– Видел Дорову? Отплясывает, ну прям Плисецкая!

– Уважаемый коллега, до рук Плисецкой ей далеко, как от России до Америки! В целом – весьма посредственна. Да и к тому же возраст у нее уже не тот: даю ей один сезон, а потом заменят.

«Интересно, сколько ей лет?» – подумал Жан-Жак, потеряв интерес к остатку беседы про постановки на текущий год. Вдруг он заметил, что его балерина оставила своих родителей и миновала указатель «Гардероб». Жан-Жак стремглав бросился ей вслед. Дорова подхватила накидку серого цвета, пестро усыпанную розовыми цветами и, как-только уловила на себе оторопевший взгляд незнакомца, самодовольно улыбнулась.

«Вы не скажете, сколько времени, мои часы остановились!» – первое, что пришло ему в голову. Не худший вариант, учитывая, что знакомиться с понравившимися девушками Жан-Жак прежде не пробовал… но его дебюту помешали.

– Поля! – к ней с букетом разношерстных цветов спешил, судя по широким плечам и жирным мускулам, частый гость спортзала.

– Андрей, ну наконец-то! Меня взяли!

– Кто это? – он бросил взгляд ревнивого барана на Жан-Жака.

– Не знаю. Меня в Большой взяли, Андрей! Будешь радоваться или нет?

Жан-Жак выскользнул на улицу. Глаза почему-то наполнялись слезами, которые дальше глазных яблок у мужчин, как правило, не идут. В лицо побежденного ударил холодный шквал северного ветра. «Занята!» – подумал он и угрюмо пустился домой.

Наш герой бездейственно пролежал в темноте, уставившись в потолок, Бог знает сколько времени. В голове каруселью вертелось только одно имя: Полина, Поля, Полина, Поля… он не мог перестать о ней думать, все мечты и фантазии были насквозь пропитаны этой прекрасной, прелестной девушкой!

Хотя в зале Дорова много смеялась и поддерживала разговоры остальных, что-то внутри подсказывало, что на самом деле Полина, как и он сам, была одинока. Да и имя своего Андрея она произнесла как-то холодно и заурядно – может, это не ее настоящая любовь? Внезапно «больной» резко встал и вышел вон из комнаты (последний раз столь же решительно Жан-Жак покидал родную Францию).

Множество идей ежеминутно посещало светловолосую голову. Жан-Жак намеревался стать для Полины земным ангелом-хранителем, веря в то, что счастье купить нельзя, а подарить можно. Он разменял сумму, которую некогда положил на сохранение в банк, оставив львиную долю на книгу, и ринулся внедрять свои необычные планы в жизнь! (Потом Михаил Сидоров вновь и вновь возвращался в банк с тем же намерением – сотрудники поглядывали безучастным взглядом, а между собой обсуждали: «У нас тут один парень, похоже, круто влип»).

Начал Жан-Жак с того, что нанял в детективном агенстве стажера, фанатика своего дела. Всего за пару дней тот узнал о Полине все основные данные: дату рождения, место работы, место жительства, семейное положение… влюбленного словно ударили в под дых словами «она замужем и у нее есть ребенок, которому она вряд ли успевает уделять много времени».

Однако Жан-Жак не собирался лишать эту женщину семьи, а лишь хотел сделать ее счастливой! Работа над книгой остановилась: теперь автор ожил в реальности!

С помощью нехитрой математики ему стало известно, что Поля родилась в последнюю пятницу месяца. Отныне каждый вечер последней пятницы месяца у выхода из Большого театра ее ожидал большой букет роз: «для Полины Доровой без адресанта». Цветы всегда были разных оттенков, а у курьера имелась при себе копия ее фотографии, чтобы ни с кем не перепутать. Оригинал изображения, где Полина довольная позировала перед камерой где-то за границей, хранился у Жан-Жака в футлярчике из бересты во внутреннем кармане пиджака, словно оберег или образ. Сие богатство невесть откуда раздобыл начинающий детектив…

Жан-Жак анонимно направлял деньги на изготовление лучших пуант и костюмов для Доровой и просил получателей отчитываться о проделанной работе. Через какое-то время, рассматривая фотокарточки из мастерской Большого театра, он наслаждался удовлетворением от собственных проделок.

