Тоска по Мэту не единственное, что делало ее несчастной в эти тоскливые, зимние дни. Со всей отчетливостью Кейла поняла: отношения се с Фрэнком не что иное, как удобный для обоих самообман. Они стали встречаться только потому, что вместе переезжали из города в город. Живи она постоянно на одном месте — с кем угодно познакомилась бы, как с ним.

К тому же их объединяет работа, оба испытывают к ней неподдельный интерес. Вот и внушили они себе: здесь нечто большее — чувство друг к другу. Но, полюбив впервые в жизни, полюбив по-настоящему, она знает теперь: никогда не пойдет на компромисс, не вступит в брак без подлинной, страстной любви.

С глубокой досадой осознавала она и еще одну причину, почему встречалась с Фрэнком: на нем печать одобрения отца. Потребность ее угождать отцу коварно подтолкнула ее к этим встречам.

В ту последнюю ночь на Багамах о многом они поговорили с отцом — кроме своих взаимоотношении. И жаль, потому что совершенно иначе, чем он, представляет себе Кейла свою жизнь. Кто она сейчас? Странствующая по свету деловая преуспевающая женщина. Останься она такой — прощай счастье. А Кейла жаждет вернуться к своим истокам, к Бостону, скучает в отрыве от своей семьи, в этой своей скитальческой жизни.

В середине марта, как-то вечером в пятницу, ее вдруг осенило — она как раз заводила «Шейкер», одни из настенных часов, висящих в выставочном зале. Вокруг все часы тикают, стрелки вращаются с неумолимой безостановочностью, и по какой-то необъяснимой причине это ранит ее… Жизнь-то уносится безвозвратно, проходит мимо. Кейла прикрыла стеклянную крышку часов, рухнула в первое попавшееся кресло и разрыдалась…

В тот же вечер она сказала Фрэнку: больше они не встречаются помимо работы. Он тяжело воспринял эту новость, но она уже не в состоянии была поддерживать в себе иллюзию, что любит его. Какой уж там у них счастливый брак — и думать нечего!

Через два дня она прилетела в Бостон. Две недели назад Рут и Филип вернулись с Багам, и, когда Кейла возникла на пороге с просьбой остановиться у них на несколько дней, они донельзя обрадовались, заверили ее: она может жить у них сколько захочет.

На следующий вечер Кейла встретилась с отцом; дрожала как осиновый лист, но сразу бросилась на него в атаку.

— И чего же ты хочешь? — хмурился он, наливая коньяк.

— Хочу вернуться в Бостон, работать на заводе.

— А что же будет с твоими магазинами?

— Пусть Фрэнк ими управляет. Он больше, чем я, подходит для этого.

— Но они твои, твое создание.

— Папа, послушай. — Колеблясь, она сильно сцепила руки, опасаясь его реакции. — Я понимаю: я здесь лишний багаж и ты предпочел бы, чтобы он остался на дороге. У тебя есть Гордон, оба вы прекрасно справляетесь, он исключительно способный…

Хмурясь все сильнее, Ллойд медленно, осторожно поставил на место хрустальный графин.

— Но я устала, папа, переезжать с места на место, никогда не успевать нигде завести друзей, даже знакомых. Утомилась от этого своего положения. — Она опустила глаза. — Главное, что я пытаюсь тебе сейчас объяснить: я так сожалею, что мама моя, дав мне жизнь, умерла.

И… мне тяжело оттого, что ты обходишься со мной так, будто это моя вина.

Краски сошли с лица Ллойда Брейтона, оно стало пепельного цвета.

— Ты думаешь, что я… Ох, Кейла! — Онемев, он рухнул на стул, коньяк стекал по его руке.

Растворясь каждый в своей сердечной боли, они замолчали на несколько долгих минут.

— Я так сожалею, Кейла, что… быть может, и правда своим поведением заставил тебя так думать, — произнес наконец Ллойд; слезы блестели на его глазах. — Наверное, я слишком редко говорил тебе, как горжусь тобой. Ты проявила настоящую смелость — избрала собственный путь, у тебя неиссякаемые творческие способности в деле. Ты всегда поражаешь меня, Кейла. Как бы я ни старался — не мог бы гордиться тобой больше!

— Спасибо, папа. Я ценю твое одобрение.

Но я в нем больше не нуждаюсь… то есть так, как раньше. Как сказала, я решила расстаться с этой стороной своей жизни и вернуться домой.

