Агата вздрогнула, когда обернулась и увидела перед собой бледное лицо Дактеана. Контрабандист так и не снял своего тёмного капюшона.

– Мы готовы, – проскрипел Лоттон, страшно ухмыляясь.

Быстрый взгляд цепких глаз Дактеана скользнул по пленницам.

– Тогда идём. Не стоит заставлять короля Ренери ждать.

– Пошевеливайся.

Лоттон толкнул Агату, заставляя быстрее подниматься по лестнице к массивным дверям парадного входа. Слабость от бушующего в крови страха была слишком сильной, слишком туго она связала тело. Колени вдруг подогнулись, и служанка упала, чудом не разбив себе нос, однако она оцарапала ладонь и разбила колени. Боль обожгла, заставила содрогнуться, но Лоттону было всё равно – он подхватил девушку за шкирку и поднял на ноги один сильным рывком.

У Агаты с головы слетела косынка и шлепнулась на каменные ступени влажной тряпкой. Девушка судорожно положила руку на голову, затем попыталась подхватить косынку со ступеньки, но Лоттон не дал ей этого сделать.

Он снова грубо пихнул её, заставляя идти вверх по лестнице. Служанка, опустив лицо и стыдливо прикрывая голову, обречённо направилась вперёд, к огромным дверям замка. У дверей их встретил высокий мужчина – не слишком молодой, но и совсем не старый, как Агата узнала много позже, имя его было Марон, и он был родным дядей и верным советником короля Ренери.

Марон был красив. Его светло-русые, прямые и гладкие как шёлк волосы длиной доходили до середины спины. Лицо его было лицом истинного аристократа – с чертами тонкими и приятными. Одет Марон был изысканно: льняная туника алого цвета, искусно расшитая белым кружевом, была перевязана на поясе ремнём из мягкой кожи, точно из такой же кожи были выполнены и его сапоги, украшенные серебряными пряжками.

Короткий разговор Дактеана и Марона показался Агате напряженным, и хотя служанка и не слышала ни слова, оставаясь вместе с Лизой и Анной под присмотром Лоттона, лица собеседников говорили о многом.

Вскоре Дактеан ушёл, и Лоттон удалился вслед за ним. Агата почувствовала сказочное облегчение, расставшись с неприятными контрабандистами. Советник короля, впрочем, тоже не слишком любезный, сопроводил пленниц в замок в присутствии двух стражников.

С виду колоссальной красоты замок короля Нортона казался весьма мрачным, и у гостя, оказавшегося внутри него, это впечатление едва ли поменялось бы. Внушительное, отчасти строгое, но тем не менее роскошное убранство королевского замка было неброским, однако обладало той изящной простотой, которая давала возможность беспрепятственно заметить, каким прекрасным было это место.

Серый камень стен, тонкие колонны, сводчатые потолки – первое, что бросилось в глаза Агате.

Детали мелькали одна за другой: высокие окна и цветистый витраж, сверкающие мечи и древние щиты на стенах нижних этажей, на верхних – в основном гобелены в резных рамах и начищенные доспехи древних рыцарей севера. И там, и там – тяжелые круги люстр на цепях под потолком, колыхающееся пламя свечей в украшенных серебром настенных подсвечниках…

Во всём, что видела Агата, чувствовался родной нрав северного края, воспоминания о котором покоились в её сердце столько лет. Вслед за советником короля пленницы поднимались по каменным лестницам, проходили через сквозные коридоры, темные, освещенные едва теплящимися свечами, и мимо огромных дубовых дверей, таких крепких, что, казалось, открыть их может только кто-то очень сильный.

Людей в замке было не так много, но Агате казалось, что народу уйма: взгляду девушки попадались то высокопоставленные лорды, то прекрасные леди, то придворные, то слуги, то стражники, то чашники, то стряпчие, то ключники.

Комната, куда их привели, была довольно просторной, но мебели здесь было мало: кровать с резными столбиками и тяжелым балдахином из тёмного шёлка, два обитых тканью стула у камина с витым фасадом, огромная медвежья шкура на полу. У высокого окна – низкий комод с кувшином из синей керамики и круглой чашей из бука.

Мужчина впустил пленниц в комнату и велел ожидать. Все три девушки встали рядом друг с другом – Агата, рядом с ней Анна, потом уже Лиза.

