Она по-прежнему испуганно пялится на меня в ожидании ответа.

– Я тебе такси вызывал, помнишь? Твой адрес сохранился в заказах, – я улыбаюсь. Я сама доброта, тогда как в душе бушует ярость.

Ну почему из всех девушек, живущих в Москве, отец навязал мне именно ее? Да она мне даже не нравится!

Ответ: потому что я сам приволок ее к нам в дом. Идиот. И обижаться могу только на себя.

– И что тебе нужно? – Она смотрит по-прежнему настороженно, как будто совсем не рада мне. Да любая из моих сокурсниц, увидев меня во дворе своего дома, прыгала бы в экстазе и крутила хвостом, как влюбленная болонка! А эта официантка еще кочевряжится!

– Ты почему на звонки не отвечаешь? – Я делаю шаг к ней и притягиваю за руку к себе, как свою собственность.

От неожиданности она замирает и смотрит мне в глаза. Так-то лучше, мышонок. Не рыпайся и слушай меня.

– А ты звонил? – В ее глазах – удивление. – Зачем?

– Хотел убедиться, что ты благополучно добралась домой, – вру я, вспоминая расспросы отца за завтраком. – Час-то был поздний.

В ее взгляде мелькает страх, и она пытается вырвать руку, но я держу крепко.

– Что-то случилось вчера? Таксист тебя обидел?

– Нет, – она поспешно мотает головой. – Все в порядке.

– А телефон?

– Я его потеряла.

– В такси? Тогда я позвоню водителю.

– Нет, – она испуганно вскрикивает. – Он ни при чем. Я потеряла где-то во дворе.

Значит, она меня не игнорила нарочно, и от этого мое настроение почему-то приподнимается.

– Ну, тогда идем. – Я тяну ее за руку со двора, но она упирается.

– Куда?

– Поужинаем вместе. Мы же теперь пара, забыла?

В ее глазах мелькает обреченное выражение. Как будто ей до смерти не хочется идти со мной.

– Только не говори, что ты нарочно выкинула телефон или испортила симку, чтобы я до тебя не дозвонился, – цежу я.

– Нет, я не нарочно, – она вздыхает с таким сожалением, что я ей верю.

Тогда в чем проблема?

– Не хочешь ужинать? Только не говори, что ты на диете.

– Я не на диете, – ее ненакрашенные губы трогает слабая улыбка.

– А выглядишь так, как будто весь день ничего не ела, – замечаю я, глядя на ее бледные впалые щеки.

Если бы я сам ей вчера не сунул двадцать штук, то поверил бы в то, что она голодает и ей не на что купить даже чашку кофе.

– Ты умеешь сделать комплимент, – вяло огрызается она.

– А я и не собираюсь тебе делать комплименты. Я просто хочу тебя накормить.

Снова тяну ее за руку, но она снова противится.

– Что не так? – сержусь я.

– У меня нет денег, – неохотно признается она.

– И когда ты успела все спустить? – удивляюсь я.

Для Доминики двадцать тысяч – мелочевка. Но для официантки из задрипанного кафе – почти месячная зарплата. Или сколько там они получают?

– Потеряла, – она отводит глаза.

– Вместе с телефоном?

– Вместе с телефоном.

Она явно врет, но я не хочу в этом разбираться. Все, что мне от нее нужно, чтобы она пошла со мной в ресторан и сделала общее селфи, которое я предъявлю отцу, чтобы не лишиться карманных денег.

– Я угощаю. Ты же моя девушка.

Она вспыхивает и поднимает глаза.

– Ты же моя? Да, Маша? – настойчиво спрашиваю я и глажу ее по щеке, чувствуя атласную нежность ее кожи и заставляя ее трепетать.

– Да, – еле слышно шепчет Маша, а ее грудь бурно вздымается.

Так-то, мышка. Ты еще будешь умолять себя поцеловать.

Я улыбаюсь, добившись своего, а она добавляет, как будто делает мне великое одолжение:

– Но только на месяц.

– Мне хватит. – Я грубо хватаю ее за руку и тащу за собой со двора.

Появление Дэна застало меня врасплох. Я не ожидала, что снова его увижу, и уже забыла о вчерашней сделке с его отцом, когда он внезапно объявился у меня во дворе и позвал на ужин.

Ну, как позвал? Приказал. А я была настолько уставшей и голодной, что согласилась. Не съест же он меня за ужином! Зато я впервые за день перехвачу что-то, кроме черствой печеньки.

