– Да, действительно, лошадь очень умна и к вам очень привязана. Продать ее жалко. Но если бы, например, так получилось, что ваша невеста поставила бы ультиматум: или я, или твоя лошадь. Кого бы вы себе оставили, любимую лошадь, или невесту, тоже любимую?

– Знаете, пан спортсмен, Ваш вопрос звучит как-то бестолково.

– Я знал, что вы так ответите. Но, все же?

– Хотите моего ответа? Хорошо, отвечу. Если мне девушка поставит такое условие, или, иначе говоря, приревнует к животному, я оставлю лошадь, а глупую невесту отпущу на все четыре стороны.

– Браво-браво, сержант. Разве можно ревновать к животному, – улыбаясь, отметил Бондарык.

Женщины тоже улыбались, одобряя ответ Алика. Только Янина стояла недвижно, молча нахмурив лоб.

– Ты что, не одобряешь ответ пана Алика? – спросила Зося.

– Что тут одобрять. Пан Алик, наверно, долго мучил своего коня, пока довел его до такого ума. А теперь взялся за моего жеребца, и даже не спросил, хочу я его дрессировки, или нет.

От этих слов все как будто проснулись и с удивлением посмотрели на Янину. Покупатели, все трое, подошли к ней и наперебой стали спрашивать:

– Так это ваш жеребец?

– Да, мой, – коротко ответила девушка.

– Вы его нам продадите?

– Нет, не продам. Буду на него любоваться. Есть же люди, что любят животных, а почему я не могу любить?

Янина обернулась и пошла в дом, а за ней и все остальные. Во дворе остались только дед Матвей и Алик.

– Что случилось с девкой, я еще такой ее не видел, – удивляясь, сказал дед, – Тут какая-то причина есть. Ты посиди, а я пойду. Узнаю, и тебе скажу.

– А зачем мне, дедушка, знать? Но, мне поделом, чтобы в другой раз, не спросив, в чужие дела не лез.

Дед ушел в большой дом, а Алик пошел в конюшню, оседлал своего Марсика и позвал пожилого конюха. Вынул из кармана деньги и дал старику.

– Вот вам, дядюшка, два злотых за уход за моим Марсиком, а вот, еще десять отдайте панне Янине. Скажите ей, что дал ей за то, что кормила меня и моего Марсика. Только обязательно отдайте ей деньги.

– Я-то ей дам, но она обидится. Пани Агата и Павлина не брали с солдат денег.

– Ну, а с меня панна Янина возьмет. Она ведь здесь хозяйка.

– Ну, какая она хозяйка? Тут хозяйничают трое: Бондарык, Агата и Павлина. А Янина пока нет.

– Дядюшка, какое мне дело до ваших порядков. Пани Янина сказала, что она здесь хозяйка. Так, пожалуйста, пойдите и позовите ее во двор, а я за воротами постою и посмотрю, дали вы ей деньги, или нет. А вот эту записку дадите пани Зосе, только так, чтобы никто не видел. Вы меня поняли?

– А, теперь понял. Тут что-то кроется и вам так надо сделать. Иду.

– Вот именно. Спасибо, что поняли.

Алик подождал, пока Янина ни вышла на крыльцо. Старик отдал ей деньги, объяснив, что это за деньги, и зачем он их дает. За Яниной вышла Зося и удивленно слушала старика. Янина сначала взяла деньги, а когда во всем разобралась, велела немедленно вернуть их сержанту.

– Кому я отдам? Его уже нет, он уехал на службу.

Но, будто бы что-то припомнив, он повернул голову в сторону ворот и закричал:

– А вот он сам здесь, за воротами. Что-то делает у седла.

Янина повернулась в сторону ворот и помахала рукой, призывая Алекса к себе. Но Алик на неё не смотрел, он следил за Зосей и стариком, когда тот отдавал ей записку. Лишь убедившись, что записка в Зосиных руках, он посмотрел в сторону Янины, поприветствовал её по-военному и помчался прочь. Через секунду повернул голову в сторону крыльца, но Янины там уже не было. Только Зося стояла и глядела ему вслед. Алик придержал лошадь, послал Зосе три воздушных поцелуя, а старику помахал рукой, и лишь тогда ускакал по-настоящему. Когда Алик скрылся, Зося забралась в кусты и начала читать записку:

“Уважаемая пани Зося! Я так хотел еще погостить, поехать с вами в лес, где вы устраивали пикник. Но, сделал большую ошибку, вызвавшись самовольно укрощать Буяна. Я думал, что хорошо сделал, укротив лошадь, потому что она и по характеру капризная. Кто не знает, как к ней подойти, тот от нее же может крепко пострадать. Но это второстепенное, а главного я не учел. Это то, что с первого знакомства панна Янина почему-то меня невзлюбила. Но, я не понял, почему. А еще главное из главного то, что я лишился вашего общества. панна Зося. Если можно, напишите мне, что я плохого сделал панне Янине. До свидания. Целую ваши ручки. Преданный вам, Алекса.