Предпочла бы работать на заводе. Ну а раз нет там для меня места подыщу себе что-нибудь в Бостоне.

— Нет места для тебя! — Ллойд улыбнулся, и улыбка росла, пока он не рассмеялся. — Дорогая, да с тех пор, как твоя бабушка перестала здесь работать, у нас места больше, чем в Гранд-Каньоне. Когда ты можешь приступить?

На следующее утро Кейла пересказывала всю беседу бабушке за булочками и чаем в «РитцКарлтоне» — это была новая слабость Рут со времени ее выхода на пенсию. Рут взволновалась, но после признания Кейлы, что она планирует сразу лететь в Чикаго, чтобы покончить там со всеми своими делами, решительно запротестовала:

— Кейла, извини, но ты ужасно выглядишь: бледная, измученная, подавленная. Последуй моему совету, девочка: возьми-ка ты небольшой отпуск, доставь себе такое удовольствие. — И она обняла внучку. — Мы еще с Филипом не говорили твоему отцу — боимся, он подумает, что мы и впрямь с ума сошли. Дело в том, что мы купили тот дом на Багамах. Воспользуйся им, Кейла. В эти две недели там никого не будет. Слетай туда, расслабься, развлеки себя, отдохни!

Кейла принялась возражать — Рут настаивала.

— Пожалуйста, девочка, сделай это… ну хоть для меня. Я была бы так счастлива, если б ты меня послушалась!

Кейла и сама чувствовала — отдохнуть ей нужно: спит скверно, совсем пропал аппетит.

— Ладно, бабушка. Спасибо тебе.

Вечером во вторник она уже входила в знакомое розовое здание аэропорта. Стоило ей услышать эту певучую фразу: «Нет проблем, мадам!», произнесенную молодым носильщиком, глаза ее увлажнились.

Такси привезло ее в дом со светлыми прохладными комнатами, с запахами сада и шумом океана внизу. И снова слезы на глазах — ну, это пройдет, это от усталости.

Распаковав вещи и переодевшись в легкое платье, в котором была здесь в последний свой вечер, она спустилась в знакомую, такую удобную кухню, приготовила себе ужин. Вот и солнце село в ярком пламени оранжево-розового заката. Почему бы не прогуляться по пляжу?..

Когда она возвращалась, уже стемнело. Тихие удары теплого прибоя опять напомнили о вечерах, проведенных здесь с Мэтом. Что-то делает он сейчас, вот в этот момент? Встретился ли за обедом со своей бывшей женой, продвинулись ли они в своем решении соединиться вновь?

Поднимаясь к воротам владения, Кейла остановилась еще немного полюбоваться видом океана. Снизу, с пляжа, от одного из огромных отелей, доносились отдаленные звуки барабана.

Она тяжело вздохнула, вбирая в себя, в глубину души, воспоминания, звуки, запахи — отголоски несостоявшегося счастья.

Фонари вдоль забора освещали пляж в том месте, где она стояла. Затаив дыхание, Кейла отметила, что они отбрасывают тень на песок и на гребешки вздымающихся волн. Надо бороться с этим воспоминанием, гнать его! Но все усилия тщетны: образ Мэта не просто четко стоит перед глазами — он отбрасывает тень рядом с ее тенью… Она крепко зажмурила глаза, преодолевая приступ неподдельного горя. Не стоило возвращаться сюда: на что бы она ни смотрела, что бы ни слышала, ни ощущала, ни чувствовала все наполнено воспоминаниями о нем. И покуда она здесь, никогда не перестанет о нем думать.

Она медленно открыла глаза, потом закрыла, снова распахнула… Тень простирается там — вторая тень, рядом с ее тенью… Не дыша, она повернулась в безумной надежде — и там был он, Мэт.

— Здравствуй, Кейла.

— Мэт, ты… что ты здесь делаешь?

Он подошел ближе, так что она уловила его дурманящий запах.

— Мне позвонила Рут — уже после того, как ты решила ехать сюда. И предложила и мне присоединиться.

— Ты… тоже здесь остановился? — Сердце ее так и и колотилось.

— Да, я вчера приехал, но решил: мне лучше уйти на сегодня, чтобы ты устроилась, побыла какое-то время одна.

— Это… лишено всякого смысла. — Дрожащей рукой Кейла провела по лбу. — Зачем бабушке понадобилось… устраивать, чтобы мы оказались здесь вместе одновременно — и порознь друг от друга?