Гарри Поттер должен пообещать, что не вернется в школу…»

«Я не могу…»

«Тогда Добби должен это сделать, сэр, для блага Гарри Поттера.» Парящий в воздухе пудинг падает на пол. Эльф исчезает.

Миска с холодным консервированным супом проталкивается через дверцу его спальни. Гарри с жадностью ее хватает. На его окнах решетки.

Рон выглядит застенчивым. Комната пугающе оранжевая, но Гарри так счастлив быть там. «Это лучший дом, в котором я когда-либо был», усмехается Гарри, и уши Рона розовеют.

— Я вижу, что одно приближается, — заметил Драко. Он быстро пролистал вспышки летающей машины, много рыжих волос, танцующих призраков, кровь на стенах и дуэль с Драко, а затем…

«Ханна», тоном учителя произносит толстый мальчик. «Он змееуст. Всем известно, что это знак Темного волшебника. Ты когда-нибудь слышала, чтобы добрый волшебник говорил со змеями?» Группа хаффлпаффцев сплетничает между собой. Гарри слушает прямо за углом. «Наверное, поэтому Сами-Знаете-Кто вообще хотел его убить. Не хотел, чтобы с ним соревновался еще один Темный Лорд. Интересно, какую еще силу скрывает Поттер?» Гарри в ярости.

Воспоминание ускользнуло, за ним последовало серебристое сияние. Драко вышел из головы Гарри, направил палочку на классную доску и пометил новую точку «Сплетни Хаффлпаффцев», стараясь не морщить нос. Предрассудки против Хаффлпаффа было трудно поколебать, и он никогда не знал, почему.

Драко схватил со стола свою записную книжку, прищурился, затем фыркнул и протянул руку, без помощи палочки подняв свои очки для чтения с того места, где их оставил на столе. Он водрузил их себе на нос и взял ручку, делая записи, разрешая себе эмоции: победа в нападении Гарри на брата Кэрроу, любопытство к странной волшебной карте.

— Добби пытался добиться твоего исключения? — спросил Драко, взглянув на Гарри, который тихо фыркнул. — Он всегда ходил окольными путями, — рассеянно пробормотал Драко, когда писал. — Очень умный и очень храбрый.

Он продолжал свои записи еще несколько мгновений, прежде чем, наконец, снова взглянуть на Гарри. Глаза Гарри расширились от нескрываемого любопытства. Он внимательно наблюдал за Драко. Драко приподнял бровь, и Гарри открыл блокнот, чтобы написать:

Ты хорошо знал Добби?

Драко попытался справиться с печалью и стыдом.

— В детстве, да.

Гарри выглядел так, будто хотел чего-то еще от Драко, но не знал, как попросить об этом. Драко предположил, что это могло быть.

— Я могу как-нибудь показать тебе воспоминания о нем, если хочешь. Он всегда помогал мне совершать разные шалости.

Гарри улыбнулся, но его глаза были грустными. Он кивнул один раз. Драко вернул блокнот и глубоко вздохнул.

— Итак, почему твое подсознание решило, что подслушивание сплетен хаффлпаффцев имеет первостепенное значение для твоего развития? — ухмыльнулся Драко, держа ручку над бумагой. Гарри снова фыркнул, качая головой. Он покрутил ручку в пальцах, некоторое время созерцая огонь, прежде чем наконец написать:

Тяжело объяснить

Драко прищелкнул языком. Как разочаровывающе.

— Попробуй уж как-нибудь, — сказал он. — У нас есть время.

Гарри пожевал кончик ручки, глядя на бумагу, прежде чем снова повернуться к Драко с раздраженным выражением лица. Он покачал головой, отложил блокнот и настойчиво постучал указательным пальцем по лбу. Драко приподнял брови.

— Хочешь показать мне? — уточнил он, и Гарри кивнул. Драко насторожился. — Ты уверен, что так уж контролируешь это?

При этом Гарри закатил глаза, немного наклонился вперед и продолжил настойчиво постукивать по лбу. Драко вздохнул.

— Тогда просто сяду и посмотрю, — сказал он, поднимая палочку, и его мысли переключились на Гарри. Вспышки, которые Гарри показывал ему, длились не более пяти секунд каждая, но их было много.