На домашний адрес Полины якобы по ошибке стали приходить посылки с импортными товарами без обратного адреса, что позволяло получателям без зазрения совести пользоваться содержимым.

– Интересно, какие олухи шлют нам такие богатства? – спросил Андрей как-то раз жену, но та без ответной усмешки возразила:

– Не олухи, а святые.

В свободное от репетиций время Полина подрабатывала. Большим спросом пользовались парные танцы, поэтому их она и преподавала. Жан-Жак об этом тоже узнал. Чтобы ухватиться за возможность познакомиться, каждый понедельник он стал посещать ее уроки. Новичок вел себя закрыто, сдержанно, пару себе не выбирал, но зато тщательным образом подбирал перед выходом одежду и парфюм. Было важно не выдать себя: показать заинтересованность в танце, а не в ней! Книга была отложена в дальний ящик, в любую свободную минуту Жан-Жак отрабатывал движения, чтобы не показаться смешным. Полина Михайловна, улыбаясь, поглядывала на него. Но разговор не заводила. Безмолвствие могло продолжаться еще долгое время… ведь с ее стороны посторонние взгляды и улыбки были лишь любезностью. Но как-то раз Жан-Жак успел ухватить на черном рынке набор настоящей французской косметики (что-то из подобной марки неизменно стояло на туалетном столике маман) и решил действовать напрямую.

После очередного занятия он нацепил на себя маску уверенного безразличия и, дождавшись пока всеобщее внимание рассеется, протянул ей коробочку со словами: «Моя сестра просила Вам передать. Сказала, что я делаю успехи в танце». Полина вежливо улыбнулась и поблагодарила, не до конца понимая, что находится у нее в руках. У Жан-Жака начинали дрожать кисти, земля плавно уходила из-под ног и, боясь выдать себя, он поспешил проститься.

В ту ночь оба засыпали с улыбкой, один – в центре Москвы, а другая – на окраине. Жан-Жака грела мысль о том, что она обратила на него внимание! Полина и вправду некоторое время думала о нем. Мужу Полина набор не показала.

На следующий день Жан-Жак начал паломничество на подпольный рынок Москвы в поисках грампластинок (он заметил, что музыка на танцах играла через переносной Полинин патефон и подумал, что, возможно, ей будет приятно заполучить именно коллекционные выпуски). Набрав целый баул хранителей музыки от классики до современности, он вновь пожертвовал долей своего капитала.

– Полина, я заметил у Вас патефон. Мой хороший друг налегке эмигрирует во Францию и отдает пластинки. Мне не на чем это слушать… может, принести их Вам сюда?

– Приноси, конечно! – загорелась Полина, – А то постоянно одна и та же музыка играет, надоела уже.

Жан-Жак попал в точку! Казалось, она была счастлива и улыбалась, когда он осторожно поглядывал на нее во время урока.

– Представляешь, – обращалась она позже к мужу, – мне сегодня отдали целую кипу виниловых пластинок. Бесплатно!

Супруги ехали домой. В тот вечер Андрей был свободен и по-мужски предложил ее встретить. А Жан-Жак лишь издали провожал их своим глубоким грустным взглядом…

– Бесплатно ничего не бывает, – буркнул Андрей себе под нос.

– У одного клиента друг какой-то богатый уехал заграницу, а пластинки никому были не нужны!

– А почему он отдал их именно тебе? – муж не отводил взгляд от движения, стараясь скрыть раздражение.

– Ему негде их слушать, а у нас патефон играет, – Полина отвернулась вбок, – вечно все разговоры сводятся к твоей ревности!

Андрей помолчал, но потом все же продолжил:

– Раз они для работы, достаточно двух-трех, зачем целый пакет?

Полина решила не напоминать ему о своей коллекции. Облокотившись на боковое окно, женщина сделала вид, что задремала, а про себя подумала: «Разговор закончен!»

Через неделю Жан-Жак предпринял очередной демарш. Почему-то его ни капли не смущало то, что он уже растратил гораздо больше дозволенного! После очередного занятия он (как бы невзначай) спросил: