Жан-Жак лежал один в темной пустоте. «Es gibt für alles Grenzen!2» – жизненное кредо фрау Цауберин. Мать и вправду была отчасти права… может, он бы ее и послушал, если бы получил ту огромную дозу материнской заботы и внимания, которая требуется каждому ребенку.
Глава 5. Игра на выживание
После возвращения в Москву жизнь для Жан-Жака стала казаться невыносимой. Каждый раз влюбленный погибал при расставании с балериной, кое-как доживал до новой встречи, а увидев эту женщину вновь, грустил о предстоящей разлуке. Он ощущал себя настолько одиноким и брошенным, что душевная боль безжизненно парализовывала все его существование.
Полина же вернулась в свою привычную жизнь. Она была к этому готова, по опыту зная – все сказки рано или поздно заканчиваются. Когда он приходил на ее урок, Поля спрашивала шаблонную фразу «Как дела?», а Жан-Жака это раздражало. В таком же ключе можно разговаривать и со всеми остальными! К чему произносить слова только лишь по привычке?
– А у тебя?
– Нормально, – отвечала та голосом человека, пытающегося скрыть собственное несчастье под маской мученика.
На этом их разговор заканчивался, но внутренний голос Жан-Жака продолжал отчаянно кричать: «А ведь мы могли бы быть вместе! Радоваться мгновениям и заботиться друг о друге! Открывать уголки неизведанного нами мира! Я бы отдал тебе все… зачем ты отвергаешь мою любовь?!» Молодой человек все чаще и отрешеннее смотрел вдаль. Полина замечала эти грустные глаза и чувствовала некую вину. Мысленно она полагала: «Лучший способ прекратить его агонии – отдалиться как можно дальше»
Настали неспокойные времена, как у Жан-Жака, так и у всей Москвы. На улицах часто стали слышны перестрелки, Андрей по соображениям безопасности стал встречать жену по вечерам, а Жан-Жак провожал их глазами. Это был «не ее мужчина», как однажды выразилась про мужа Полина, но он был, так и пусть будет. Супруги шагали в ногу со временем: они были партнерами, закрывающими глаза на любовные увлечения друг друга, чтобы не разрушать видимость семьи.
Жан-Жак пытался взять ее сердце ревностью: как-то раз намеренно соврал, что женился… а она отреагировала спокойно, по-приятельски, найдя в этом дополнительную возможность отдалиться. Он был подавлен, повержен, и с каждым холодным днем они общались все реже и реже…
Когда Жан-Жак переставал набирать ее номер, балерина словно забывала о нем. Но помешанный на собственном чувстве через какое-то время возвращался, чтобы вновь услышать безжизненное: «Как дела?» Тогда он признавался, что не может без нее, что по-прежнему ее любит, а она молчала или отвечала, что у нее и так есть проблемы, не вдаваясь в подробности. О своих проблемах Жан-Жак деликатно умалчивал.
Дела у Полины обстояли и вправду незавидно: мужу стали угрожать на работе и в итоге вынудили уволиться. Поиски нового дела затянулись, и кормильцем семьи невольно стала жена. Ей же сообщили, что во всех старых постановках меняют состав. В новых списках фамилия Дорова почти нигде не значилась. Клиенты стали уходить с занятий: ни у кого не было денег. Поля старалась воспользоваться любой возможностью, чтобы остаться в балете. А ведь за грехи на какое-то время уцепиться гораздо легче. Роман за романом, измена за изменой – настанет время, когда она почувствует полнейшее опустошение и тотальное одиночество, доживая день за днем со стойким терпением, которое у настоящих балерин не кончается никогда.
Тем временем Жан-Жак устроился учителем английского языка в школу, и зарплаты едва хватало, чтобы оплачивать одну единственную комнатку, в которой протекал потолок и летал запах плесени. Он ненавидел английский, и ему было сложно находить подход к столичным детям. У многих из них родители были замешены в криминале, что не могло не отразиться на детском характере. Жан-Жак слоями надевал на себя жизненный опыт, но в душе оставался все тем же ранимым мальчуганом, подбитым фразой: «Тебя не поймут!»
Наш герой привык чувствовать себя вечно голодным – подобие щек на бледном лице углублялось, формируя марианские впадины, волосы потемнели, а старая одежда еле-еле удерживалась на костлявом теле. Но долги и инстинкт самосохранения безжалостно отправляли на работу даже в самом плачевном состоянии. Ученики без всякого зазрения совести дали ему прозвище «наркоман», хотя ни на наркотики, ни на алкоголь средств у Жан-Жака не было. Пряди часто загораживали лицо – к парикмахеру он не ходил. Обувь насквозь промокала – приходилось подолгу ходить в хлюпающих ботинках. Однако к недовольству ленивых учеников, это был самый стойкий учитель: никогда не болел! Просто денег на лекарства тоже не было. Жан-Жак покупал чеснок или лимон по совету московских старожилов и съедал это без всего, чтобы уберечь себя от болезней. Как ни странно, помогало.
Подвязывая на носки полиэтиленовые пакетики, он часто бродил по улочкам, где некогда гулял с Полиной, и бесшумно плакал. Пару раз ему довелось увидеть ее в компании других мужчин. Поля была все так же грациозна и красива – скрывала по-женски умело свою усталость. Ее новые кавалеры, рослые, с хорошим телосложением, нежно и как бы случайно дотрагивались до ее плеч, талии… Жан-Жак не находил в себе сил за ними следить. Боль и отвращение подступали к горлу так, что ноги еле-еле удерживали тело. Глаза щипали от солено-горьких слез, и грязные пальцы растирали их до красноты. Потом он приходил домой в надежде найти крюк или гвоздь, чтобы повеситься, но стены и потолки волею судьбы были голые. Страдания ранимых людей всегда чересчур пронзительны, а Жан-Жак относился именно к этой несчастной категории человечества.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