Мы выходим на улицу, ведущую к метро, и впереди призывно горит вывеска сетевой кофейни.

– Может, в «Шоколадницу» сходим? – робко предлагаю я.

За полгода, что я живу в Москве, я еще ни разу не бывала в этом знаменитом кафе. Только мечтала о том, как расплачусь с долгами и отмечу фирменным кофе и десертом.

– Ты бы еще в «Теремок» предложила, – с презрением фыркает Дэн и тащит меня мимо кофейни.

Я с сожалением провожаю взглядом окна, за которыми беззаботные посетители предаются чревоугодию.

– Что у вас тут приличное есть? – раздраженно спрашивает мажор.

– Библиотека, – с вызовом отвечаю я и указываю на здание на другой стороне улицы.

Не могу сдержать улыбку, когда лицо Дэна пораженно вытягивается. И ему вовсе необязательно знать, что меня саму в библиотеку не пустили, ведь московской регистрации у меня нет. К счастью, у нас в подъезде кто-то из жильцов время от времени выносит ненужные книги, среди которых попадаются и новинки, и мне есть что почитать.

– А поесть? – раздраженно уточняет он.

Я пожимаю плечами:

– Предпочитаю домашнюю еду.

– Ясно.

Он останавливается рядом с автобусной остановкой и вызывает такси. Меня так и подмывает спросить, куда мы едем, но я молчу.

Через минуту появляется машина, и я с наслаждением сажусь на заднее сиденье, давая отдых гудящим ногам. Наверное, сегодня побила свой рекорд по пешим прогулкам на шагомере! Но я вспоминаю, что мой телефон у коллекторов, и настроение сразу портится.

Дэн садится впереди и называет водителю какой-то ресторан, судя по иностранному названию – пафосный и дорогой.

Мы возвращаемся в центр, откуда я только что пришла. Надеюсь, что потом Дэн привезет меня обратно. Второй раз за день я пешком не дойду, да и мои кроссовки того и гляди развалятся.

Я с сомнением смотрю на свои запылившиеся кроссы и думаю, пустят ли меня в них туда, куда меня ведет на ужин Дэн. В «Шоколаднице» они смотрелись бы куда уместней. А еще я слышала, что порции в дорогих ресторанах такие крошечные, что я вряд ли наемся. А сейчас я такая голодная, что слопала бы комплексный обед из трех блюд!

Мы въезжаем в центр и застреваем в пробке.

– Пешком дойдете быстрее, – предлагает таксист, и Дэн неохотно расплачивается и вылезает из машины.

Наследный принц не привык ходить пешком. Наверное, в его мире принято подъезжать к ресторану на белом лимузине и сразу из салона ступать в раскрытые двери, которые придерживает швейцар.

Мажор не помогает мне выйти из машины, но я на это и не рассчитываю. Выхожу сама. Ноги по-прежнему гудят, но я чувствую себя отдохнувшей. А сейчас меня еще и накормят!

– Идем, – бросает Дэн, едва взглянув на меня, и шагает по тротуару мимо дорогих бутиков и ювелирных салонов.

Я тороплюсь за ним, боясь потерять в толпе. Ведь у меня нет телефона, чтобы ему позвонить, и я понятия не имею, куда он меня ведет. Хоть бы за руку взял!

– Ну, где ты там? – Он недовольно оборачивается, и я чуть не налетаю на него.

– Долго еще? – спрашиваю я.

– За углом, – он машет рукой, поторапливая меня. – Идем, угощу тебя устрицами. Ты их, наверное, никогда не ела?

Если честно, я бы предпочла мясную котлету. Но я молчу и с интересом разглядываю горящие окна ресторана, явно очень дорогого, вдоль фасада которого мы идем. А затем бросаю взгляд на свои запыленные кроссовки, снова сомневаясь, что они будут уместны внутри этого роскошного заведения, и спотыкаюсь, налетая на спину Дэна, когда он резко останавливается на углу.

Мажор задвигает меня обратно за угол, но я успеваю увидеть всплеск розовых и сиреневых афрокосичек – Доминика, выйдя из-за руля своего авто, направляется к ресторану. А затем Дэн и сам делает быстрый шаг ко мне, пока девушка его не заметила.

– Может, в «Шоколадницу»? – тихо предлагаю я, словно Доминика может услышать меня в шуме толпы и газующих в пробках авто. – Сегодня мне больше хочется блинчиков, а не устриц.