Р.S. Панна Зося, письмо для вас я пришлю на имя дедушки Матвея, и вы тоже пишите мне через него. Дедушке передайте мои извинения.

Мой адрес: Лодзьское воеводство. Застава №22/5762”.

Прочитав письмо, Зося заплакала от радости и обиды:

“Зачем она мне позавидовала, разве ей мало кавалеров? Я-то ей никогда не завидую. И говорит, что я ей сестра. Да какая я ей сестра. Только языком треплет, а при удобном случае высказалась, что только она здесь хозяйка. Хорошо же, теперь я напишу ему письмо, а ей ничего не скажу. И если выйду замуж за Алика, то уеду к нему жить и маму заберу. Здесь я не останусь. Не надо мне ее милости”.

Так Зося рассуждала сама с собой. А в гостиной разыгралась другая сцена. Когда Янина вернулась, она швырнула деньги Алика Бондарыку на стол и сказала:

– Вот вам деньги. Сержант уплатил за ночлег.

– За ночлег? Я с ним не договаривался.

– Я тоже, – ответила Янина.

– Но раз он вам их дал, то берите, – сказал Бондарык.

– Вы хозяин, Вы ведете счет, значит, и деньги должны быть у вас. А с Буяном делайте по вашему усмотрению, продайте или оставьте, как найдете нужным. Мне лично он уже не нужен. До свидания,– высказавшись, Янина вышла, оставив и своих, и чужих в недоумении.

Она вошла в свою спальню и посмотрелась в зеркало. Щеки ее пылали ярким румянцем. Осмотрев себя как бы со стороны, вдруг застыдилась своих поступков, отвернулась от зеркала и, хлопнув с досады дверью, отправилась искать Зосю. Понапрасну обойдя все хозяйство, пошла искать в саду:

– Зося! Зося! Где ты? Ты слышишь? Зося!

А Зося сидела в кустах и сквозь листья наблюдала, куда пойдет Янина. и когда та ушла в противоположную сторону, Зося выскочила из засады и помчалась во весь дух в конюшню. Оседлав свою Норку, она помчалась в село прямо к деду. Не доезжая села, увидела у моста через реку сидящего Алика. Сердце забило тревогу, не случилось ли с ним чего недоброго. Она подъехала к нему поближе:

– Пан Алик, что случилось? Что с вами?

Поднимаясь и оправляя на себе форменную одежду, сияющий сержант, ответил:

– Со мной-то ничего не случилось, а вот с вами случилось. Чем объяснить, что вы здесь одна?

– Да нечего объяснять. Просто еду к своему дедушке.

– Как же вы едете к нему, если он еще у вас?

– А откуда вы знаете, что он еще у нас?

– Потому знаю, что я его жду, а он еще не проезжал по этой дороге. Но, я, видно, счастливый человек, что увидел вас сегодня еще раз. Не правда ли, Зося?

– Может, и правда, – краснея, ответила Зося.

– Так давайте поедем куда-нибудь подальше, чтоб нам никто не мешал. Поговорим немного. Вы мне верите? Я так рад, что еще раз вас вижу.

– Кто его знает, может и рады.

– Вы сомневаетесь? Почему?

– Потому что, все говорят, военные обманывают.

– Это неправда, обманщики есть везде не только военные.

Неподалеку виднелась зеленая рощица, к ней-то и направилась наша пара.

– Вот и хорошо, лошадки пусть пощиплют травку, а мы здесь посидим, и вы мне расскажите, за что меня панна Янина так невзлюбила. По-моему, я ее ничем не обидел.

– Я и сама не знаю, но мне кажется, за то, что вы плохо говорили про вашего поручика, а капитана хвалили.

– А что, она к нему неравнодушна?

– Вот именно.

– Вот оно что! Ну, и выбрала же себе счастье. Лучше бы выбрала нашего капитана, а то такую злюку. Панна Зося, а если я вам что-то скажу, Вы не осудите меня за наглость? Не посмеетесь?