Тяжёлая оконная штора была подхвачена сплетеньем темно-серых канатов и убрана к стене, поэтому Агата, стоящая у окна, могла свободно видеть мерцающие в темной небесной дали звёзды и кромку леса на утёсе у морского берега.

Кажется, море не так далеко отсюда.

«Я взгляну на него хотя бы ещё разок», – с любовью подумала Агата, представляя иссиня-зелёную гладь морской воды. Она помнила, что море бывало разным, но оставалось всегда одним и тем же. Вечным. Во время штиля его вода была гладкой и упругой, такой, что если уплыть подальше от берега, через толщу воды можно было рассмотреть часть таинственной морской глубины. А в шторм оно становилось страшным – с опасным буйством громадных волн, разбивающихся о скалы, мечущим мириады колючих брызг и ужасающе ревущим. Нынче море было беспокойным, но ещё не пугало. Одна за другой волны перекатывались блестящими валунами, шмякали об острые камни под утёсом, затем плавно расходились в стороны.

Агата любила море. Оно было потрясающим, всегда манило её и теменью, сокрытой под глянцевыми волнами, и нежными, как пух, пенистыми барашками, да и всем тем, чем море было. Девушка ещё раз взглянула в сторону леса, темнеющего на утёсе, и сердце её сжалось от умиления. Она дома. Об этом она и не смела мечтать.

Услышав страшное завывание ветра где-то этажами выше, Агата вздрогнула и, повернув голову, пронаблюдала, как Марон, не посчитав нужным позвать слуг, пыхтя закладывает в камин короткие поленья. Впрочем, с розжигом огня у лорда и без слуг получилось управиться довольно быстро, так что уже через несколько минут комната, помимо свечных огарков в маленьких подсвечниках, освещалась ещё и светом пламени, танцующего в камине.

Вскоре Агаты коснулась первая крупица тепла, тронула её изможденное тело под сырым холщовым платьем. Вот бы подойти чуть-чуть поближе и отогреться…

Послышались шаги и громкие голоса, все присутствующие в комнате разом повернулись к двери, что, скрипнув, приоткрылась. В помещение вошла невысокая служанка. Кудри её каштановых волос торчали из-под белого чепчика, а карие глаза, торопливо бегающие любопытным взглядом по лицам присутствующих, горели некоторой наивностью. Девушка, как и другие слуги королевского замка, была одета в серое платье и белый передник, она сделала аккуратный реверанс и тут же кинулась к камину, принимая у Марона обязанность ухода за огнём.

Советник короля, кинув быстрый и весьма недовольный взгляд на пленниц, с усердием отряхнул ладони от частиц древесной коры и сажи. По его оклику все как один благоговейно замерли с некоторым трепетом и страхом.

Дверь комнаты снова распахнулась. Теперь в помещение вошёл не кто иной, как благословенный наследник королевской крови, избранный по роду регент последних северных земель и нынешней правитель великого Нортона – король Ренери.

Агата восхищенно распахнула глаза, и сердце её ошеломленно замерло в груди.

Кто бы мог подумать…

Он был невероятно хорош собой. У Агаты в один миг перехватило дыхание. Значит, слухи не врали, а россказни в тавернах были совсем не россказнями, а правдой. И теперь Агата видела это своими глазами.

Король Ренери был по-настоящему красив. Ростом чуть выше среднего, утонченный, стройный. Довольно густые, но не слишком короткие светлые волосы обрамляли его узкое, бледное лицо.

Одежды Ренери сияли торжеством и роскошью, достойной короля: это был камзол из темной ткани, украшенный жемчугом, лёгкие бриджи и сапоги из плотной кожи с дивными резными пряжками.

И даже то, что сейчас король Ренери пребывал в страшном гневе, нисколько не омрачало его великолепия.

– У Дактеана совсем крыша поехала? Я же велел привезти мне сестру Сиэлька. – Каблуки королевских сапог застучали по тяжелому камню пола. Ренери остановился в середине комнаты и сверкнул глазами в сторону Марона. – На что я ему даю золото? Чтобы он разбрасывался им как попало? Или он забыл, что идёт война, а деньги в казне сами собой не появляются?